– Нет, она позавчера попала в реанимацию к нам, сейчас лежит в кардиологии. Ей грозит операция, и она хочет с тобой поговорить.

– У меня сейчас не приемные часы, Мариэлла, я не могу отвечать на звонки потенциальных пациентов круглосуточно, мне хватает моих состоявшихся пациентов! – устало ответил Франко. Но ведь однажды он дал клятву Гиппократа и взял на себя благородную миссию: делать все возможное, чтобы спасти человеку жизнь. – Спроси фамилию, я сам свяжусь с кардиологией и схожу к ней, если будет нужно. Но в данный момент у меня нет времени на разговоры.

– Ее фамилия Фоссини.

– Хорошо, я выясню, что там с ней, спасибо, – поблагодарил Франко и отсоединился. Потом на ходу внес пометку в свой блокнот и порывисто направился к двери.

– Куда ты? – удивилась Аннунциата.

– Я совсем забыл, что сейчас явится практикант, который последующие месяцы будет работать с нами. Именно мне выпало счастье встретить его и ввести в наш священный храм.

– О, практикант – это замечательно, – потирая руки, обрадовался Джанкарло.

– Хоть какое-то развлечение, – хмыкнул Франко.

– Смотрите, не отбейте у человека желание стать медиком, – назидательно подняла вверх указательный палец Аннунциата.

– Кто бы говорил, – изогнулись губы анестезиолога в саркастической улыбке. – Ты первая будешь отбивать у него желание стать медиком.

– Настоящего медика ничем не испугаешь, а ненастоящие нам не нужны, – бросил Франко и скрылся за дверью.

Аннунциата перевела испытующий взор на анестезиолога, который налил себе вторую чашечку кофе. Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Почему-то у меня такое ощущение, что ты был бы только рад, если бы Мариэлла легла в постель к синьору Сантини.

– Я даже лично попросил бы ее о такой услуге. И уверен, что она с удовольствием согласилась бы. Но в данном случае это не имеет смысла, ибо она все равно пригрозит мне чем-нибудь, чтобы я молчал. Потому предпочитаю, чтобы она сама туда прыгнула, Франко об этом узнал, а я был бы непричастен, – ехидно хмыкнул анестезиолог.

– И тебя не заботит, что твой друг будет страдать?

– Страдать? – удивленно переспросил Джанкарло. – Франко некогда страдать, cara⁶, он иной раз 12 часов только в операционной проводит, а прибавь сюда текучку, психологические беседы с пациентами да вот практикантов, – иронично махнул он рукой на дверь, за которой скрылся Франко. – И потом, Нунция, кардиохирурги в принципе лишены всякой сентиментальности. Когда ты видишь пульсирующее сердце сквозь раздвинутые ребра и берешь на себя ответственность за то, чтобы после всех твоих игр с сердечком оно продолжало исправно пульсировать, ты уже не можешь сильно впечатляться и страдать из-за того, что твоя возлюбленная оказалась в постели с другим, – цинично усмехнулся Джанкарло. – Разве за годы ординатуры ты этого еще не поняла?

Аннунциата одарила анестезиолога странно хмурым взором. Но ее несуразные очки эту хмурость сглаживали и даже, наоборот, придавали лицу забавное выражение. Джанкарло не удержался и рассмеялся, тепло обняв подругу за плечи.

– Знаешь, Нунция, я всегда восхищался тобой, – добродушно сказал он. – Ты не падала в обморок на первых операциях, стойко переносила все страшные картины, мелькающие в операционном зале. Мне даже в свое время было жаль, что Франко так безжалостно сразу же привлек тебя к суровой хирургической действительности, и ты быстро потеряла всякую сентиментальность. Потому твой вопрос меня поражает. Разве единственное сердечное страдание, в которое ты веришь, – это не боль в сердце в результате какой-нибудь патологии?

– Любовь – куда худшая патология сердца, – мрачно изрекла Аннунциата, убирая с плеча его руку. – Потому что не лечится.

Джанкарло изумленно уставился на девушку.

– Откуда ты… знаешь о любви? – с глупым видом спросил анестезиолог. Он был абсолютно уверен, что Нунция об этой лирике вообще не задумывалась. К тому же отсутствие внимания со стороны противоположного пола ситуацию только усугубляло.

