Франко предположил, что друг хотел попросить его «замолвить словечко» перед профессорами, но Франко был категорически против протеже в медицине. Хирурги, которые не в состоянии проштудировать за семестр учебник в 3000 страниц, а потом не могут отличить печень от селезенки, его глубоко раздражали. Профессия хирурга – это та профессия, куда идут добровольно, осознанно и с целью приносить себя в жертву ежедневно. Потому он дал лишь единственно возможную рекомендацию: усиленно готовиться. И был искренне рад, узнав, что Нунция оказалась зачисленной в ряды студентов того факультета, который когда-то закончил он сам.
Когда Франко приехал встречать девушку на станцию, он поймал себя на мысли, что сердце радостно бьется от предстоящей встречи с давней подругой, которую он уже лет пять не видел. «Интересно, какой она стала? Когда мы виделись в последний раз, она была еще девчонкой… Теперь она наверняка превратилась в красивую девушку… Ей ведь уже 19…»
Но его предположения не оправдались. Когда Франко увидел Нунцию, он едва не расхохотался. Девушка была нелепо одета, волосы зализаны в косматый хвостик, а из-под очков в толстой оправе на него взирали огромные испуганные глаза. Она напоминала удивленную черепаху. Или взъерошенную курицу. По правде говоря, вид ее всегда был таким, только раньше она была маленькой и забавной, а теперь стала несуразной, хотя и осталась маленькой: роста в ней оказалось 160 сантиметров.
В тот момент Франко попытался тщательно скрыть то впечатление, которое произвела на него Аннунциата: в конце концов, для братских и деловых отношений внешность уж точно не имеет значения. Он помог ей обустроиться в Тренто, а потом помогал в учебе: консультировал перед экзаменами, помогал выполнять самостоятельные работы, дипломный проект, готовиться к государственному экзамену, а в процессе обучения даже устроил на прохождение всех предусмотренных программой практик в свою клинику, непосредственно под личную опеку.
Когда через шесть лет она сдала государственный экзамен в университете и поступила в ординатуру, Франко, несмотря на то, что ненавидел sistema dei raccomandati2, процветающую в Италии, внес в нее свой вклад: он устроил девушку работать в клинику своей ассистенткой. Но он считал этот вклад достойным: он сам помогал Аннунциате готовиться к экзаменам, она проходила практику под его руководством, и он прекрасно видел, что из нее растет добросовестный и ответственный медик. За годы ординатуры, в течение которых Нунция была ассистенткой Франко, она даже превзошла все ожидания своего непосредственного руководителя. Он понял, что вырастил достойного хирурга, который совсем скоро приступит к самостоятельной практике. И вот теперь, когда его назначат на более высокую должность, Франко намеревался добиться, чтобы именно Аннунциату поставили на его место.
Но не только совместная профессиональная деятельность связывали Франко и Аннунциату. Помимо того, что они работали бок о бок и провели немало серьезных операций, они были еще и близкими друзьями, и Франко искренне желал подруге профессионального роста и продвижения по карьерной лестнице, а потому готов был всячески содействовать ее успеху.
Но, несмотря на легкую грусть от предстоящих изменений, сердце Франко билось радостно, так как помимо шага вперед в профессиональной сфере его ожидало еще одно приятное событие: почти личный секретарь. Не то, чтобы он радовался тому факту, что наконец-то у него будет личный секретарь, скорее радость дарила сама сотрудница – его любимая девушка Мариэлла. Она начала работать в секретариате кардиохирургического отделения два года назад, став также и непосредственным секретарем пожилого заведующего. Теперь, когда Франко займет новый пост, они будут работать вместе.
