– Можешь оставить себе несколько штук, которые понравились, – предложила она.

– Пожалуй, вот эту, – Герц наугад вынул снимок из середины стопки.

– Я вообще-то не настаивала, – отодвигаясь от него, обиженно сказала она.

– Если не возражаешь – возьму все, – запоздало отреагировал Герц. Ангелина насупилась, сжала кулачки и положила их на стол.

Герц дотронулся до ее руки:

– Не злись, просто я еще не проснулся, и отвык от таких приятных сюрпризов.

Ангелина с грустью взглянула на него, невольно улыбнулась. Кулачок, сжимаемый его ладонью, разжался.

– Я просто, подумала, что ты не рад меня видеть.

– Что ты такое говоришь, я всегда рад тебя видеть. Я ценю тебя, как доброго и искреннего… – Герц подбирал нужное слово, – друга. Правда, порою, бываешь злюкой. Но тебе простительно, другой тебя не представляю.

Ангелина откинулась на спинку дивана, улыбнулась и пристально взглянула на него. Взгляд ее потеплел, но где-то в глубине по-прежнему таилось что-то недоброе.

– Ты не бросил писать?

– Было дело – бросал несколько раз. Потом опять принимался. Закончил одну вещь и отправил в редакцию, теперь жду ответа. Сейчас пишу уже другой роман.

– Почему не отправил мне рукопись по интернету? Мне нравится все, что ты пишешь.

– Как же тебе отсылать, если ты все свои аккаунты в соцсетях поудаляла.

– Скинул бы на электронку.

– Об этом я как-то не подумал.

– Правда, что я была твоим первым читателем в Нивагальске?

– Истинная правда. Фотки-то верни, – Герц в несколько глотков допил остывшее кофе.

Ангелина достала из кармана снимки и положила их перед Герцем на стол, собиралась что-то сказать, но ее перебил звонок телефона. С наигранным недовольством она полезла в карман, посмотрев на дисплей айфона, скорчила гадливую мину:

– Чего ей еще опять понадобилось, – раздражено произнесла она. И уже другим, слащавым голоском, ответила на звонок: – Доброе утро, Вероника. Нет, я не дома. У знакомого писателя, – бросила хитрый взгляд на Герца. – Как это нет в Нивагальске писателей, а я по твоему сейчас с кем кофе пью. Да, ты угадала. Ну, все милая, пока, чмоки-чмоки, увидимся позже. – Отключив вызов, Ангелина смачно добавила: – овца драная.

– Как ты не красиво выражаешься, – заметил Герц.

– Вечно ей что-то от меня надо, змея подколодная.

– Вероника, это которая рыжая?

– Та самая.

Ангелина бросила айфон в карман, который обо что-то ударился с глухим звуком. Словно что-то вспомнив, она запустила руку в карман вслед за телефоном.

– Да, чуть не забыла. У меня же есть еще для тебя подарок, эксклюзивный, – таинственно произнесла она, не вынимая руки с кармана.

– Ты меня прям балуешь, – засмущался Герц.

– Потом сделаешь ответный подарок. Я пока собиралась, все переживала, как бы ты курить не бросил.

– Странное желание, обычно, наоборот….

– Подожди, дослушай, – в нетерпении перебила она и достала с кармана черную коробочку, – Та-дам! – Ангелина распахнула крышку, блеснул кусок желтого металла. – Зажигалка «Зиппо»! Настоящая. Сокурсник с Америки привез.

– Ангелина, ты вгоняешь меня в краску.

– Все еще не разучился краснеть. И даже несколько не постарел, все также не по годам молодо выглядишь.

– Наверное, потому что, мне еще рано стареть.

– Неправильно выразилась, прости, имела виду – не изменился. Когда я пересматриваю фильм «Укрощение строптивого» с Челентаной, всегда тебя вспоминаю – вечный холостяк, – Ангелина поежилась и сдвинула ворот халата. – Прохладно у тебя на кухне.

– Мечтаю сменить балконную дверь и окно, только все никак не получается накопить нужную сумму. Пойдем в комнату, там теплее.

Пройдя в комнату, Ангелина залезла на кресло и поджала под себя ноги. Герц закрыв окно, скрылся за занавесками ниши и вернулся с одеялом, которым заботливо укутал ее ноги.

– Как давно я здесь не была, – Ангелина мечтательно обвела комнату взглядом. – Почти ничего не изменилось. Ха, и словарь Ожегова лежит на том же месте. Ой, и мой кактус на столе. И фотография Хемингуэя в знаменитом свитере. Как мне нравилось бывать у тебя.

