— Нет, — покачал головой он.
— Но почему? Ведь именно это она едва не проделала со мной!
Кошмарные воспоминания нахлынули на Сью-Эллен — воспоминания о ночах в тюрьме, о страшных обвинениях, которые она даже не могла опровергнуть; и она ощутила, что спокойствие ее тает на глазах.
— Она меня подставила! — продолжала Сью-Эллен, не сводя глаз с мужа; губы ее дрожали. — И ты оказался с ней заодно! Когда меня бросили в тюрьму — ты не сказал ни слова, не заступился за меня! Как ты мог? Как мог так усомниться во мне?
— Усомниться? Да ты разве только сама не призналась, что в меня стреляла! — рявкнул Дж.Р., бросив салфетку на стол.
Ни за что не признался бы он — ни жене, ни даже себе — что молчание его в те трагические дни объяснялось иначе. Как ни злился он на жену, в глубине души никогда не верил, что она способна его убить. Дело было в другом. Снова страх разочаровать отца. Джок не сомневался: стреляла Сью-Эллен — и должна понести суровое наказание. Что стало бы с Дж.Р., решись он защищать жену перед отцом? Этого он не знал… и так и не осмелился проверить.
— Послушай, милая, — торопливо заговорил он, овладев собой, — все это давно позади, и…
Сью-Эллен глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
— Ты ждешь от меня прощения, Дж.Р. А сам — сам готов меня простить? Я простила тебе все — клянусь, все! И те измены, что ты скрывал от меня, и те, что не скрывал. И равнодушие, и пренебрежение. И то, как грубо ты растоптал мою мечту усыновить ребенка. И как отправил меня, беременную, в психиатрическую больницу. Обо всем этом ужасе с Кристин я даже не говорю! — Она отбросила волосы с лица; огромные карие глаза ее потемнели от нахлынувших чувств, став почти черными. — Я старалась тебя понять. Прощала снова и снова. А ты? Когда ты узнал о моей связи с Клиффом Барнсом — простил ли меня? Когда думал, что это я в тебя стреляла — потрудился хотя бы выслушать?
Она умолкла, переводя дух, и подняла глаза на мужа. По лицу его было ясно: ее слова попали в цель.
Сью-Эллен набрала воздуху в грудь. Сейчас она скажет то, чего никогда прежде ему не говорила.
Страх мужа открыть свои истинные мотивы, оказаться слишком понятным, слишком «прозрачным» был хорошо ей известен. Открытость была для Дж.Р. Юинга сродни слабости — и, догадываясь об этом, Сью-Эллен держала свои соображения о его характере при себе. Но теперь не время молчать. Она решила быть честной — значит, пора быть честной до конца. Даже если это причинит ему боль, даже если вызовет непредсказуемую реакцию.
— Я знаю тебя, Дж.Р. И знаю, что за всеми твоими решениями, хорошими и дурными, стоит лишь один мотив. Точнее, два. Либо ты хочешь угодить отцу — либо стать похожим на отца.
Он склонил голову, избегая ее взгляда; она заметила, что руки его непроизвольно сжались в кулаки — и торопливо добавила:
— И ты в самом деле похож на Джока, очень во многом похож! Быть может, в бизнесе даже его превосходишь. Твое чутье, решительность, деловая хватка…
Голос ее потеплел; она улыбнулась ему — он поднял голову, и по лицу его, в ответ на ее улыбку, скользнула быстрая самодовольная усмешка.
— Но есть область, в которой отец оставляет тебя далеко позади, — продолжала она. — То, что он умеет прекрасно — а тебе лишь предстоит научиться. — И, выдержав паузу, закончила: — Строить отношения с женщинами.
Комментарий к Глава 7. Ужин
К чему приведет этот сеанс любительского психоанализа - узнаете в следующей главе. :)
========== Глава 8. Примирение ==========
Все, что угодно, ожидал услышать Дж.Р., но только не это! На лице его отразилось изумление, из горла вырвался легкий смешок.
— Сью-Эллен, о чем ты говоришь? С чем, с чем, а уж с женщинами у меня никогда проблем не было! Поправь, если ошибаюсь, но разве не в этом состоит твоя, гм… главная претензия? — Воспоминания о бесчисленных любовных победах, как обычно, вызвали у него прилив гордости — и, дождавшись, пока жена на миг отведет взгляд, он позволил себе быструю самодовольную усмешку.