История их любви началась не сразу. Франко вообще относился к категории трудоголиков и серьезно перерабатывал. Он мог выйти из операционной в два часа ночи, а на следующий день в восемь утра уже присутствовать на конференции в каком-нибудь далеком Турине. Непредвиденные задержки, ночевки в клинике, командировки по Италии, невозможность спланировать не то, чтобы отпуск, – выходные, постоянные неожиданные изменения в графике работы – все это приводило к тому, что времени на отношения у него катастрофически не хватало. Таким образом, он вынужден был довольствоваться редкими и короткими интрижками, хотя незамужние женщины, работающие в клинике, спали и видели, чтобы красавчик-хирург, быстро и стремительно шагающий по коридору из ординаторской в операционную, обратил на них благосклонный взор своих красивых глаз. Франко и обращал на них свой взгляд, но исключительно деловой, требовательный и строгий.
И вот однажды Мариэлла потеряла сознание прямо на его глазах. Точнее она рухнула в объятия Франко, побелев, словно простыня, когда он, гневно сверкая глазами, ворвался в секретариат и принялся ее отчитывать за неподготовленные документы на проведение плановой операции.
– Почему история болезни синьора Мирелли до сих пор не лежит на моем столе?! Его сердце, вырезанное и пульсирующее, уже лежит в стаканчике в операционной, а я до сих пор не видел его историю болезни! Как вы думаете, долго ли пациент протянет с сердцем в стаканчике на прикроватной тумбочке, пока вы наобщаетесь с подругами в соцсети?!
У девушки задрожал подбородок, на глаза навернулись слезы, потом она побледнела, покачнулась и начала оседать. Франко едва успел подхватить ее.
После этого происшествия Франко пару раз зашел узнать о самочувствии секретаря, а она поведала, что потеряла сознание от страха перед его суровостью, а вырезанное и пульсирующее сердце в стаканчике отныне снится ей в кошмарах. Причем сердце это принадлежит ей, а вырезал его он, Франко Боско. Чтобы исправить нелестное о себе впечатление, Франко пригласил Мариэллу вместе поужинать. Правда, ужин состоялся лишь через несколько дней ввиду нескончаемых непредвиденных обстоятельств, возникающих неожиданно в жизни хорошего хирурга, но тот вечер закончился у него дома в постели. Как это случилось – Франко и сам толком не понял, но вот, наконец, под сорок лет он осознал, что нашел свою любовь.
Правда, жить к нему Мариэлла так и не переехала, а лишь время от времени ночевала в его квартире. Говорила, что ее родители будут против совместной жизни с мужчиной, пока она не выйдет за него замуж. Франко такой принцип считал пережитком прошлого, тем более в отношении двадцатипятилетней женщины. Но он вынужден был уважать мнение родителей свой возлюбленной и уже подумывал о том, чтобы предложить ей руку и сердце. Правда, у него не было никаких идей, где найти время на свадьбу, но он твердо решил поговорить с Мариэллой об этом сегодня, когда они отправятся отмечать назначение на руководящую должность.
– … таким образом, уважаемые коллеги, я хотел бы представить вам нового заведующего кардиохирургическим отделением, – услышал Франко сквозь свои приятные мысли голос Патрицио Бранцоли, руководителя клиники. В тот же миг он почувствовал два толчка. В правый бок его пихнула Аннунциата, а в левый – его лучший друг, Джанкарло, неунывающий анестезиолог, с которым они вместе учились в университете, а потом начали работать в одной команде. Франко радостно подмигнул им и смущенно опустил глаза. По залу пронесся взволнованный ропот. Присутствующие замерли, готовые взорваться искренними аплодисментами, едва директор произнесет имя всеобщего любимчика. – Вашим новым руководителем я решил назначить отличного, хотя и молодого специалиста Габриэле Сантини! – триумфаторским тоном объявил синьор Бранцоли и энергично зааплодировал.
Звенящая тишина звучала ему в ответ. Все застыли, словно неожиданно замороженные. Улыбки сползали с лиц, будто медицинская маска, у которой неожиданно лопнули завязки. Никто не мог произнести ни звука, все только с глупым видом смотрели на директора и пытались понять, не было ли это неудачной шуткой. Потому что назначение на эту должность какого-то неизвестного Габриэле Сантини, а не обожаемого Франко Боско могло быть только неудачной шуткой.
