– Служба Вольных Ловцов выражает вам свою благодарность. Вы помогли поймать опасного преступника.

– Очень рад, – кивнул юноша. – Он неприятный тип.

– Надо было тебе сразу горло перерезать, хомбро, – Финнеган откинулся на скалу. Дым таял и лепрекон возвращал прежнюю форму – его можно было бы принять за невысокого человека, если бы не слишком длинные руки, слишком крючковатый массивный нос и глаза, светившееся угрюмым зеленым светом.

– Истории он собирает…

– Свен, пакуй, – распорядилась Алиса. – Хватит ему воздух портить.

Финнеган сплюнул длинную зеленую нитку слюны и громогласно высказался о морально-нравственном облике госпожи опер-ловца. Свен нежно положил ему руку на плечо и лепрекона перекосило. Положил вторую и Финнеган стек на землю. Зелень его глаз потеряла остроту. Страж перекинул человечка через плечо и исчез в пламени переноса.

– Лучше бы вам не браться за такие дела, – посоветовала Алиса. – Вы могли погибнуть. Финнеган Волчий глаз – известный преступник, он в межрасовом розыске. На его счету по меньшей мере десять жертв.

Юноша смущенно потер нос.

– Ну да, наверное, – улыбка у него была обаятельная, даже широкая щель между передними зубами ее не портила, а наоборот, прибавляла плюс десять к харизме. – Но вы же успели, все хорошо?

В потертом пиджачке из рыжей замши, джинсах, легких кроссовках, с бесформенной матерчатой сумкой в бурых потеках – рюкзак не рюкзак, а какая-то торба заплечная, он был похож на студента, художника, запоздалого, как апрельский снег, хипстера, правнука олдовых хиппи, модного дизайнера или программиста, но уж никак не на охотника за головами.

И еще бородка – три волосинки на подбородке, неровная челка (он ее сам стриг?), заплаты синие на локтях.

Несуразный юноша. Не по нынешним временам, если быть честным, словно привет из золотого прошлого, когда все было совсем иначе.

«Как ему вообще выдали лист такого уровня? И семафорка у него дорогая, профессиональная, пробивает на несколько слоев Дороги Снов»

– Деньги всем нужны, особенно сейчас, но заработать их можно и другими способами.

– Можно встать в очередь на пособие, – кивнул юноша. – Заключить рабочий контакт с темниками. Фейном на улицах барыжить. Податься в лабы «Универсума»…

Алиса ощутила слабое раздражение. Разве она отвечает за жизнь этого пацана? Хочет сгинуть в поисках фейри-преступников – его дело. А она здесь закончила.

– Служба Вольных Ловцов благодарит вас за содействие, – сухо сказала она. – Где ваш розыскной лист? Я погашу его.

Молодой человек рассеянно похлопал по карманам. Проверил джинсы. Перерыл сумку.

Растерянно развел руками.

– Кажется, потерял.

Алиса молча ожидала развития событий.

– Командир…

Арчи протянул смятый бумажный комок, с которого капала бурая кровавая слизь. В ответ на легкое движение брови пояснил.

– Вытащил из глотки змеюки лепрекона. Осторожно, там яд…

– Выпал, наверное, когда я в пасть ей рюкзак засунул, – сказал информатор.

«Значит, все-таки это у него рюкзак. Вот это, с потеками…».

– Голыми руками. Рюкзак. В пасть к детенышу куролиска, – пробормотала Марианна. – На что люди ради денег не пойдут.

Алиса осторожно, рукой в перчатке, развернула лист. Провела над ним ладонью, в воздухе вспыхнул и растаял символ СВЛ – стилизованная башня над тремя волнистыми линиями.

– Награду согласно установленным тарифам вы сможете получить в любом офисе СВЛ. Еще раз благодарю за содействие от имени Службы Вольных Ловцов и Авалона.

Человек принял листок – осторожно, за чистый краешек. И вновь протянул его Алисе.

– Спасибо, но… я предпочел бы поговорить с вами.

– Простите? – не поняла Алиса, но под ложечкой заныло – как раньше, как тогда…Отдаленно это чувство походило на то, когда ты ощущаешь приближение поезда – по едва ощутимому пению рельс, далекому, но с каждым мгновением все более близкому. Чувство, что все в жизни вот-вот изменится. Легкое прикосновение судьбы. Ох, плохо дело.

