Отключив телефон, он на миг застыл неподвижно, уставившись в одну точку. Потом вздохнул и направился, мрачно сдвинув брови, в корпус кардиологии.

Как и обещал, Франко уже связался с коллегами и навел справки о пациентке по фамилии Фоссини. Пациентка была молодой, ей недавно исполнилось только 32, а проблемы она имела весьма серьезные: ей действительно нужно было делать операцию. Но не это являлось проблемой. Настоящей проблемой стала ее беременность.

Франко пока имел только общее представление о ситуации, но с профессиональной точки зрения случай для него обещал быть интересным. Он в последние годы занимался проблемами с сердцем у беременных, провел несколько успешных операций и защитил на эту тему диссертацию. Взять на себя этот случай было мечтой для Франко. Правда, услышав заключение коллеги из кардиологии, он озадачился и пообещал при первой же возможности заглянуть в соседний корпус.

Вердикт кардиолога был суровым: делать аборт и спасать мать. И нельзя его обвинять в бесчеловечности, ибо существует принцип, которым руководствуются все медики: спасают в первую очередь мать, а не еще не родившегося ребенка. Тем более на таком сроке: 22-я неделя.

– Ты уверен, что она не протянет хотя бы еще 6 недель? – задумчиво спросил Франко, изучая анализы.

– 6? А, до того момента, когда можно будет достать ребенка, готового к жизни, – понял кардиолог ход мысли Франко. – Как видишь, она уже оказалась в реанимации, – развел руками медик. – Давление поднялось до угрожающего максимума. Еще чуть-чуть – и у нее бы случился отек легких. Полагаю, что в ближайшее время это и произойдет, если не заменить клапан аорты.

Франко прекрасно понимал, что оперировать аортальный клапан у беременной женщины – очень сложное и рискованное занятие. Но он уже провел несколько успешных операций на сердце беременным, потому полагал, что в этом случае тоже стоит собрать консилиум и попробовать найти выход. Конечно, куда проще прервать беременность и прооперировать больную. Но, как догадывался Франко, она вряд ли захочет расстаться с ребенком.

– Как кардиолог, я выхода, кроме аборта, не вижу, – сказал коллега. – Но ты, Франко, кардиохирург, возможно, ты его увидишь. Во всяком случае, я тебе этого искренне желаю.

– Сколько у нас времени? – спросил Франко, рассматривая снимки.

– Не знаю, Франко… Думаю, две-три недели… Не получится дотянуть до 28-ой недели, – обреченно вздохнул кардиолог.

– Это я уже понял. Но чтобы принять оптимальное решение, надо провести еще обследования, обсудить вопрос с коллегами… Я для этого спрашиваю: есть ли время или хирургическое вмешательство нужно буквально на днях.

– Пара-тройка недель, Франко. И то, если пациентка будет находиться в состоянии покоя. Любые нагрузки только ухудшат ее состояние и приведут к отеку легких. Действительно слишком опасно для нее оставаться беременной. Впрочем, и, не будучи таковой, она долго не протянет, если не провести операцию.

Стремительной походкой Франко вошел в палату, где находилась синьора Фоссини. Пасмурный свет проникал сквозь стекло, мягко освещая помещение. Одна койка была свободной, а на второй лежала бледная и изможденная девушка. Если бы Франко не знал о ее возрасте, то подумал бы, что ей лет двадцать. Худоба и бледность лица делали ее значительно моложе своих лет. Каштановые волосы были заплетены в короткую косичку, а большие темные глаза впились в вошедшего медика напряженным взглядом. Любопытство смешалось в них с испугом.

– Salve⁹, я кардиохирург, Франко Боско, – дружелюбно представился он, приближаясь к койке.

Девушка тут же оживилась, и в глазах ее зажглась надежда. Такая надежда часто зажигалась в глазах его пациентов, Франко был привычен к этому.

– Buongiorno¹⁰! Спасибо, что пришли, – искренне улыбнулась девушка. – Вчера я звонила в секретариат, и мне пообещали, что вы свяжетесь со мной. Правда, я уже потеряла надежду…

– Зачем вы хотели меня видеть? – полюбопытствовал Франко. Хотя об ответе он догадывался: наверняка кто-то посоветовал больной именно его, или она сама навела справки. Но это был хороший повод наладить с пациенткой контакт: спросить о чем-то отвлеченном, а не говорить только о болезни.

