– Откуда! У нас же не армия спасения, – огрызнулся дежурный. – Поезжайте, пока копыта не откинул… – И помощнику: – Помоги им к машине донести.

Осадчий с Шубиным пока что стояли в коридоре.

– В интересное время живём, Тимофеич, – вздохнул Осадчий. – Когда бы настоящего индийца увидели…

Тимофеич смотрел вслед бригаде медиков. Стрельба. Индусы. Где-то он видел его. Возможно, издали.

Мимо прошёл, возвращаясь, помощник дежурного и посмотрел в их сторону, обдирая взглядом.

– Вы нам таких не возите! У нас здесь не медицинское учреждение!

– Откуда нам знать… Мы обыкновенные граждане.

Помощник махнул рукой и юркнул за дверь.

Время приближалось к восьми утра, дежурная смена в полиции ещё только готовилась к сдаче дежурства. Звонок Осадчева поднял Шубина из постели в четвёртом часу. Этот ранний подъём был ничем не обоснован, поскольку полиция могла обойтись без них?!

– Что будем делать? – спросил Шубин. – Может в кафе, на чашечке кофе?

Входная дверь отворилась. В проеме стоял полковник Мигель, одетый в форменную куртку с капюшоном. Он вошёл в коридор. Дежурный бросился ему докладывать.

– Потом, – отмахнулся от него начальник. – При сдаче дежурства.

Он косо взглянул на Шубина с Осадчим, кивнул и направился к лестничной клетке.

– Не зайти ли нам к этому дяденьке? – подумал Шубин, провожая взглядом полковника.

Они поднялись на третий этаж, подошли к двери кабинета с медной табличкой, на которой было выгравировано: «Начальник отдела полиции полковник полиции Мигель Евгений Солуянович. Приём граждан по четвергам с 15-00 до 19-00».

Шубин открыл дверь и шагнул первым. Осадчий не отставал. Мигель стоял у раскрытого сейфа и таращил глаза на вошедших, морща лицо.

«Лимоном закусывает, подлец! – рассудил Шубин. – Вон как харю-то скрючило!»

– Слушаю вас, господа… – произнёс тот, утирая губы. – Какие будут вопросы?

Шубин искал глазами, куда бы присесть? Однако хозяин кабинета не спешил предложить им стулья. Вероятно, ему казалось, что вывески на дверях достаточно. Сегодня не четверг, и начальник не намерен тратить служебное время.

Шубин взял один из стульев у стола совещаний и сел, не раздумывая.

– Нам бы узнать, движется наше дело или нет, – сказал Шубин. И Осадчему: – Присаживайся, Михаил Степанович – в ногах правды нет…

Мигель плюхнулся в кресло. Серое лицо зарозовело.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

Шубин взглянул на Осадчева. У того дрожал подбородок.

– Нет, ну как же… – оторопел Шубин. – На нас покушались, стреляли из автомата. Может, тех лиц давно поймали и скоро осудят, а мы до сих пор не знаем… Скажите хоть что-нибудь. Ведь нас чуть не убили. Вы сами были на месте и видели.

– Вообще-то я ничего не видел, кроме причала.

Мигель справился с минутным замешательством.

– Тогда скажите хотя бы – возбуждено уголовное дело или нет?

Мигель сцепил пальцы, побежал глазами по столу.

– Уголовное дело… Материал, насколько я помню, пока что в стадии проверки. Но об этом лучше узнать в следствии.

Осадчий скрипнул стулом, но промолчал. Прошло столько времени, а тут и конь не валялся.

– Так что лучше вам сразу туда… – повторил Мигель.

– Мы бы хотели, чтобы вы сами узнали, – проговорил Осадчий. – Вам это легче сделать. Режимное предприятие – это вам не пустяк. Звоните…

Мигель нажал клавишу переговорного устройства на столе.

– Игорь Николаевич, как у нас дело по факту обстрела причала? – спросил он и замолчал, слушая. – Выходит, что в стадии проверки? – переспросил. – Понятно. А то тут двое пришли и спрашивают.

Мигель устремил свой пронзительный взгляд в сторону Шубина. Какие могут быть ещё вопросы, когда и так всё ясно – в стадии проверки материал пока что.

Неурочные гости продолжали хмуриться. Какое тут ясно, когда абсолютно темно. С какой целью вдоль берега мотаются посторонние лица? Почему обстреляли? И потом еще этот индус. Выпал, как из гнезда… Прямиком в сугроб.

