— Бегом, к дереву! — принял я решение, увидев, как от логова к нам трюхает еще один орнолит, выглядевший покрупнее своих собратьев. — Если обойдут сзади — хана!

И мы помчались, как два улепетывающих от гончих кролика…

Как я ухитрился проскочить эти тридцать метров, ни разу не споткнувшись о корни и не влетев башкой в какой-нибудь ствол — не знаю. По всему судя, должен был — летел я сломя голову, ничего не видя перед собой, лишь кровь стучала в висках. Но как-то ухитрился добежать. Хей меня опередила ненамного, но лезть вверх не стала, замерев у ствола дуба с дробовиком.

— Ты первый! — закричала японка. — Быстро! Я легкая, успею за тобой.

Ни спорить, ни препираться времени не было. Я схватился за связанные в узлах паракорда деревяшки импровизированной лестницы, и на одних руках, почти без участия ног, взлетел вверх — никогда бы раньше не подумал, что так умею. Как раз вовремя, потому что внизу появилась здоровенная черная «анаконда» с серым узором на спине — серпея нас все же догнала. Надо отдать Хей должное — японка не растерялась. Последние два выстрела из магазина она сделала в упор и, бросив дробовик болтаться на ремне, вцепилась в лестницу, пользуясь секундным замешательством побитой картечью змеи. Сверху за паракорд схватился я, вытягивая девушку наверх. Еще пара секунд и она уже сидит со мной, крепко вцепившись в сучья сведенными судорогой пальцами.

Серпея по всей видимости попыталась достать нас ядом, плюнув наверх какой-то жидкостью, но немного промахнулась, попав в ствол дуба. Немудрено — один глаз у нее к тому моменту отсутствовал. А дальше открыл огонь я, не дожидаясь, соизволит ли гадина лезть к нам наверх или нет. Десятка два патронов у меня в рожке еще имелось, а попасть в толстое чешуйчатое тело было несложно. Хотя к быстрым результатам это не приводило — тварь отличалась отменной живучестью, реагируя на попадания громким шипением, а в голову змее загнать пулю мне удалось лишь последним или предпоследним выстрелом, полностью опустошив второй рожок. К этому времени Хей уже пришла в себя и начала перезаряжать дробовик. Серпея же явно билась в агонии — по распластанному у ствола дерева длинному чешуйчатому телу пробегали волны дрожи, и оно слабо подергивалось.

— Отбились к…кажется? — дрожащим голосом спросил я, начав заряжать пустой магазин патронами из карманов.

— Не… не знаю, — Хей тоже была не в лучшей форме. В расширенных зрачках плещется страх, но дело свое японка делает — еще один щелчок и снаряженный дробовик готов к работе.

— Там…я, короче, еще одного орнолита видел. Большого такого. Случайно не заметила, куда он побежал?

— Не… Саш, давай пока еще тут посидим. Мало ли… Страшно мне.

— Так кто же спорит. Сам в аху…тоже слезать пока опасаюсь… Ой, мля, вот и он!

Орнолит, словно услышав, что о нем идет речь, оказался так как тут, он попросту вылез из-за ближайшей елки. Покрупнее своих собратьев, наверное, ростом мне по грудь. На головогруди твари виден странный рисунок — нечто вроде схематического треугольника с вписанным в него ромбом и точкой внутри. Подойдя к дубу, он повел себя странно — сначала воздел вверх свои устрашающие клешни и громко пронзительно заскрежетал, словно проклиная нас на неведомом языке. А затем, уцепившись когтистыми лапами за ствол, попытался лезть вверх, щелкая скорпионьими клешнями.

Это зрелище оказалось для наших истрепанных нервов чересчур. Хей завизжала от ужаса на одной ноте, направила вниз ствол дробовика и начала стрелять в орнолита патронами с крупной картечью, высаживая разом весь магазин и наполнив грохотом окрестный лес. Я тоже вставил наполовину снаряженный рожок в автомат и незамедлительно открыл огонь. Причем столь поспешно, что от отдачи съехавшим с плеча и врезавшим мне по челюсти прикладом чуть не свалился с толстых веток, прямо в алчущие нашей крови клешни. Но все как-то обошлось. Для нас, конечно, не для орнолита. Такого переизбытка свинца в организме не выдержала даже «королевская» особь. Панцирь паука-переростка разлетелся в клочья, одна клешня отлетела прочь, лапы подкосились и он упал изломанной куклой рядом с мертвой серпеей, весь в зеленой слизи. Впрочем, это не помешало мне спустя несколько минут снарядить оба магазина снова и сделать еще несколько контрольных выстрелов в неподвижные тела монстров…

