В этом мире не должно остаться ни темников, ни Первых, и тогда уйдет зло, которое они творили. Люди и только люди должны быть его хозяевами. Она меч и справедливость, она лезвие судьбы, которое перепишет страницы этой истории раз и навсегда.

Побережье Англии под ее ногами, меловые скалы, белая полоса пляжей, на которую набегает волна прибоя. Небольшой остров, а напротив, в бухте, городок. Знакомый ей. Бакленд-он-Си.

Почему она здесь? Отсюда начался поход против Фреймуса, но ей нужен Сэдстоун – неприступная твердыня Альберта Фреймуса, где он укрылся от мести СВЛ.

Дженни планирует вниз, ступает на камень набережной, гасит крылья. Табличка вновь собирается в прежнюю форму, она прячет ее в карман джинсового комбинезона. Наверное, для этого дня стоило выбрать более драматический наряд, например, развевающее багровое платье, оно бы хорошо сочеталось с крыльями, но Дженни такая ерунда теперь не волнует.

Она идет по пустым улицам и удивляется. Зачем она здесь?

Город оставлен. Дженни не чувствует присутствия людей, в коробках домов нет ни единого огня жизни. Хотя…

Дженни мельком глядит в сторону далекой водонапорной башни. Там есть человек, он смотрит на нее сквозь стекло оптического прицела. Пусть смотрит.

Девушка идет дальше по знакомому маршруту к дому миссис Ллойд.

Вот парапет, на котором она жонглировала апельсинами, вон та улица, по которой она отправилась на пробежку и впервые встретила Пола. Вот и дом миссис Ллойд с тем же палисадником и белыми розами, которые будто толпятся за забором, боясь на нее взглянуть.

Дженни подходит к двери и останавливается.

Там кто-то есть.

Она стучит. Дверь открывается.

– Привет, – говорит Пол Догерти. – А…что ты тут делаешь?

– Привет. А ты?

Пол фыркает.

– Это же дом моей бабушки!

– Можно войти? – спрашивает Дженни. Пол нервничает и для этого не надо слышать стука его сердца.

– Да, конечно… – Пол неловко подвигается, и когда Дженни проходит, то слышит запах табачного дыма. Пол стал курить? Ему не идет.

В гостиной ничего не изменилось – фарфоровые котята на камине, миниатюры Бакленда при всякой погоде. Впрочем…

Носки под диваном, смятое покрывало, которое сползало на пол с кушетки, сбитая подушка, пустая коробка из-под пиццы на журнальном столике. Это неожиданно. Но похоже на Пола.

– Миссис Ллойд уехала?

Она не понимает, почему табличка – древняя плоть Имира, осколок первоматерии, привела ее именно сюда, но на это должны быть причины.

– Да, ее нет… – Пол судорожно одергивает покрывало, отчего оно не становится красивее, запихивает носки под диван, выносит на кухню коробку из под пиццы.

Возвращается со стаканом воды, но в гостиную не проходит, прислоняется к стене. В глаза не смотрит.

Дженни садится на стул, и разглядывает его.

Дженни размышляет.

Внутри по-прежнему гнев, злость и ярость, но они ушли, как болотный пожар под землю. Холодное любопытство – вот что сейчас она испытывает.

«А ведь когда-то он мне нравился» – подумала Дженни.

Пол кашляет.

– Бабушка уехала, – говорит он, пристально изучая фарфоровых котят на каминной полке. – Всех эвакуировали. Говорят, из-за войны в Европе. Ну ты знаешь…

– А ты остался, – продолжает светский разговор Дженни. Она использовала ясный взор и теперь жалеет, что сюда пришла. Думала, что Пол ее ждет? Разумеется, он здесь не случайно.

Мальчик протягивает стакан.

– Воды хочешь?

Рука у него дрожит.

Дженни пересекает гостиную. Отводит стакан в сторону, подходит вплотную. Пол вжимается в стену и не отрывает взгляд от каминной полки.

– Ты все еще меня боишься?

Ей почему-то грустно.

Пол медленно поворачивается и наконец осмеливается посмотреть.

– Нет… что ты…

Пытается улыбнуться. Лучше бы не пытался.

Дженни нежно проводит пальцами по щеке, касается уха и ловко выхватывает крохотный, телесного цвета, беспроводной наушник.

Второй рукой срывает верхнюю пуговицу с воротника. Отступает, сжимая предметы в ладони.