– Хирурги не бревна бесчувственные. Тем более кардиохирурги. По крайней мере, не такие бревна, как анестезиологи, – с сарказмом улыбнулась она, и выражение странной мрачности, написанное на ее лице еще несколько секунд назад, бесследно исчезло.

– Анестезиологи – бревна?! – со всей искренностью возмутился Джанкарло. – Да мы самые душевные и человечные люди!

– Угу, божественные ангелы, – усмехнулась Аннунциата.

– Именно! – подтвердил Джанкарло. – Знаешь, что говорили древние римляне? «Divinum opus sedare dolorem» – «Божественное дело – успокаивать боль». Мы, анестезиологи, не только жизнь спасаем, мы избавляем людей от страдания! А вас, хирургов, – от советов пациентов во время операции, между прочим. Чем мы не ангелы?

– Только от любовных страданий ни один анестезиолог, увы, не спасет, – пробормотала девушка.

– Что? – не расслышал Джанкарло.

Аннунциата вздрогнула и резко подняла на него глаза.

– Я говорю, что кардиохирурги тоже имеют проблемы с сердцем, – меланхолично ответила Аннунциата и решительно покинула ординаторскую.

Глава

3

Франко вернулся в ординаторскую в компании молодого человека лет двадцати пяти, гладко выбритого, аккуратно причесанного и одетого. Было ясно видно, что он хочет произвести хорошее впечатление с первого взгляда.

В дверях они столкнулись с двумя хирургами, выходящими из ординаторской. Медики торопились, потому на бегу пожали руку студенту и умчались в конец коридора, а Франко с практикантом вошли внутрь.

– Вот и твой будущий коллега, на следующей неделе заступит на дежурство, – сказал Франко, обращаясь к Джанкарло. Тот пожал протянутую руку молодого человека и представился:

– Джанкарло.

– Антонио, – ответил парень.

– Добро пожаловать в священный храм кардиохирургии, – хмыкнул Джанкарло. – Как тебя угораздило сюда попасть? Нравится играться с чужими сердечками?

– Нет, – рассмеялся Антонио. – Друг моего отца работает в этой больнице, только в инфекционном отделении.

– Ясно, – скептически скривил губы Джанкарло и сел за свой стол, будто студент потерял для него всякий интерес. – Надеюсь, ты пошел в медицину не потому, что отец заставил, глядя на успешную карьеру друга? – добавил он с иронией.

– Нет, меня вообще никто не заставлял, а этот друг – дальний друг, – пожал плечами Антонио. – Я про него случайно узнал, а поскольку мне очень хотелось попасть именно в эту больницу, отец и попросил его помочь.

– Почему именно в эту больницу? – с живым интересом осведомился Франко, опередив Джанкарло.

– Ну… Это ведь самая крупная больница города. Мне кажется, тут все по-настоящему, без прикрас, реальная медицинская атмосфера… – с мечтательным выражением в глазах ответил парень. – В маленькой частной клинике, где я проходил прошлую практику, все не так. А мне хочется окунуться в реальную жизнь.

– Хм, – довольно хмыкнул Джанкарло. – Похвально. Только реальная жизнь вряд ли пахнет розами.

– Это я в курсе, – снова засмеялся Антонио. – Но я не упал в обморок, попав впервые в операционную, хотя запах, должен признать… – он на миг замолчал, подбирая слова, – … сильный, в общем, запах. А ты почему пошел в кардиохирургию? – спросил он Джанкарло.

– Случайно, – невозмутимо ответил тот. – Я особо не выбирал.

– Как это – случайно? – не понял Антонио.

– Я прочитал в объявлении, что в кардиохирургии пациентам требуется обезболивание души и резекция памяти, и не смог отказать.

Антонио несколько мгновений хлопал глазами, обмозговывая слова Джанкарло.

– В каком смысле – «резекция памяти»?

– Чтобы пациент ничего не помнил после пробуждения.

– Так ты анестезиолог? – догадался парень.

– Смышленый, – похвалил Джанкарло.

– Рад знакомству, – воодушевленно сказал Антонио. – Я, кстати, подумывал о том, чтобы дальше пойти на специализацию «Анестезия, реанимация и терапия боли»…