Глубоко задумавшись Кейт не заметило как пролетело время и пришла в сея, только когда Серж распахнул дверцу с ее стороны, подавая руку. Кейт смущенно улыбнулась и посмотрев в единственное лицо, которое не изменилось под гнетом перемен - чистое, серьезное и спокойное.

Дэнни пытался прыгать сидя на левой руке Сержа и трепал его то дело за ухо. Анна помогла перегрузить чемоданы Кейт в тележку и расплатившись с таксистом она присоединилась к их импровизированному комитету по проводам.

- Регистрацию уже объявили, нужно торопиться, - Кейт нахмурилась и начала искать глазами номер выхода к регистрационному залу.

Пятнадцать минут легкого бега с тележкой пришлись по вкусу только Дэнни, который хохотал во весь голос , особенно ему понравились эскалаторы. И все это время Кейт безуспешно копошилась в своей голове. Когда все посты досмотра были пройдены, Кейт тяжело вздохнула и оставила попытки докопаться до бередившей ее мысли. Она смущенно улыбнулась, пальцы судорожно трепали посадочный талон, туда сюда сновали улетающие-провожающие, которые обнимались, вытирали слезы или давали последние напутствия, обменивались словами на прощание.

- Будем прощаться, - самой Кейт эти слова показались крайне глупыми, в них звучало нечто фатальное.

Анна встретилась с ней взглядом, легкая улыбка тронула ее губы и она обняла Кейт, после чего отпустила с неким облегчением. Анна взяла сына из рук Сержа, который сразу сжал Кейт своими лапищами, прям как в старые добрые времена.

- Все же ведь будет хорошо? - прошептала Кейт ему на ухо, едва сдерживая слезы от понимания, что вряд ли снова увидит своих друзей.

Серж отстранил Кейт и они встретились взглядом.

- Все уже хорошо...

И на его лице появилось совершенно новое выражение - это была физиономия абсолютно счастливого человека. Это так не вязалось с всеобщей атмосферой прощания и тяжести от раскрытых Анной подробностей, что Кейт даже опешила, но сочла за благо промолчать и улыбнулась в ответ.

Отдав сияющей как рекламный плакат работнице аэропорта в накрахмаленной до хруста форме посадочный билет, Кейт зашагала к коридору на посадку в самолет, но перед тем как скрыться в нем, она не удержалась и глянула через плечо.

Полностью уверенная, что ее провожают печальным взглядом, она удивилась, что Серж и Анна, даже не смотрят в ее сторону. Их спины медленно качались в толпе, все реже и реже показываясь в море человеческих фигур.

До этой поездки Кейт была уверена, что под гнетом пережитого несчастья и предательства, Анна сдастся в своей непонятной и глупой упертости по поводу дружбы с Сержем. Обычно так и случается. Дружба перерастает в любовь. Но сейчас, эта уверенность тихо загиналась от увиденного в Копенгагене. Ничего не прояснилось. Перемены коснулись едва ли не каждого закутка жизни Анны, но ее странные отношения с Сержем стали еще более далекими от обыденного восприятия вещей Кейт.

Обида кольнула в груди и она, бросила последний взгляд в сторону, где скрылись друзья. Малохольное чувство - обида.

Жизнь напоминала огромный магазин, в который запускали всех без разбора не потрудившись объяснить правила покупок. На множестве полок и витрин этого яркого и красивого магазина, который не имел границ и, казалось, был бесконечен, красовались дорогие и дешевые вещицы, к каждой из которых был прикреплен крохотный ценник.

Незаметный и с мелким шрифтом, этот кусок бумаги являл собой предупреждение с подробным описанием последний и непременно ценой в самом низу.

Жизнь не привередливый хозяин, но дотошный маркетолог.

Под особо дорогими товарами поколений выбита страшная цена, а опыт прошлых поколений выступал призрачным остережением, который редко удостаивается внимания покупателей. В оплату может пойти здоровье, выбитый глаз, переломанный позвоночник , свежайшие кровоточащие разрезы на запястьях или горсть таблеток перед сном.... Иногда товар, подлежал обмену на инвалидное кресло и содержание в спец учреждении до конца дней, иногда в обмен на жизнь отдавались чувства, доброта, способность сострадать, которые превращали большинство людей в сволочное и лицемерное подобие человека, который мог бы быть великим, если бы читал мелкий шрифт до конца и внимательней.

