Когда придет время, он придумает, как убедить кри помочь. А пока нужно до них добраться.

Топлива в корабле было слишком мало на всю дорогу до Халы. Поэтому Танос перенаправил энергию всех остальных систем, включая систему жизнеобеспечения. Температура в «Санктуарии» быстро опустилась ниже нуля. Танос пытался унять дрожь. Он закрыл глаза и погрузился в медитацию.

Смутно, будто издалека (хотя звук доносился из динамика на расстоянии десяти сантиметров), он услышал металлический голос автопилота, который отсчитывал максимальный расход топлива, установленный Таносом. Курс выбран. Остальное – задача корабля.

Когда двигатели вспыхнули, а «Санктуарий» ожил и понесся к краю Солнечной системы, Танос посредством медитации уже впал в коматозное состояние. Он так и не увидел красоты звезд, проплывавших за бортом, в то время как корабль несся к неизведанным местам галактики.

Ему снился сон.

Снилась она. Она пришла к нему. Коснулась его. Сказала ему, что делать.

– Помни и наяву, – велела она. – Помни мои слова.

Конечно, пообещал он, но даже во сне он знал, что не сможет выполнить обещание. Забудет то, что она сказала, едва проснется, – ему не справиться даже с такой элементарной задачей.

Но он все равно обещал. Во сне Танос представил, что воспоминание – это нечто физическое, он ловил его и крепко держал, клянясь не отпускать.

– НУ и громила, ух!

Черную тишину прорезал голос. Танос хотел повернуться к нему, но не мог пошевелиться.

– Вот уж и правда! – послышался другой голос. – Не врешь!

– Еще бы! – ответил первый.

Его схватили. За шею. Что-то твердое и тяжелое, щелкнув, закрылось. Танос с трудом поднялся на ноги, вновь обретая чувства. Он пытался открыть глаза, но они не слушались.

– Громила, да еще живой, – сказал первый голос.

– Живой и громила! – согласился второй.

И тут Танос проиграл битву с тьмой. Она его поглотила.

Когда Танос наконец открыл глаза, первым делом он подумал о своем сне. Вспомнил ее, вспомнил шепот, просьбу не забывать. Ясно и отчетливо припомнил собственную уверенность в том, что точно не удержит в голове ее слова.

Так и случилось. Он не мог вспомнить, что же она ему сказала.

Все это он обдумал за то мгновение, которое понадобилось, чтобы открыть глаза и увидеть перед собой четкую картинку. Он лежал на кровати – этакое старомодное приспособление, – а та стояла на полу. Его окутывали одеяла – одеяла! – а не успокаивающий кокон теплового поля.

Танос сразу понял, что это не родная планета воинов кри. У них технологии, даже в области обеспечения комфорта, ушли гораздо дальше.

Он сел, и на него накатила волна тошноты и головокружения, голову повело, и пришлось рухнуть обратно на подушку.

– Помни, – велела она ему. – Помни.

Но вспомнить Танос не мог. Он не забыл, как выставил настройки автопилота, ввел себя в кому, чтобы пережить путь в условиях ограниченного жизнеобеспечения. Он в мельчайших подробностях помнил свой сон, но не эту его проклятую часть!

Танос сжал руку в кулак. В его состоянии это было сложно и отняло все силы, и все же он почувствовал себя лучше.

– Смотри, проснулся! – произнес знакомый голос. – Громила проснулся!

– Бодрый громила! Бодрый громила!

Третий голос сказал:

– Да, так и есть. И бодрый, и громила.

Танос снова поднял голову с подушки, на этот раз медленно. Мир провернулся, расплылся и наконец обрел очертания.

Грязная комната. Металлические стены, покрытые пятнами коричневой ржавчины. Свет от круглой лампы над головой временами гас, давая глазам привыкнуть к темноте, и снова ярко разгорался.

Сбоку стояла тележка с одной погнутой опорой, из-за чего казалось, что она встает на колени. Рядом – двуногое существо, высокое, стройное, с оранжевой кожей и острыми ушами, мясистым лицом, широким ртом и светящимися круглыми желтыми глазами. На нем были только подвязанный поясом зеленый килт, сапоги и ошейник, наверняка похожий на тот, который Танос ощущал у себя на шее. Существо улыбалось, что одновременно и успокаивало, и пугало – Танос не привык к тому, чтобы кто-то был рад его видеть.