Она разлюбила такие знаки.

– Я хочу поговорить с вами, госпожа МакФи. О Дженни Далфин.

Кожа у Алисы всегда отличалась белизной – как и у всех рыжих, но сейчас лицо ее стало мраморным, почти прозрачным.

– Награда ждет вас в любом офисе СВЛ, – повторила она и повернулась:

– Арчи, возьми горшок лепрекона, только осторожно, на нем заклятий, как блох на зверодушце. Марианна, захвати куролиска. Томас – на тебе очистка местности. Уходим.

– Но откуда этот парень знает о… – Бард замолчал, поймав взгляд Алисы. – Все сделаю.

Радужное кольцо закрутилось над пустошью, заиграло отсветами на розовом граните. Вот исчезла Марианна, волоча за собой змеиное тело с короткими крокодильими лапами, все поросшее зеленым жестким пером, перенесся Арчибальд с клубком едкого дыма в руках…

– Подождите! – юноша подскочил, схватил Алису за руку:

– Я знал ее! Я знал Дженни. И ее дедушку. Марко Франчелли.

Алиса освободила руку.

– Я не знаю, о чем вы. Всего доброго.

Пламя перехода поглотило ее и расточилось в воздухе.

– Прости, парень, – Томас Лермонт пожал плечами. – Об этом никто из Магуса не станет с тобой говорить.

– А вы ее знали? – с загорающейся надеждой спросил юноша.

– Еще бы Томас Лермонт не знал Дженни Далфин! – воскликнул Бард. – Ты хороший парень, я вижу. Но, извини, не могу. Ну, бывай.

Он достал табличку и переломил ее. Перенос осуществляется не мгновенно, есть доля секунды, прежде чем радужное пламя окутает тело. Томас поднял извиняющийся взгляд – все же он забавный, этот парень, – и в этот миг юноша прыгнул вперед и вцепился в него мертвой хваткой.

Лермонт издал изумленное мычание и они исчезли.

Нога соскальзывает. Так всегда – когда расслабишься, подлость и подкрадывается. Небо вертится в глазах и Дженни врезается спиной в упругую ткань батута. Ее швыряет вверх, но она, вместо того чтобы выровнять тело, раскидывает в стороны руки и ноги, как морская звезда. И беспорядочно колышется в утреннем воздухе – вверх-вниз, как оторванная водоросль в прибое.

Наконец останавливается, перекатывается, встает.

Ее шатает. Она опирается о холодную стойку, мокрую от росы. Находит под батутом кроссовки. Не завязав шнурков, топает по густой влажной траве.

Поднимается на террасу над тренировочной площадкой. Отсюда, от темных дубовых перил она стартовала недавно – по протянутому к дальней березе канату.

Всего-то пройти без страховки четыре метра над батутом и вернуться обратно, не разворачиваясь.

В прошлом она это с закрытыми глазами бы сделала.

Арвет в кресле отрывается от скетчбука, протягивает чашку.

Он хотя бы видел, как она шла по канату? Впрочем, это было ужасно, хорошо, что не смотрел. Нет, лучше бы не видел, это ужас.

Скорей бы приехал Эдвард, без его комментариев у нее ничего не получается.

– Не спеши, и все получится.

– Сам попробуй…

Арвет пожимает плечами.

– Я не умею. Но торопилась ты зря.

Кофе обжигает язык.

– Дженни?

По лестнице вниз. Рисуй, художник.

Высокая трава хлещет по коленям, с влажным шелестом ложится под ноги. Легкие брюки промокают насквозь, но останавливается она только на берегу реки.

Ива. Старое дерево вытянулось гнад рекой, опустило ветви в спокойную воду.

Дженни проходит по стволу, садится на толстую ветку. Мокрые кроссовки снимает, ставит в развилку двух толстых ветвей.

Мокрая ткань штанов неприятно липнет к ногам. Девушка снимает брюки с носками, набрасывает брюки на ветку, проводит рукой по ткани. Пар поднимается и исчезает между узких серебристых листьев, ткань светлеет на глазах. Сушит и носки. Подождав минуты две, одевается.