Алиса повертела в руках прямоугольник айди-карты – настоящая. Сканер сетчатки, соединенный эфирным каналом связи с базой данных в представительстве СВЛ, также подтвердил подлинность личности. Гражданин Соединенного Королевства, подданный британской короны и стажер в новостном портале «Голос Бристоля» Пол Догерти.

Невеликая птица, а шуму уже умудрился наделать.

– Что ж, мистер Догерти, ваша преданность делу радует. Но вы нарушили закон. И не один. Не понимаю, на что вы надеялись? Никто на Авалоне не будет с вами разговаривать на эту тему.

Томас приоткрыл рот, но тут поймал взгляд Алисы, о который можно было ножи точить, и рот закрыл.

– Я понимаю, но и вы поймите меня, – Пол сжал руки в замок. – Я проследил путь Дженни до того момента, как Повелительница бурь заточила ее в Синей печати. Но потом – провал. Чтобы узнать, что было дальше, нужны непосредственные очевидцы событий. А все они либо на Авалоне, либо на том свете.

– Как ты вообще сумел узнать так много? – Алиса нервно накручивала волосы на палец. Как он угадал, этот мальчишка – с образом Дженни, с ее поведением.

Пол усмехнулся, в робком застенчивом юноше мелькнуло нечто очень взрослое.

– Вы не поверите, сколько информации можно извлечь из косвенных источников. Кто-то что-то видел, кому-то что-то рассказывали. Полицейские отчеты, сметы, контракты, репортажи о таинственных событиях в местной прессе. По ним вычисляются свидетели, потом они наводят на других свидетелей – и так движется расследование.

– Это же до черта работы, – восхитился Лермонт.

– И сегодня она закончена, – сказала Алиса. – Пора вам в камеру, мистер Догерти.

– В камеру? То есть вы меня высылаете…

– Да ладно, Алиса, давай послушаем еще, – вступился Тома. – Куда он отсюда денется?

– Да, пожалуйста, – попросила Марианна.

– Только немного, – смягчилась опер-ловец. – А потом в камеру.

Пол схватился за планшет, как за спасательный круг.

Она видит все, как в замедленной съемке боевика.

Сначала вылетают стекла – толстые вставки из цветного стекла в частом переплете, ажурные витражи, все разлетается в брызги. Крыша приподнимается, ее ведет волной, черепица разлетается, как стая испуганных воробьев, обнажая потемневший скелет балок и лагов, потом они покрываются трещинами и рассыпаются, улетая вслед за черепицей, а меж тем уже расходятся древние стены, кирпичи вылетают из кладки, как пушечные ядра, истосковавшиеся по пороховым газам и дульному пламени.

Она выдыхает, резко разводит руки в стороны и замок Шеворн перестает существовать, как единое целое, превращается в груду щебня.

Дженни Далфин идет вперед.

Дьюла и Тадеуш ступают рядом – справа и слева, два громадных волка с окровавленными пастями. Сзади остальные – Дженни слышит, как свистят стрелы Эдварда, как поет флейта Эвелины, отводя редкие выстрелы защитников замка – они уже проиграли, но все еще сопротивляются.

Она слышит тяжкие удары молота и хруст костей перевертышей, когда их встречает Людвиг Ланге, рык и рев звериной армии Брэдли, которая расправляется с бойцами Дикой Гильдии в лесах. Отсюда никто не уйдет живым.

Дженни идет к уцелевшей угловой башне замка – она знает, что ее защищает, она видит прозрачную сеть первородного пламени, дрожащую над кровлей.

Выстрелы бьют, когда она подходит совсем близко, но что ей могут теперь сделать пули, когда она обрела свое предназначение?

Мир – глина в ее руках, он прогибается под ее желаниями.

Свинец высекает искры из камней, зверодушцы скалят зубы, но не отстают. Когда до башни остается всего десять шагов, из кирпичной пыли поднимается зверь. Перевертыш, огромней всех, кого она видала прежде, грива его седа, но глаза горят яростно.

– Господин Аурин Штигель, – насмешливо говорит Дженни. – Давно не виделись.

Он прыгает, но волки встречают его в воздухе.

