Дверь повреждённого автомобиля, лязгнув, распахнулась, явив на обозрение зевак мужчину неопределяемого возраста, лицо коего скрылось под сплошным синяком. Обладай свидетели трижды феноменальной памятью, фоторобот с такого не составишь. Привычно лежавшая в руке водителя монтировка, будто тот всю жизнь гвозди из досок извлекал, как только позволила дистанция, определилась между лопаток виновницы аварии. Хрустнули позвонки.

– Стерва, – сплюнул в сердцах нефотогеничный товарищ, ударил носком ботинка в бок беззащитное тело, колыхнувшееся в ответном порыве, – может, туфли жене налезут, вроде размер подходящий, смотри-ка, не ношены совсем, – закинув находку в багажник, уселся за руль.

Зарычал мотор, правые колёса поочерёдно переехали, не сочтя достойным препятствием, босые стройные ножки, и израненный автомобиль, отомстив, покинул зону происшествия.

С опозданием прибывшие стражи правопорядка, обнаружив на мостовой беспризорную женскую сумочку, повеселели:

– Повезло, вещдок… ну-ка, что там у нас внутри? – звякнула связка трёх ключей, небольшое круглое зеркальце, упав, рассыпалось осколками. – Гуляем сегодня, сержант, – на асфальт спланировал раскрытый кошелек, – профсоюзный билет, – продолжилось перечисление, – косметичка, ничего больше ценного, – брезгливо приблизился к трупу.

– Эй, ты, – небрежным жестом поманил из толпы первого попавшего производивший досмотр улики милиционер, – подошёл ко мне, быстро!

– Кто, я? – испуганный голос либерала…

– Разве ты, свободомыслящий, кого-то тут видишь из ценных свидетелей? Подошёл, я сказал, повторять не стану! Рассказывай подробности под протокол…

– Рыжий молодой человек, – указал исподтишка, еле заметным движением пальца, за спину сквозь собственную грудь, – вытолкнул женщину на дорогу, прямо под колёса машины…, – одними глазами воспроизвёл движение жертвы.

– Хватит мямлить, громче говори, – надавил офицер, – боишься, заподозрят честного человека в сотрудничестве с представителями власти?

Интеллигент не смог стать прозрачным, просто побледнел.

– Так, всё ясно, временно свободен. Вы двое, – лейтенант без труда вычленил подозреваемых из группы ротозеев, – подошли, встали на колени, руки за голову! Сержант!

Тот, освободив от пистолета кобуру, передёрнул затвор, снял с предохранителя, – Всю жизнь мечтал пристрелить бандита-негодяя, – поднёс ствол к рыжему затылку, от отдачи дёрнулась рука.

Публика родила возбуждённый ропот.

В лучших традициях вестерна, чьим поклонником и являлся стрелявший, маршал просто обязан сдуть вьющийся из нарезного отверстия пороховой дымок. Поднеся ствол к сложенным трубочкой губам, киноман услышал: «Отличный выстрел, сержант!» и почувствовал одобрительный толчок в плечо. Неубранный палец рефлекторным движением вдавил спусковой крючок, череп треснул новогодней хлопушкой, выбросив в небо фонтан однотонного конфетти. Слуга народа и фуражка, успевшая выполнить двойной кульбит, опустились на землю синхронно.

И один, и вторая хвастали пулевыми отверстиями, кои внезапно помогли им прийти в негодность.

– Внимание! – лейтенант предупредительно выстрелил вверх, – всем разойтись, здесь вам не цирк приехал! А ты-то куда собрался? – толкнул ногой в спину собиравшегося подняться с колен и затеряться под шумок в людской массе второго соучастника автомобильного преступления. – Лежать, не дёргайся, – прострелил тому бедро.

Подогрел интерес толпы.

Из подкатившей кареты скорой помощи высыпали ничем не примечательный врач и колоритная медсестра, прототип персонажа для кино восемнадцать плюс.

– Три трупа, женский и два мужских, – определил носитель многолетнего медицинского стажа. – Избежать ответственности за проступок нацеливался? – пальцем указал на обладателя простреленной ноги.

– Так точно! Попытка побега.