Многие хватали дорогие покупки, даже не взглянув на ценник, потом недоумевая, как же так, я не потяну, мне нечем платить и смертельным бонусом получали алкоголизм или наркоманию...

Анна и Серж прочитали в этом магазине большинство ярлыков, наступив на грабли, которые наполняют юность. Серж расплачивался за любовь к своей Софи, которая выхватила его ценник и кинула в бездонную кассу свою жизнь, перерезав себе вены, после того, как ее богатые родители попытались выдать ее замуж за лучшую партию, чем безродная сирота.

Анна расплачивалась за любовь к Маркусу, который тоже успел выхватить ее счет и подобно Софи, прервал свою жизнь и жизнь тронувшейся умом мадам Гэттар, оплатив счет и за своего сына, которого ни разу не увидел.

Теперь Анна и Серж внимательно вчитывались в последствия своих решений, изучая цену, пока их души зарастали, наспех сращивая разорванные в клочья кроя. Нежные и трепетные, они превратились в грубые и пугливые.

Теперь они знали цену настоящей любви и страсти. Очень дорого...!!! Их души в нужной степени зарубцевались. Словно школьники, они писали свои черновики и теперь им выдали чистые листы, по сути одни из самых редких подарков в этом магазине. Теперь они смогут написать все правильно, иногда зачеркивая ошибки и почерк у них будет некрасивый, потому что из-за страха будут дрожать руки, но они вместе, до самой последней строки, заполнят свои листы, позволив себе совершить последнюю крупную «покупку» - тихое, мирное счастье, заботу друг о друге и уважение к тоске, которая до последнего вздоха останется их сердцах.

Проводив подругу, Анна тем вечером стояла в своей квартире и смотрела на ночной город и рассыпавшиеся огни перед ее глазами. В отражении окна она заметила, как тихо подошел Серж и поставил на подоконник пухлый бокал с красным вином. Серж по привычке уселся за спиной Анны на подлокотник кресла и сделал глоток из своего бокала.

Анна благодарно приняла напиток и совершенно бездумно повертела стеклянный сосуд за тонкую ножку, вино миниатюрным смерчем закрутилось за хрупким стеклом. Анна сделала глоток. И в сознании всплыли те дни, когда она пробиралась поздно ночью в квартирку Сержа по шаткой лестнице, хотя у приличных людей все происходит наоборот. Полуулыбка словно фотовспышка промелькнула на ее лице и Анна обернулась, но не радость была в ее глазах.

Серж, когда-нибудь станет легче? Пройдет эта боль?

Он не отрываясь смотрела на этого красивого мужчину, который благодатной тенью следовал за ней не оставляя на поживу страшным событиям.

Пройдет.... Как же иначе.

И когда тебе стало легче? Когда ты понял, что можешь жить без Софи?

Анна подошла на один шаг ближе не сводя с него глаз.

Когда встретил тебя...

Тут бы смутиться, но Анна и Серж давно переступили через эту грань и их странная близость и способность понимать друг друга без слов, а порой просто знать не задавая вопросов, долгое время играло с ними злую шутку, подставляя под насмешки окружения. Навешанные ярлыки толпы тем не менее не были лишены крупицы истины, которая дала свои плоды.

Я люблю тебя, Анна.

Эти слова слетели с губ Сержа так спокойно, без требования взаимности и каких-либо притязаний.

Я всегда это знала, - Анна подошла к Сержу почти вплотную и улыбнулась с сожалением в глазах.

Странно это все у нас..., - ее ладони улеглись переплетенными на широкую шею Сержа, который слегка наклонил голову, чтобы она поняла, как приятна эта ласка для него.

Наверное, но нас это всегда устраивало.

А как же тогда Софи и Маркус? Неужели ошибки?