– Конечно! – порывисто села Аделе на кровати.
– Прежде всего, вы не должны вот так порывисто реагировать на внешние раздражители, – улыбнулся Франко, но тем не менее взгляд его был суров и давал понять, что сейчас не время для шуток. – Вам нужен полный покой. Любая, даже самая маленькая нагрузка приведет к серьезным последствиям.
– Понимаю, – кивнула Аделе, осторожно откидываясь назад.
– Мы проведем дополнительные обследования, после чего я проконсультируюсь со своим коллегой из Рима, который тоже проводит операции на сердце беременным. Потом, если анестезиолог даст добро на вмешательство, которое мы решим предпринять, мы сделаем вам операцию.
– Но почему… анестезиолог?
– Без анестезии мы вряд ли справимся. Тем более в вашем случае. Он должен найти способ обезболивания, приемлемый для вас.
– Я просто думала, что хирург говорит свое слово, а остальные подстраиваются, – смущенно улыбаясь, пояснила Аделе.
– Это заблуждение, – заиграла на губах Франко снисходительная улыбка. «Хорошо, Джанкарло не слышит моих слов, иначе стал бы смотреть на меня как бог на грешника», – подумал Франко и пояснил свою мысль: – Разрешение на оперативное вмешательство дает анестезиолог: ведь если пациенту нельзя сделать анестезию, о какой операции может идти речь?
– А если он скажет, что нельзя? – со страхом спросила Аделе.
– Не волнуйтесь, он у нас маг и волшебник, – хмыкнул Франко, вспомнив недавний разговор с Джанкарло, – он непременно изобретет какое-нибудь зелье, чтобы я смог поколдовать над вашим сердцем.
Аделе растерянно смотрела на врача. Франко прекрасно знал, что пациенты плохо понимают роль анестезиолога в операции. Больной полагает, что анестезиолог вкалывает наркоз и уходит пить кофе. И Франко этот миф развенчивать не собирался: незачем пугать пациента подробностями о туманной деятельности коллеги-невидимки. Потому он всегда пытался говорить непринужденно, не вдаваясь в подробности.
Когда хирург собрался уходить, Аделе улыбалась уже почти счастливо.
– Спасибо вам, Франко! Вы действительно потрясающий врач! – с восхищением поблагодарила Аделе, не в силах красноречивее выразить свою признательность.
– Потрясающий я или нет, вы сможете оценить, только выйдя из этой больницы здоровой, – заметил Франко, поднимаясь.
– Знаете, я всегда с ужасом думала о том, что мне придется лечь под нож хирурга. Они все представлялись мне жестокими и брутальными мужчинами, потому что только такие могут, не моргнув глазом, резать живого человека, будто это бифштекс какой-то. А теперь вижу, что хирурги – душевные люди.
– Ни один хирург, уверяю вас, не воспринимает пациента, как бифштекс. Иначе мы все были бы вегетарианцами. И кстати, вы полагаете, что хирургами становятся только мужчины?
– Нет… – неуверенно пожала плечами Аделе. – Хотя я в основном слышала рассказы именно о хирургах-мужчинах…
– Мне будет ассистировать женщина. Даже скорее девушка, – подмигнул Франко. – Может, это успокоит вас немного.
– Я всегда недоумевала, откуда девушки находят столько смелости, чтобы пойти в хирурги. Она, наверное, особенная?
Франко на миг отвел глаза от лица Аделе и устремил задумчивый взгляд в окно. Честно признаться, он никогда не размышлял над этим вопросом.
– Да, она особенная, – подтвердил Франко. – Женщина-хирург – это особая субстанция, – теплая улыбка озарила его лицо. – И смею вас заверить, что она отличный специалист, потому вы должны быть вдвойне спокойны: ведь два хороших хирурга – это еще надежней, чем один, – наконец, рассмеялся Франко, и Аделе ответила ему солнечной улыбкой. – Берегите себя. И мужа попросите вас беречь, – подмигнул он своей пациентке.
Улыбка вдруг сползла с ее уст, и Франко даже испугался, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– Я не замужем, – призналась Аделе.
Франко молча смотрел на нее, опасаясь задавать вопросы. Он понятия не имел, почему Аделе одинока, и боялся эмоционально нагрузить ее без того перегруженное сердце.
