– Не советую, – покачал Джанкарло головой.

– Почему это?

– Проведешь бесславную жизнь. Пациенты, скорее всего, вообще не узнают о твоем существовании: они знают имя хирурга, а вот имени анестезиолога никто никогда не слышал, да и лица не видел. А если и видел, то просто с кем-то перепутал. С ангелом, например.

Антонио смотрел на Джанкарло, как на искусственный аппендикс, а тот, зевая, невозмутимо добавил:

– Да и скукота это страшная.

– Скукота?! Разве анестезиология – это скука? – изумился Антонио.

– Да. В нашей профессии 98% работы – это скучнейшая рутина, – кисло произнес Джанкарло.

– Но остаются 2% веселья, – с надеждой посмотрел на него практикант.

– Остаются 2% нервов. Веселиться некогда.

Представления Антонио о мире явно пошатнулись, и он беспомощно переводил взгляд с одного медика на другого. Он уже ранее успел испытать на своей шкуре, что врачам верить на слово нельзя: они над практикантами злостно подшучивают. Но Джанкарло показался ему таким серьезным мужчиной, и в словах его звучала такая искренняя горечь, что бедный студент никак не мог определиться, верить анестезиологу или нет. Тогда он в замешательстве взглянул на хирурга и спросил, пытаясь спастись из моря сомнения:

– А ты, Франко, почему пошел в кардиохирурги?

– Чтобы на законном основании иметь возможность смотреть на обнаженных женщин и беспрепятственно щупать их за грудь, – с самым серьезным видом ответил Франко.

– Хахаха, – прыснул со смеху Антонио. – О такой причине я даже не догадывался.

– Ты много о чем не догадываешься, поверь мне, – назидательно изрек Франко.

– Люди идут в медицинский университет, не имея ни малейшего представления о реалиях жизни медиков, – согласился Джанкарло. – А потом разочаровываются.

– Почему это? У меня родители медики.

– Неужели? – удивился Джанкарло. – И что, это они посоветовали тебе пойти в медицину?

– Нет. Они отговаривали, – хмыкнул Антонио.

– Вот видишь.

Именно в тот самый момент дверь в ординаторскую отворилась, и на пороге материализовалась Аннунциата.

– О! А вот и наш без пяти минут хирург, чудесный специалист, – подошел к девушке Джанкарло и обнял ее за плечи, подводя к Антонио.

– Нунция, – протянула девушка руку для пожатия.

– Антонио, – несколько растеряно произнес парень, во все глаза разглядывая Аннунциату.

– Ты так на нее смотришь, будто никак не ожидал увидеть здесь представительницу слабого пола, – усмехнулся анестезиолог.

– Признаться честно, да. Немногие женщины идут в такую суровую область.

– Факт, – подтвердил Джанкарло. – Любой нормальный человек, тем более женщина, упал бы в обморок или сошел бы с ума от ужаса при одной только мысли о том, чтобы кому-то вскрыть грудную клетку, остановить сердечко, поковыряться в нем, ткнуть пальчиком, чтобы оно запустилось заново, и как ни в чем не бывало зашить грудину и пойти пить кофе. А Нунция делает это, не моргнув глазом. Так что никогда не связывайся с женщиной-хирургом. Это страшные люди.

– Страшнее женщин-хирургов только мужчины-анестезиологи, – невинно улыбнулась Нунция и, высвободившись из объятия Джанкарло, прошествовала к своему столу.

– Я вижу, у вас тут царит взаимная любовь, – хмыкнул Антонио.

– Точно! – подтвердил Джанкарло. – Хирург без анестезиолога, как шприц без иглы.

– Хорошему хирургу анестезиолог не нужен. Потому что пациент, крепко закрепленный на столе, не нуждается в наркозе, – с непроницаемым видом сказал Франко.

Антонио аж рот раскрыл и глаза распахнул.

– Запомни, дорогой коллега, – взял Джанкарло под локоть практиканта и перешел на разговор вполголоса, словно для того, чтобы друзья его не слышали. – Хирург – это садист, это кровь, а анестезиолог – это невидимый добрый ангел, который пытается скрыть от пациента весь этот садизм. Но прежде всего, анестезиолог – это мозг. Потому в команде с хорошим анестезиологом даже хирург может стать хорошим врачом.