Набрались мужества спуститься вниз и снова выйти к болоту мы только часа через два, полностью зарядив оружие и немного успокоившись. Дело предстояло доделать, во что бы то ни стало — уничтожение всяких тварей в этот раз не в счет, Хозяйка требовала ликвидировать сам локус. Так что алягер ком алягер…

— Ну что, смертнички, повторим аттракцион? — Усмехнувшись, спросил я, снова целясь из гранатомета в бугор. Выглядел он не очень — весь в каких-то потеках, опавший, даже «дыхание» у него стало редкое и аритмичное. Охранников в этот раз заметно не было даже в бинокль — лишь убитая моей гранатой серпея валялась у входа.

— Давай не тяни, — качнула головой Хей. — И хватит шутить как висельник и без того тошно…

— А кто тут шутит? — спросил я и потянул спуск. — Я предельно серьезен, дорогая. — На сей раз граната попала куда я и хотел — под самое основание холма. Раздался взрыв, потом короткий скрежет, как будто из-под земли, правда, в этот раз уже не столь сильный как раньше.

— Ну как, бежит кто по нашу душу, подруга? — спросил я, осмотревшись.

— Вроде нет.

— Повторим процедуру.

Второй взрыв снова взметнул вверх перемешанные со слизью фрагменты постройки, но атаки и в этот раз не последовало. Поэтому, скептически посмотрев на две последние гранаты в магазине, я дал отмашку — вперед! Только осторожно.

И мы пошли по болоту, осторожно прощупывая вырезанными длинными жердями дорогу, и страхуя друг друга от внезапной атаки. Впрочем, ничего страшного в этот раз не случилось. Ноги, правда, замочили, но не более того — никакой жуткой и коварной трясины впереди не оказалось. Вскоре болото сменилось серой пружинистой поверхностью, по ощущениям похожей на резиновое покрытие, а затем мы вышли к самому логову. Покрытый слизью холм «патогенного локуса» уже практически не «дышал», а в воздухе чувствовалось сильное зловоние, в котором сливались запахи гнили и крови.

— Фу, ну и местечко, — передернула плечами японка. — Ужас. Только не говори, что ты хочешь заглянуть туда — показала она пальчиком на темную пещеру входа в «холм», обрамленную живой «занавеской» из какого-то странного растения, с очень мелкими бордовыми лепестками.

— Я не идиот, — покачал я головой. — Давай бутылку с керосином, дорогая, будем зажигать. Терминал говорил, что эта хрень должна хорошо гореть, если лишить локус силы, чтобы это не значило. Вот и проверим. Хорошо, что ты догадалась взять горючку.

— Я же запасливая, Саша, — изобразила улыбку бледная девушка.

— Молодец, боец, Смирнова. Командование выражает тебе благодарность. — Как следует поплескав горючей жидкостью на стенку холма, я сделал небольшую дорожку в сторону, а затем бросил на нее горящую бумажку.

— А теперь ходу отсюда, подруга! Бегом!

Само логово загораться сразу не захотело. Зато пружинистая серая поверхность вокруг него сначала начала тлеть, а потом вдруг вспыхнула так, что нам пришлось и в самом деле бежать… Едва ноги унесли, хорошо, что до болота и воды было недалеко. Вскоре мы с напарницей уже стояли на опушке леса и молча смотрели, как горит холм посередине болота, до самой вершины покрытый ярким пламенем. Сначала из огня еще раздавался знакомый скрежет, правда совсем тихий, но потом все успокоилось, остался лишь шум и треск огромного костра. Густой дымный столб был виден, наверное, на десятки километров вокруг.

— У меня такое ощущение, что оно было живое, — мрачно сказала Хей, глядя на огонь. — И ему было очень больно и страшно умирать. Особенно так… Знаешь, Саша, мне гадко, как будто мы палачи, которые кого-то сожгли заживо.