Эскулап бегло осмотрел рану и вынес вердикт: – Сквозная. Ну что, калека, сам способен дойти без носилок или тут тебя бросить? Полежишь немного, кровью истечёшь, – похлопал по раненой ноге, вызвав у подранка болезненный стон, – потом с товарищем за компанию в морг поедешь, отдохнёшь до вскрытия, – обернулся к медсестре. – Верочка, так и быть, помоги пациенту да привяжи покрепче к каталке, чтоб не вырвался да не удрал по дороге. Лейтенант, мы тут постоим, доколь спецбригада за жмуриками не подъехала.

Офицер не имел возражений.

Не прошло и пары минут, как уравновешенный и не в таких передрягах побывавший лейтенант обратился к водителю неотложной помощи с мотивированной просьбой включить сирену. Истошные вопли, доносящиеся из салона кареты, надо как-то заглушить, народ волнуется, патронов мало, не отбиться…

– Гоор, время тормозни! Здесь творится неприкрытый беспредел?

Подобрав Алекса, дракон закружил над эпицентром замороженных событий:

– А ты иного хотел, Александр? К примеру, рыжий, пострадавший от превышения полномочий, хороший парень – его основа, родину любит, готовился к призыву в армию, да вот встал сегодня не с той ноги. В земных реалиях обогнал бы неспешную барышню, на том бы и закончилось, здесь же – спонтанная реакция на помеху. Сержант, тот не успел расстаться с детскими мечтами, американского кино пересмотрел, добавить тут нечего. Лейтенант, ну дал человек волю чувствам, что при обычных условиях службы отбывают пожизненное, без права на помилование. Сорвался, работа у него такая, нервная. Доктор – военный хирург, просто устал изображать Айболита.

– Пожалуй, Гоор, в дальнейшем я воздержусь от посещений Эгофрении, гротеск – это не моё.

– Существует надёжный способ, устраняющий выявленный недостаток. Прошёл проверку не одним столетием.

– И когда же ты успел? – усмехнулся Алекс.

– Не я, – дракон указал пальцем ввысь, – я только пользователь…

– Не тяни…

– Христианские заповеди: не убей, не укради…

– Воспитаем верноподданных адептов! Как же свобода волеизъявления, данная им? – палец в том же направлении, куда и драконий ранее.

– Александр, в Эгофрении паствы нет, не увлекайся! Здесь мы имеем дело с готовыми фантазиями, причём чужими, и в наших силах лишь ограничить проявления, несоответствующие выбранным целям.

– Может, сразу уголовный кодекс? Землянам он привычнее, не то, что кара Господня, – предложил Алекс радикальное решение.

– Александр… – Гоор покачал головой и измерил того оценкой на глазок. – Этот мир – сплошное беззаконие и конкретика, увы, не поможет. Допустим, парень собрался на свидание с девушкой, договорившись обо всём по телефону. И тут столь благие затеи инсталлировались в Эгофрению. А это означает, здесь оторванные от земной реальности намерения влюблённых, став алгоритмом, продолжат исполняться. Сбою программы может способствовать любое вмешательство извне, скажем, право сильного на первоочередность выполнения, вон рыжий тому пример в недавних событиях, по большому счёту вся мизансцена. Зачитать статью имеет смысл только по факту, она не содержит морали, в том и заключается её отличие от догмы. Твоё же личное вмешательство так и вовсе новый алгоритм. Ты же не станешь после каждого преступления отматывать время и предупреждать о последствиях?

Алекс промолчал.

– А на Земле, – продолжил дракон, – дорогу девушке перебежала чёрная кошка. Та споткнулась и попала в больницу с переломом ноги, в итоге гипс и отмена встречи. Совсем иная история. Идеальную инсталляцию не запустить, у каждого источника индивидуальный порог восприятия. Как общество не наряжай в добродетели, непременно найдётся некто в рубище, да не один, чьи помыслы сохранят нигилизм, в данном случае мы и тем не владеем. Правда, нечто похожее на твои представления можем попробовать, – оскалился, поставил Алекса на тротуар, – попытка не пытка, оглянись – Казанский!

На скамейках, полукругом обступивших фонтан, свободных мест не наблюдалось. Разношёрстная публика в приемлемых количествах, группками и поодиночке перемещалась с места на место, глазея на достопримечательности, иностранцы – через объективы массивных фотокамер, гости города – устройствами поменьше, местные – широко открытыми очами и то не все.