– Ну, ясно, – послышался суровый голос Франко, но Джанкарло с Аннунциатой видели смешинки в его глазах, – мы чернорабочие, а вы люди искусства, маги и волшебники… – сделал он характерный жест рукой.

– Только без нас, простых работяг, вы, маги, остались бы без работы, никому в принципе ненужные, – ехидно подхватила Нунция. – Подумай, какие великие дела мы творим независимо от вашего существования: пересаживаем сердце, мозги…

– Независимо от нашего существования? – саркастично уточнил Джанкарло. – Кому нужна ваша пересадка сердца или мозгов, если мы не сможем разбудить после этой пересадки пациента?

– То есть как «не сможете разбудить пациента»? – пробормотал Антонио. – Разве это анестезиологи будят?

– Ты в операционной на прошлой практике что делал? – спросил Франко.

– Крючки держал…

– Аааа… В этот раз будешь резать. А потом, может, Джанкарло покажет тебе, как пациент просыпается после твоего вмешательства в его организм. Если, конечно, просыпается… – добавил он с обезоруживающей улыбкой.

****

– Поужинаем вместе, а потом ко мне? – бодро произнес Франко в трубку, выходя из ординаторской. Сегодня у него наконец-то намечался своевременный уход домой. Конечно, на 100% ни в чем нельзя быть уверенным, но шансы высоки.

– Прости, Франко, но сегодня я не могу… – послышался извиняющийся голос Мариэллы.

Франко опешил. За год, что они были вместе, Мариэлла ни разу ему не отказывала! Она хорошо знала о его напряженном и непредсказуемом графике работы и своими глазами видела истинное положение вещей. И она понимала и принимала эту ситуацию. По крайней мере, Франко так казалось.

– Что-то случилось? – напряженно спросил он.

– Нет-нет! – поспешно заверила девушка, но потом резко замолчала, будто пожалела о том, что эти слова сорвались с ее уст.

– Ты ведь знаешь, что потом можно ждать долго благосклонности бога хирургии, – с горьким упреком усмехнулся он.

– Франко, я не могу всю мою жизнь подстраивать под твою работу! – вдруг с раздражением произнесла Мариэлла. Или это только попытка найти себе оправдание. Что бы там ни было, а Франко это решительно не понравилось, ибо он нутром чувствовал в ее интонации какой-то подвох. Да, время от времени она выражала свое недовольство или досаду, но никогда слова не были такими резкими, а тон – таким раздраженным.

– Мариэлла, ты ведь знаешь, что я кардиохирург, а не пиццайоло⁷. Хотя даже у пиццайоло бывают наплывы клиентов и сверхурочная работа! А у меня – пациенты, жизнь которых под угрозой! Я не могу бросить больного на операционном столе с разодранной грудной клеткой, если операция пошла не так, как хотелось бы, только потому, что в семь вечера у меня свидание! И не могу бросить пациента, если у него прихватило сердце, и надо спасать его жизнь, понимаешь?!

– Да, я понимаю, Франко, – послышались виноватые нотки в голосе девушки. – Но я думала, что скоро все изменится…

– С чего это ты так думала?

– У заведующего отделением нет подобных непредвиденностей. По крайней мере, не каждый день! – пылко заявила она. – Я работала с синьором Ди Белли и знаю, о чем говорю!

– Да, но это не моя вина, что вместо меня на эту должность поставили этого… – со злостью начал Франко, но резко замолчал. Несмотря на любовь с Мариэллой, он полностью доверял только Аннунциате и Джанкарло.

– Вот именно, Франко, что теперь нет никакой надежды на то, что жизнь скоро нормализуется!

– Я не понимаю: ты решила расстаться со мной?! – ошеломленно спросил Франко.

Короткая заминка – но этого было достаточно, чтобы сердце его потяжелело.

– Франко, не драматизируй! Я всего лишь сказала, что мы не можем встретиться сегодня!

– Понятно, – сквозь зубы проговорил Франко. – Buonanotte⁸, – добавил он, хотя солнце за окном еще даже не думало отправляться спать.