Пол дергается, расплескивая воду в стакане. Глаза у Дженни холодней зимнего моря.

Дженни сжимает ладонь, слышен запах горелой пластмассы и Пол замирает. Сползает по стене.

– Ненавижу, – глухо говорит он. – Как же я вас всех ненавижу. Откуда вы все взялись…

– Это больше похоже на правду, – недобро улыбается Дженни. – Что в стакане – яд?

– Не знаю. Велели добавить.

– И сколько заплатит Фреймус, если ты меня убьешь?

Пол водит пальцем по краю стакана, словно хочет извлечь мелодию.

– Да причем тут деньги…Они обещали оставить в живых всех в Бакленде, если я сделаю все, как надо.

Она смеется.

– Чтобы я поверила, надо было не уводить людей из города.

– Ну да, ты же избранная, – говорит Пол. – Куда нам всем до тебя. Ты повелеваешь стихиями. Сразу просекла, что к чему. А я просто хочу спасти бабушку. Это ты можешь понять, Видящая Магуса? Или тебе некого любить? Да, ты просто не поймешь. У тебя никого нет. Даже в цирке – ты всеми всегда пользовалась, все старались ради тебя, они умирали за тебя. Мне про тебя много рассказали….

Дженни слушает его и растирает пальцами в дымящуюся кашу остатки микрофона.

– Фреймус просто использует тебя. Дергает за ниточки, а ты рад. Ты ничего обо мне не знаешь! У меня есть друзья!

– Такие, как твои друзья в лагере «Утренняя звезда»? Которых ты бросила?

– Тебя и близко там не было!

– Или как Шандор Гайду, который за тебя умер, пока ты продолжала ныть?

Дженни молчит. Почему ей важно, что он говорит? Он всего лишь марионетка. Колдун хочет подобраться к ней. Но зачем табличка привела ее сюда?

– И ты никого не любила, – Пол не может остановиться. – Думаешь, что мир вокруг тебя вращается. А самое страшное, знаешь что? Что он действительно вращается вокруг тебя. Это хуже всего – что такая сила дана такому ничтожеству, как ты. Тебе же не нужен никто. Рядом с тобой все умирают. Смерть – это все, что ты умеешь. У тебя даже одежда вся в крови. Кого ты убила сегодня? Кто за тебя сегодня погиб? Забыла уже, наверное.

И правда, на комбинезоне пятна. Сегодня умер Тадеуш. И еще Катарина и Беренгар, и Аурин и все его перевертыши. Все, кто охранял лагерь.

– Ты мне нравилась, – говорит Пол. – Но ты выросла среди чудовищ, а я – среди нормальных людей. Лучше бы тебя никогда не было, лучше бы я тебя не встречал.

Дженни вытирает руку от остатков пластмассы и поворачивается к выходу.

– И что, ничего не скажешь? – Пол встает, и Дженни с изумлением видит в руке нож.

– С ума сошел?!

– Они… всех убьют. Всех!

Глаза у него безумные, Он вот-вот разрыдается, но отступать не намерен.

– Не сможешь, – говорит Дженни. – Это ведь я чудовище, а не ты.

Он кидается на нее, размахивая ножом, и кричит что-то непонятное. Но Дженни легко отступает, уклоняясь от бестолковых выпадов. Цепляет походя торшер, и бьет стойкой по голове. Пол падает. Дженни отбрасывает нож.

– Ну дурак!

Она прикладывает ладонь к ране, останавливая кровь.

– Живи, Пол. Мир спасают чудовища, а не герои.

– Тебя убьют, – губы у него чуть шевелятся, но она слышит.

– Уже столько раз пытались, я сбилась со счета.

Дженни распахивает дверь, шагает за порог. Пол слышит выстрелы, грохот, потом окна заволакивает пылью.

Он на четвереньках добирается до окна, отдергивает штору.

Дженни перед домом, а вокруг нее гудит вихрь, в нем кружат сотни белых лепестков – все лепестки всех роз из палисадника его бабушки. Розовые стебли растут, оплетают стены и мостовую, срывают с крыш стрелков и те с воплями летят вниз. Грохот на весь мир! Вертолеты зависают прямо над ними, оттуда черным горохом сыплются солдаты в черной униформе. Свинцовые плети пулеметных очередей разбивают камень в пыль, но Дженни их не замечает. За ее спиной раскрываются два пламенеющих крыла, она шагает по незримой лестнице в небо.