– Десять лет назад я вышла замуж, но не могла забеременеть, и муж подал на развод. Целый год я провела в депрессии, а потом встретила отца моего малыша. Мне казалось, что он искренне любит меня, ведь он с пониманием отнесся к известию, что я, возможно, никогда не смогу иметь детей. Оказывается, это было просто удобно для него… – печально опустила Аделе голову. – Когда тест показал две полоски, я едва не сошла с ума от радости. Я столько лет мечтала о малыше! Я не хотела сообщать эту новость своему мужчине по телефону, а решила поехать к нему в офис. При нашем первом знакомстве он дал мне свою визитку, как возможному клиенту, и она лежала у меня в кошельке. Но я впервые отправилась туда, потому что офис находится не в Тренто, а в получасе езды. Когда секретарь спросила мою фамилию, я почему-то решила назвать вымышленную. Она проводила меня до кабинета… Когда я вошла, он побледнел… В кабинете стояли два стола, и за соседним сидела женщина его лет. Он, к слову, на 15 лет меня старше. Она поднялась и представилась. Оказалось, она его жена… – сообщила Аделе ровным тоном.
Франко остолбенел. Когда женщина борется за жизнь не родившегося ребенка от любимого мужчины – это понятно. Но часто женщины, которых обманули, ненавидят и отца, и ребенка. По логике вещей, она должна была бы счесть за благо такую причину прерывания беременности, как аортальный стеноз! А она готова рискнуть своей жизнью ради спасения жизни ребенка от мужчины, который ее обманул.
– Вы удивительная… – медленно сказал он. – Другая бы ненавидела этого ребенка…
– Причем тут ребенок, если я сама была идиоткой? – пылко возразила она. – Ведь это я не видела очевидные вещи! И потом, знаете, я очень хочу ребенка… Подарите мне радость материнства, пожалуйста, – умоляюще сложила Аделе руки.
– Я постараюсь, Аделе. Обещаю вам.
– У меня правда есть шансы?
– Разумеется. Нам с коллегами нужно только выявить самый оптимальный из них, – беззаботно сказал Франко.
Простившись, Франко вышел в коридор. Лицо его тут же стало серьезным и сосредоточенным. Случай Аделе едва ли можно было назвать простым: и она, и ребенок были под большим риском. Но и без того испуганному пациенту об этом знать вовсе не обязательно. Никому не станет легче, если больной будет паниковать.
Глава
4
– Ну, что рассказывает твоя возлюбленная о своем новом начальнике? – тщательно скрывая сарказм, невинно спросил Джанкарло у Франко, когда друзья остались в ординаторской втроем.
– Ничего не рассказывает, – буркнул Франко. – Я не разговаривал с ней на эту тему.
– Вчера вечером времени только на секс хватило? – хмыкнул Джанкарло. – А время-то все дальше уносит тебя от заветной должности…
– У меня снова создается ощущение, что это тебя оно уносит от заветной должности, – недовольно пробурчал Франко, не поднимая головы от бумаг, которые он сосредоточенно просматривал.
– Меня оно все дальше уносит от нормальных условий работы. Вчера я отправился к нему подписать документ по пациентке. И что ты думаешь? Он раздраженно выдал: «Стучать надо!» Porca miseria12, он, может, еще часы приема укажет? – кипятился Джанкарло. – Анестезиологи: понедельник-среда-пятница с 10 до 11, хирурги: вторник-четверг с 15 до 16, а суббота-воскресенье: выходной?
– А почему это хирурги два раза в неделю, а анестезиологи – три? – сердито спросил Франко, наконец отрываясь от бумаг.
Джанкарло характерным жестом взмахнул рукой и нервно прошелся до окна и обратно.
– Ты что, смирился? – остановился он напротив друга.
– Нет! – раздраженно всплеснул руками Франко. – Но эти дни ты сам провел вместе со мной в операционной! Было у тебя время подумать, как избавиться от этого недоумка? Вот и у меня нет.
– Да, но ты мог бы спросить у Мариэллы…
– Да не видел я ее! – нервно прервал его Франко. – У нее вчера дела какие-то нашлись, не встречались мы!