– Вы оперировали отца моей подруги с тем же диагнозом, какой поставили мне. Подруга сказала, что вы ангел, который спас жизнь умирающему человеку. Я хотела попросить вас, чтобы вы спасли меня… – умоляюще посмотрела она на хирурга, и глаза ее наполнились слезами.

Франко видел немало таких слез и немало мольбы слышал в разных голосах, но он всегда старался дать пациенту ощущение, что каждый больной значит для него много, и подарить уверенность, что сделает все ради спасения жизни больного.

– Отрадно слышать, что я совершил чудо. Как нынче поживает отец вашей подруги? – с улыбкой спросил Франко. Он понятия не имел, о ком речь, но ему было достаточно, что пациент живет и радуется жизни, а как его зовут – не столь важно.

– Хорошо, – улыбнулась девушка и с восхищением посмотрела на Франко. – Неужели вы помните его?

– Кардиохирурги помнят всех своих пациентов, – заверил Франко. И это было правдой, потому что кардиохирург не просто режет грудную клетку и колдует над сердцем или сосудами, зашивает и уходит из операционного зала, даже не взглянув на неподвижно лежащего человека, а кардиохирург еще и ведет своего пациента до и после операции. А даже если операция случается с экстренно поступившим больным, то послеоперационное общение так или иначе оставляет хоть какое-то воспоминание о пациенте.

– Синьор Боско, помогите мне… Мне сказали, что я должна сделать аборт… Для меня лучше умереть… – всхлипнула девушка. – Я так люблю этого кроху! Он уже шевелится внутри меня, понимаете?! Я не могу его убить!

Франко за свою практику видел много слез и боли, но для любого настоящего врача судьба каждого пациента становится частичкой его судьбы. Он упрямо посмотрел на девушку – и улыбнулся. Солнечно и беззаботно. Ему было жизненно необходимо вселить в нее веру, что солнце будет для нее всходить еще очень много раз.

– Синьора…

– Аделе, – протянула девушка худенькую руку.

– Франко, – горячо сжал он ее ладонь.

– Нет, я не могу звать вас по имени, Signore¹¹, – возразила она.

– Почему? – приподнял Франко бровь.

– Вы для меня бог. Так вас охарактеризовала моя подруга: бог-хирург.

Франко искренне рассмеялся. Похвала приятным теплом отозвалась в душе и немного смутила.

– Как максимум, я его представитель на земле, – подмигнул он. – А значит, я обычный человек. Потому поговорим, как обычные люди, – предложил Франко. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– А что с вами случилось до этого?

– Жжение и боль в левой груди, одышка… Потом я потеряла сознание. К счастью, это произошло на работе, и коллега вызывала врачей, – рассказала Аделе.

– У вас врожденный аортальный стеноз. Неужели вы ничего об этом не знали?

– Нет, – мотнула Аделе головой. – Слабые шумы обнаружили только месяц назад. Но я уезжала на три недели и лишь в ближайшие дни собиралась наведаться к кардиологу.

– Весьма экстремальным способом решили наведаться, – хмыкнул Франко.

– Увы… – печально вздохнула Аделе. – Неужели у меня нет шансов сохранить ребенка? – умоляюще посмотрела она на Франко, непроизвольно прикладывая руку к животу, которого даже не было видно под одеялом.

– Конечно, шансы есть. Надо только придумать, как это сделать.

– Вы действительно волшебник и бог… – прошептала Аделе, и почти счастливая улыбка озарила лицо девушки, а глаза засияли. В них читались облегчение и надежда.

– Я разговаривал с кардиологом, вас курирующим, видел ваши снимки. Положение, прямо скажем, рискованное, и мне предстоит посоветоваться с коллегами: с анестезиологом, акушером-гинекологом и прочими. Я уже несколько лет работаю с беременными пациентками, а за последние четыре года провел некоторым из них успешные операции. Поэтому смею вас заверить, что сделаю все возможное, чтобы починить ваше сердце и спасти вас и вашего малыша. Но вы должны мне помочь.