Рычащий, воющий клубок катится по камням, распадается на отдельных зверей, и вновь сходится в смертельном объятии.

Дженни не замедляет шаг.

Дверь распахивается.

Катарина фон Клеттенберг и профессор Беренгар выступают навстречу. Пламя изменения гудит в их тиглях, каналы излучателей максимально открыты, и сподвижников Фреймуса окутывает сфера абсолютной защиты. Ничто не в силах пробиться сквозь нее, и звук в том числе – Дженни видит, как шевелятся их губы, но не понимает, что они говорят.

Да ей и не хочется знать. Время разговоров давно прошло, теперь настало время убивать.

Она переворачивает ладонь и сжимает ее лапой хищной птицы – о, Юки Мацуда узнала бы этот жест, жест ее родного деда Талоса, но Юки Мацуда уже нет ни во Внешних землях, ни в Скрытых, эта глупая лиса вздумала ей помешать.

Земля расходится под ногами Катарины и Беренгара и смыкается каменными челюстями, когда они проваливаются по грудь. Пламя изменения не успевает испарить всю землю, ее слишком много и излучатели захлебываются, забитые камнем и песком.

– Говорите, – велит Дженни, встав над ними.

Катарина молчит, а Беренгар бьется в каменных тисках. Плюется и кричит, палец его руки, вывернутой под неестественным углом, судорожно жмет на спусковой крючок искореженного излучателя.

Дженни сводит пальцы, камни сдвигаются с влажным хрустом и профессор Беренгар замолкает.

– Говори, – повторяет она. – И останешься жива.

Катарина белеет. Да, она испугалась.

– Что… – нерешительно спрашивает она. – Что говорить?

– Только одно, – Дженни опускается на колено. – Где Фреймус?

– Его защищают все миньоны, тебе все равно не…

Камни вздрагивают, Катарина вопит от боли.

– Разве я об этом спросила?

– Он на острове…Есть такой…остров, на побережье Англии.

– Я знаю, где это, – Дженни встает. – Спасибо.

– Пощади… – Катарина хрипит и дергается, острые края камней разодрали кожу и по шее бежит струйка крови. Красная кровь, красная пыль, красное пламя изменения – это раздражает Дженни. Почему она ноет, взрослая женщина, темник, на совести которой столько черных дел? Как это ничтожно…

– Ты обещала… – Катарина плачет.

– Я знаю, – говорит Дженни. Сжимает ладонь до влажного хруста и отворачивается.

С Аурином уже покончено, но и Тадеуш сильно пострадал. Он лежит, бессильно разбросав лапы, с разодранным горлом, и глаза его – яркие и молодые, быстро тускнеют. Эвелина зажимает рану, а Эдвард пытается заговорить кровь, но они не видят того, что видит она – его дух уже покинул тело.

– Дженни… – Дьюла, приволакивая лапу, подходит к ней.

– Ему уже не помочь, – говорит она. – Я узнала, где спрятался Фреймус. Он на Сэдстоуне. Заканчивайте здесь без меня и приходите.

– Но Тадеуш…

Дженни подходит к зверодушцу, мягко отводит руки Эвелины.

– Оставь его, – говорит она и Эвелина подчиняется. – Отпусти. Он был хорошим товарищем.

– Он пошел за тобой, даже когда Юки… – Эвелина замолкает.

Дженни кивает.

– Мне надо идти. Я узнала, где Фреймус. Пора это закончить.

Табличка-переноска пылает в ее руках, иероглиф, сдерживающий силу плоти Имира, вспыхивает и рассыпается искрами. Глина течет в ее руках, охватывает все тело. Все выше, подгоняемая ее волей, мимо сердца, в котором ныне горит одно лишь желание, по рукам, шее, пока за ее спиной не распахиваются тончайшие полотнища крыльев – сотканных из раскаленной первоматерии и пламени. Крылья возносят ее вверх, и, повинуясь собственной мысли, она пронзает пространство.

Мир внизу она не видит, все было слито в единую пеструю картинку, но ясным взором она успевает различить мириады живых огней. Все живое слышит ее, вся жизнь мира внимает ей сейчас и так, как она решит, будет отныне и навсегда. Она проснулась и выбрала силу.