— О, физически ты дар Божий для женщин, в этом сомнений нет! — не без яда в голосе ответила Сью-Эллен, собирая со стола пустые тарелки. И продолжила: — Но я говорю о другом. Об эмоциональной связи. Той, что соединяет мужа и жену и делает их союз прочным.
Дж.Р. резко встал и подошел к окну. Отвернувшись от жены, с чрезвычайным вниманием уставился на далекие вершины заснеженных гор. Сью-Эллен понимала: ему сейчас очень не по себе — как всегда, когда заходит речь о чувствах. Она знала: ему, искусному притворщику, нетрудно изобразить радость, горе или гнев; но выражать свои истинные чувства он почти не умеет — или, быть может, боится. Боится открыть свое подлинное «я» и оказаться слишком уязвимым.
— Когда я выходила замуж, — продолжала она, наливая в высокий бокал порцию бурбона, — то любила тебя. И думала, что и ты меня любишь. Но так ли это — не могу понять до сего дня.
Она протянула ему бокал с плещущейся янтарной жидкостью.
— Если бы не любил, не женился бы, — отрывисто, почти грубо ответил он, принимая бурбон у нее из рук. На нее он по-прежнему не смотрел.
За десять лет брака Сью-Эллен привыкла читать между строк и ловить малейшие выражения его приязни; при этом ответе сердце ее сильно забилось — но тут же упало, стоило ей вспомнить, что Кристин овладела тем же искусством за какие-то несколько недель.
— Честно — не знаю, — тихо ответила она. — Одно могу сказать: ты никогда мне не доверял. Даже у алтаря, когда я произносила клятву верности. Помню, как ты смотрел на меня тогда… — Сью-Эллен прикрыла глаза, вспоминая фигуру мужа в смокинге, обтягивающем широкие плечи, блеск солнца на гладко зачесанных волосах, неизменную сияющую улыбку — и этот взгляд… слишком пристальный, слишком испытующий взгляд. — Тогда я не понимала, почему ты так на меня смотришь. Теперь понимаю.
— Я смотрю, ты много почерпнула у своего доктора Элби! — проворчал Дж.Р. Поднес к губам бокал и залпом опрокинул в себя бурбон, надеясь обжигающей крепостью алкоголя перебить тревожный и болезненный привкус этого разговора.
Сью-Эллен шагнула ближе, вгляделась ему в лицо. Все так же хорош, как в день свадьбы. Нет, еще лучше! Те же глаза, в которые она влюбилась с первого взгляда: серо-стальные, как озера в пасмурный день, при каком-то повороте головы, в какой-то неуловимой игре света они становятся голубыми, словно озерная гладь, озаренная солнцем. Как она любила его глаза!..
— Да и как ты мог мне поверить, — негромко, словно про себя, продолжала она, — если с детства слышал, что доверие — один из видов слабости? Как мог отдаться любви ко мне, когда отец был твоим единственным богом, и вся жизнь — чередой ежедневных жертвоприношений в надежде умилостивить отца?
Сью-Эллен часто слышала от мисс Элли рассказы о детстве братьев — и, слушая, не раз с трудом удерживалась от гневных восклицаний и даже слез. Так живо представлялся ей маленький мальчик, которому не хватало любви! Мальчик, что всем своим детским сердцем тянулся к отцу — но в ответ встречал лишь одергивания, суровые поучения и наказания. Джок Юинг не был жестоким человеком, но воспитывал старшего сына так, как было принято в его время в его кругу, где считалось, что нежность и ласка превращают мальчика в тряпку, а побои делают настоящим мужчиной. Жизнь сына он подчинил тем же правилам, простым и суровым, по которым жил сам: главное — успех. Если ты не первый — ты никто. Отбрось все, что мешает тебе добиваться успеха! Следуя этим заповедям, мальчик ожесточил свое сердце, научился ловчить и хитрить, начал скрывать свои истинные чувства — и настолько в этом преуспел, что, быть может, сам уже забыл об их существовании…
— Я видела, — продолжала она, — как снова и снова ты добиваешься его восхищения, хотя бы признания — и снова и снова терпишь крах. И с каждым поражением ты становился все холоднее, все дальше от меня…
Дж.Р. отвернулся от нее и, подойдя к столу, снова наполнил свой бокал. Просто стоять и слушать, как она копается у него в душе, было невыносимо. Не раз он готов был оборвать жену какой-нибудь резкостью — но что-то в нем самом властно приказывало: «Дослушай до конца».