Кострова с интересом всматривалась на фотообои – сцена из «Криминального чтива», танцующие Ума Турман и Траволта.

– Где нашел такие прикольные фотообои? Довольно оригинальные. Вспомнила твой каламбур: Траволта тривиален.

– В местной типографии напечатали на заказ. Правда и обошлось в копеечку.

– И все такой же неряха, как всегда у тебя бардак. О чем ты сейчас пишешь?

– Если не забыла, пока вещь не дописана, я о ней не распространяюсь, и не даю читать даже отрывки.

– Все такой же суеверный.

– Как поживают родители? Наверное рады, что ты вернулась.

– Мама – да, папа – не очень.

– Все забываю, что-нибудь купить Клавдии Ивановне в благодарность – пока был в отпуске, она поливала мои цветы. Даже парочку пересадила.

– Мама всегда к тебе хорошо относилась. Только папа почем-то тебя не переваривает.

– Бывает.

Отец Ангелины, Сергей Палыч, в отличие от супруги, здоровался неохотно, отделывался небрежным кивком головы. Месяц назад, поднимаясь с ними в лифте, Герц разговорился с Клавдией Ивановной, но муж смерил ее таким взглядом, от которого она тотчас умолкла.

– Не хочешь попробовать мой пуэр?

– Я уже года два, как не пью пуэр, предпочитаю чай в пакетиках. Да и кофе по большей части стал пить быстрорастворимое. Обленился.

– Ну мой-то подарок хоть оцени.

– А ты составишь мне компанию?

– Если ты так настаиваешь, – хитро сощурив личико, ответила Ангелина.

Герц прошел на кухню. Отломил от прессованной шайбы кусок с размером в пятирублевую монету, бросил его в фарфоровый чайник и залил кипятком. Затем слил окрашенную пуэром воду в раковину, наполнил заново кипятком и укутал чайник полотенцем. По цвету и запаху угадывалось отменное качество пуэра. Исполняя необходимые церемонии, Герц невольно прислушивался к звукам доносящиеся из комнаты. Ангелина включила телевизор, отдернула занавески в спальной нише, утолив любопытство, задернула обратно. В другой части комнаты что-то шлепнулось на пол, легкий возглас облегчения.

Сложив на поднос укутанный полотенцем чайник и пиалы, Герц прошел в комнату и аккуратно выложил на журнальный столик. Ангелина стояла к нему спиной, с интересом всматриваясь в предмет, который держала в руке. Герц не сразу сообразил, что она увлечена чтением.

– Ангелина! Маленькая чертовка, что ты делаешь? – Герц хотел вырвать блокнот, но она ловко увернулась, прошмыгнула под его рукой и отбежала на середину комнаты. – А ну отдай!

Он ринулся к ней, Ангелина отступила к нише и прижалась спиной к ногам танцующей Умы Турман. Закусив губу и бросая дразнящие взгляды, она спрятала блокнот за спину.

– Не отдам! – решительно заявила она и задорно рассмеялась.

Герц обхватил ее руками и попытался вырвать блокнот из-за ее спины. Ангелина изловчилась, выскользнула и с визгом упорхнула за занавеску ниши. Герц бросился за ней. Не снимая тапочек, она влетела на кровать, крепко прижимая блокнот к груди, затопала ногами:

– А-а-а не отдам!

Герц полез следом. Разыгравшаяся гостья увернулась и хотела выскочить с кровати, но запуталась ногой в простыне и повалилась наспину, невзначай увлекая за собой Герца, так, что оказалась придавленная им. Несколько секунд они хохотали, пока их взгляды не встретились. Смех мгновенно прекратился. Зрительный мир сузился до овала Ангелининого лица, с омутом ее глаз. Его губы непреодолимо потянулись к ее губам, ее взгляд излучал легкий испуг… и согласие. Герц отстранился и поспешно поднялся с кровати. Усевшись, Ангелина отдернула подол халата, скинула тапочки на пол и пригладила взбившиеся волосы.

– Пойдем пробовать твой пуэр, – желая снять неловкость, предложил Герц и первым покинул нишу.

Ангелина вышла не сразу, заливаясь румянцем, собрала с кресла одеяло и вернула его в нишу. Приведя в порядок кровать, задернула занавеску и прошла к дивану. Герц подкатил журнальный столик, разлил пуэр и сел с ней рядом. Они избегали взглядов, когда же глаза их встретились, рассмеялись.