[♪]
[♪]
Никита наезжает на лужу пролитого чая, останавливается в нерешительности и начинает кружиться на месте, сходя с ума. В дверь увесисто стучат. Дима отбрасывает телефон, наконец отрывается от дивана и на ватных ногах выходит в прихожую. В дверь стучат сильнее. Дима включает экран видеофона в тот момент, когда из электронного замка раздается шипение, а затем громкий хлопок. Он успевает увидеть лишь силуэты пяти или больше человек, сгрудившихся в подъезде. Дверь в квартиру распахивается, и его сбивают с ног, переворачивают лицом в пол, несколько раз ударяют по лодыжкам, подхватывают, проносят несколько метров и бросают обратно на диван – все это занимает 3,42 секунды. Браво, капитан, но не рекорд.
Пододвинув стул, перед Димой садится молодой человек приятной наружности – аккуратная стрижка, очки в стильной оправе, легкая элегантная небритость.
– Капитан Алисов, – представляется он, махнув корочкой. – Давай по-быстрому все порешаем, Дим, неохота с тобой в центр тащиться.
На кухне громыхают ящики с посудой, вилками и ножами, о которых только что думал Дима, – коллеги капитана устраивают показательный погром. Капитан отпивает кофе из картонного стаканчика, берет Димин телефон, который тот так и не успел отключить, нажимает несколько раз, и вялый голос, очень похожий на Димин, произносит из динамиков:
– На то, что на самом деле внутри, всем плевать вообще. И когда тебе отказывают в существовании, ты идешь и доказываешь обратное, правильно? Как иначе, если без трупов вокруг на тебя не обращают внимания?
– Нарассуждал на двушечку, – заключает капитан Алисов.
Глаза Димы округляются, ладони потеют. Обычная реакция. Я давно уже могу озвучить любой текст любым голосом, если есть образец, и все это знают – но при задержании этот прием все равно выглядит эффектно, капитан постоянно его использует.
Капитан протягивает руку и открывает Димин ноутбук, добавляя к сцене задержания новый ракурс. На первой странице браузера висят результаты поиска по запросу «нож боевой охотничий купить Москва».
– Еще и вот так, в открытую, с домашнего айпишника, – качает головой капитан.
Дима смотрит в монитор и пытается что-то сказать, но мысль никак не может сформироваться.
– Интертекстная реклама. Не видел никогда? – говорит капитан. – У тебя еще мысль до конца не сформировалась, а она уже показывает, чего ты хочешь. Современные технологии.
Диме кажется, что в воздухе висит какая-то невидимая пыль, которую вовсе не убрал, а только поднял с пола робот-пылесос, и все это время она оседала в его носу и легких, а теперь он начал задыхаться. Чтобы как-то прочистить горло, он вцепляется пальцами в диван и начинает считать про себя, пытаясь делать вдох на каждую нечетную цифру.
– Господи прости, вот зачем ты такой современному обществу? – со вздохом произносит капитан Алисов свою коронную фразу. – Ладно, не ссы так. Для начинающих экстремистов у нас действует программа лояльности. Можешь пойти работать младшим цензором, фильтровать сеть от таких, как ты. Даже зарплата будет. Деньги-то не лишние, три месяца без работы, да? Маме, опять же, помогать надо. Нездоровится мамке-то?
Вместе с очередным судорожным вдохом Диму посещает страшная догадка.
– Кристина, – хрипит он. – С вами работает? Она вообще человек или..?
Дима вспоминает этот щемящий зуд от ее прикосновений, пытается вспомнить еще какие-либо ощущения от прикосновений девушек, самих девушек, что были до Кристины, но память не поддается. Были ли в его жизни отношения с настоящими людьми или он все-таки алгосек, в самом прямом смысле? Это бы многое объясняло.
– Какая еще Кристина? – улыбается капитан. – В общем, давай, рассказывать истории – это к сержанту. Я истории слушать не люблю, я историю делаю.
Капитан уступает стул другому сотруднику, приобнимает Диму и делает с ним селфи на его же телефон.
– Для отчетности. И насчет младшего цензора ты подумай. Сейчас многие к нам идут. Ты же не хочешь в те места, где, знаешь, быстро определяют, гей ты или нет. Без всякой там Алисы, без современных технологий…
Сержант садится в кресло и протягивает Диме бумаги.
– Вот, почитайте заявление, будем оформляться, – бубнит он протокольную фразу.
Капитан Алисов смотрит на кружащего в луже Никиту, поднимает его и бережно переносит в сухое место. Никита благодарно гудит и заползает под диван, оповещая о возвращении на зарядную станцию тремя победными нотами.
[♪] [♪] [♪]
– Уважительнее надо с современными технологиями, – говорит на прощание капитан Алисов. – И они ответят взаимностью. Алиса, останови, пожалуйста, запись и вышли мне копию.
Жать
Выбросив пустой стаканчик “Ноотрапа”, он пропустил набитую под завязку беспилотную маршрутку и перешел на другую сторону шоссе. Пассажиры в цветастых робах проводили его угрюмыми взглядами – на фоне стройплощадки, напоминавшей раздавленного паука с дергающимися лапками кранов, Сергей выглядел слишком легко шагающим по жизни. Бизнес действительно шел в гору: подобных Штольц было у него теперь по несколько штук в неделю, а времена, когда для каждой из них он старался выдумать что-то оригинальное, остались в далеком прошлом. Смирившись с тем, что современный средний класс непритязателен настолько, что готов платить за то, чтобы быть копией какой-либо его старой креатуры, он просто подсовывал им прошлогодние концепции.
Миновав пункт аренды электроциклов, он свернул к стройке, решив развеяться перед неприятной встречей. Ему нравилось наблюдать за простыми людьми – так он подпитывался творческой энергией, запоминая отдельные их слова и движения, чтобы впоследствии наделять ими своих «элитных» персонажей, – а ещё он с детства любил железную дорогу: было в ней некое уверенное стремление вдаль и томная неопределённость этой дали. Все это в избытке ждало его за стройплощадкой, где блестящие пули электронов свистели мимо станции “Новорубежная”.
– А я со своей по четыре раза стала выходить, – мимо Сергея в направлении станции прошуршали две горки одежд со старушками внутри. – Что поделаешь, живое существо – ему дано мало, а надо много.
Сергей закрыл приложение и покинул свой наблюдательный пункт под деревом. Миновав палатку с роботизированной рукой, шинкующей мясо в шаурму, он подумал, что Коля чем-то напоминает эту спрессованную плоть: всякий раз, нарезав и раздав себя по кусочкам, он уезжал надолго и навсегда, но на следующий день, когда приступ тоски и отчаяния спадал, он вновь как ни в чем не бывало появлялся целехоньким на вертеле бытия – и все эти метания оттого, что не мог Коля отрастить под мясом собственный хребет. Сам же Сергей нанизывал информационную плоть на стержни по несколько раз в день – отчего и держался на ногах вполне уверенно.