У двери разместился еще двуногий; у этого была белая кожа, исчерченная зелеными морщинами, впалые щеки и пучок каштановых волос. До предела исхудавший, вместо одежды он носил какое-то тряпье, на шее у него тоже красовался ошейник. На плече у этого обтянутого кожей скелета сидело существо, которое больше всего напоминало помесь серого пятна протоплазмы с верхней половиной ястреба. Его крылья и туловище погружались в серый сгусток, который, как слизняк, прицепился к плечу человечка.

– Я Ча Райгор, – сказал оранжевый пленник приятным голосом. – Ты в порядке? Ну, конечно, если не считать, что ты едва не умер от удушья, взрывной декомпрессии, голода, переохлаждения и жажды?

Танос со стоном сел на кровати.

– Ты врач?

Ча Райгор хмыкнул.

– Нет. Но кое-какой опыт в медицине у меня есть, так что я могу работать на этом корабле.

– На корабле? – Танос направил «Санктуарий» на орбиту и запрограммировал его подавать сигнал бедствия, как только он достигнет планеты кри. – Я на корабле? Что за корабль? Как я здесь оказался?

– Тебе повезло, вот как, – ответило ему существо в обносках.

Его питомец подхватил:

– Так! Еще как! Повезло! Повезло!

Ча Райгор оглянулся на них и пожал плечами.

–      Они правы. Твой корабль шел на столкновение с нашим. Мы чуть не сбили его, но Его Светлость не захотели зря тратить энергию бластера. Вместо этого мы распорядились, чтобы команда ЕВА сбила его с курса. А они уже определили на борту признаки жизни и доставили тебя сюда.

– А где мой корабль?

Ча оглянулся на остальных.

– Демла?

Глаза Демлы загорелись.

– Месяцах в двенадцати световых отсюда, – сказал он, хватаясь пальцами за плечо.

– Двенадцать! Вот как! А может, тринадцать! – проскрежетала полуптица-полуслизняк.

Танос решил, что, как только встанет, задушит надоедливую каркушу.

А потом на этом корабле доберется до места назначения. Это было его законное право, раз уж «Санктуарий» бросили где-то в просторах вселенной.

– Я в части космоса, которая принадлежит кри? До их родной планеты далеко?

Ча засмеялся.

– Космос кри? Это туда ты собирался? Ты чуток сбился с пути.

Таноса нелегко было погрузить в уныние, а вот в размышления он углублялся охотно. Сейчас он сидел в медицинском отсеке один – Ча, Демла и странная птица ушли – и обдумывал то, что ему рассказали.

До родной планеты кри было сотни парсеков, он едва не умирал от голода, а на шее висел узкий серый ошейник, как у Демлы и Ча. Танос видел изображения древних ошейников. Их определенно создавали, чтобы причинять вред или убивать, если пленник решится избавиться от этого аксессуара. Танос почти ничего не знал о корабле, на котором оказался, кроме названия: «Золотая каюта». Судя по медицинскому отсеку, это было претенциозное имя, которое совершенно не отражало реального положения вещей.

Танос пролетел мимо сектора кри.

– Близ Артрозианского кластера появилась новая черная дыра, – объяснил ему Ча. – Наверное, ее нет на твоих картах. Автопилот корабля не смог бы справиться с гравитационным колодцем, вот тебя и сбило с курса.

Танос задумался, а Ча подошел и положил руку ему на плечо.

– Поспи, друг мой. Все ведет нас вперед, даже ошибки.

Друг мой. Так сказал Ча. Это, несомненно, должно было успокоить Таноса, но его скорее поразила такая фамильярность. Он не привык, чтобы кто-то с такой легкостью называл его другом.

И все же он последовал совету нового знакомого и уснул. Танос долго пробыл на пороге смерти. Его тело устало и истощилось, мозг гудел и отчаянно сопротивлялся любой попытке сконцентрироваться.