– Ничего пока не обещаю, – проговорил Мигель, глядя теперь куда-то в бок. – Со временем, может, всё разрешится. Кроме того, хотел бы напомнить, что случай возник на спорной территории, и пока не понятно, кто должен его расследовать. Возможно – мы, а может быть, Ленинский. С их стороны стреляли…

Стул под Осадчим запел.

– Мне смешно, товарищ полковник! – сказал Осадчий. – Кажется, прошли те времена, когда покойников через межевую полосу таскали – лишь бы следствием не заниматься. Может, вы сомневаетесь, что в нас стреляли?

– Я так не считаю, – буркнул Мигель.

– Мало того, что дали уйти подонкам, так ещё и в расследовании отказываете…

– Не по нашей вине, – Мигель оправдывался. – Дежурная часть УВД виновата – к ним претензии…

Тимофеич вскочил со стула:

– Не ожидал я, чтобы свои люди и так относились.

– Судите сами. – Мигель тоже поднялся. – Допустим, возбудим мы дело, а дальше-то что? Их след давно простыл! Вы забыли, на чём они приехали? Водная полиция должна бы заниматься подобными делами. Но, сами понимаете, нет у нас такой структуры.

– Вот и поговорили! – Осадчий, оглядываясь, уже направлялся к двери. – Структуры. Разделение территорий, подследственность. Это всего лишь попытка скрыть преступление от учёта. А ты как думаешь, Николай Тимофеич?

– Аналогично, – ответил Шубин. – Это сокрытие преступления. Чиновники не хотят работать.

Мигель стоял на своем: живы, здоровы, даже не ранены. Если возбуждать дело, то по признакам хулиганства.

– Мало ли дураков на свете, – добавил он. – Решили, может, развлечься.

Шубин был вне себя:

– На них, может, не один покойник висит!

Осадчий в дверях остановился и произнёс:

– Мы все-таки надеемся…

Мигель кивал в ответ, словно лошадь на водопое. Надейтесь! Как на осеннюю слякоть…

Посетители вышли из кабинета и стали спускаться вниз. Кивнув дежурному, вышли на улицу, сели в машину и поехали к дамбе. Под колесами хлюпали остатки жидкого снега. По обочинам лежала белая пелена. Вот тебе и лето. Вот тебе и «вода зацвела».

– Ну и погода, – бормотал Осадчий, крутя баранкой на перекрёстке.

Шубин глядел перед собой, бормоча. Погода дрянь. И климат такой же. А люди – гады! Приспособленцы! Конъюнктурщики! Короче, шкуры.

– Бывало, задержишь за грабёж касатика, а его, не поверишь, – под подписку о невыезде. Естественно, только его и видели.

– Я не служил в вашей системе. Такое ощущение, что всем до лампочки.

– По барабану. Он же сказал, что мы живы. Это он намекнул, чтобы мы радовались, чтобы нос не совали на реку…

– Да-а-а…

– Им же не раскрыть его никогда…

Тимофеич замолчал. Язык устал говорить об одном и том же. Хорошо, что хоть выпросили для себя служебное оружие. У обоих за пазухой теперь пистолеты «ТТ» с двумя снаряженными обоймами, а на ремнях – специальные устройства «Удар». Говорят, подобный «хим-дым» лошадь валит. В качестве дополнения к «Ударам» купили две маски – на случай газовой атаки.

В отношении оружия Тимофеич сильно сомневался. Дадут по башке – пистолет не успеешь вынуть, не то что затвор передернуть. Было такое уже и не раз.

– Слушай, давай заедем тут к одному, – предложил вдруг Осадчий. – Как раз по дороге будет.

– Кто такой?

– Служили вместе. Давно не виделись…

Вася Шеблонский сидел у себя в кабинете, когда к нему вошло несколько парней. На круглых физиономиях – ни одной морщинки. Здоровые, словно кони, морды кирпича просят. Парни прикрыли дверь на задвижку, сгрудились вокруг стола.

– Слушай сюда, профессор, – утробно буркнул один из них. – Не будешь кормить нас – значит, будешь кормить вшей и тараканов.

Шеблонский немо, с укором почти, смотрел снизу вверх.

– Скажи слово. Может, мы тебе не нравимся? Может, ты хочешь сказать, что у тебя другая крыша?

Вероятно, это был их бригадир. Василий продолжал молчать, как и в прошлый раз. Вымогатели не первый раз к нему заходили. Пока что обходилось уговорами. Его просили уступать часть выручки, обещая взамен прекрасную жизнь.