– За вас! – поднялся Илья. – Чтобы наша власть никогда не беднела на умы! Чтобы не скудела земля русская и давала урожай!
«Эк тебя хватило! – подумал Порошин. – Прямо понесло по губернии…»
– А я хотел бы за мужскую дружбу, – произнёс он. – Знаете, в чём разница между мужчинами и женщинами?
Сельские жители не знали. Они держались пальцами за ножки рюмок, натужно блестели глазами и ждали, когда гость разъяснит.
– Разница в том, что женщины почему-то болеют за мужчин. А мужчины тоже за мужчин. В этом наша принципиальная разница. Так выпьем же за дружбу между мужчинами. И за пятидесятилетие района, соответственно…
– За дружбу!
Хрустальное стекло звонко тенькнуло. Головы медленно опрокинулись к потолку.
– Слава тебе, господи…
– Даст бог, не последняя!
– Закусываем! Дружненько! – подгонял Илья. – А потом и на рыбалку. Или лучше на охоту?..
Кузьмич не ко времени вдруг вспомнил про «финансовые пирамиды». И понёс по этому поводу, торопливо закусывая. На него смотрели как на больного.
– Никак не пойму я, – продолжал Кузьмич. – Недавно услышал по телевизору: кудахчет, мол, для народа, а яйца несёт для себя… Это как понимать? Все-таки партийные деятели…
Губернатор покраснел – то ли от конька, то ли от слов Кузьмича. Каков сукин сын оказался. Даром что в безлюдье вырос, хотя должен бы понимать, прежде чем клювом щёлкать.
Илья изо всех сил давил ногой Кузьмичу в башмак и смотрел тому в глаза: «Заткнись, выдвиженец… Нашёл время для дискуссий!»
Губернатор взглянул на часы и сразу же оттопырил губы. Засиделся тут с вами, товарищи дорогие.
– А теперь охота! – обрадовался олигарх.
Мужики встали, потянулись к выходу. Расселись без лишних разговоров в машины и поехали следом за зеленым «уазиком». В нем сидел егерь с рысьими глазами.
На первой развилке «уазик» остановился.
– Кто будет здесь стоять? – спросил егерь. – Ты, Илья? Ну, хорошо. Будь осторожен. По кустам не стреляй.
Тронулись давно неезженым просёлком, прошли с километр и вновь остановились. На этом месте остался начальник УВД Мухлынин.
– Поезжай, – махнул тот рукой перед лицом у егеря, – нечего меня инструктировать… Я сам, если надо, проинструктирую…
Вскоре огромный участок леса оказался перекрытым. В нём образовалось кольцо. А чуть позже загремели, залаяли по-собачьи мужские голоса. Из поросшего ельником лога выскочили несколько лосей и метнулись прочь. Молодняк жался к материнским животам. Лось-самец задрал кверху рога и рысью пошёл сквозь заросли вглубь леса – подальше от стога сена. Стога были смётаны специально для лесных четвероногих на случай зимней бескормицы.
Стадо растаяло среди густых зарослей, словно его никогда не было. Только следы напоминают о них.
Егерь посмотрел в отпечаток копыта. В стаде остался единственный взрослый самец. Только бы не вышел на выстрел. Егерь знал всё стадо наперечёт.
Примерно на середине участка следы разошлись в разные стороны. Егерь двинулся по следу более крупного животного. Следы у того глубоко отпечатывались в сыром подлеске. Егерь даже успел позабыть, для чего бредёт среди леса, как раздалась автоматная очередь. Как раз в той стороне, куда тянулась цепочка следов.
Егерь плюнул с досады, ускорил шаг в сторону выстрелов и вскоре вышел на губернатора. Тот поставил ногу на труп лося и позировал, держа в руках охотничий карабин. Леонида Ильича фотографировали. Автомат, из которого губернатор перед этим стрелял, находился теперь в руках у начальника УВД.
«Быстренько они сошлись на дорожке…» – подумал егерь, обходя стороной и стараясь не попасть в объектив аппарата. И когда вновь посмотрел в сторону добычи, то заметил мощные ветвистые рога. Под выстрел попал хозяин стада.
– Давно я хотел иметь такую добычу, – радовался губернатор. – И фото такое хотелось иметь. Но больше всего – рога лосиные.
Порошин закончил позировать, вернул винтовку Мухлынину и продолжил, захлёбываясь:
– Выходит он на меня, вихляя, – всё, думаю. Промахнусь. Все-таки давно не держал в руках автомат.
– Да-а… – мычал в ответ начальник УВД.
– Но не всё пока что потеряно, – улыбался губернатор. – Руки помнят…
Он оглянулся в сторону егеря и приказал:
– Дай команду, охота закончена. Мы не серийные убийцы – мы государственные деятели, – и уставился на лосиные рога, неожиданно замолчав. Где-то он видел этого егеря – с такими же рысьими глазами. Но где?
Глава 6
– Тебе говорили, что ты хуже всех остальных? – наезжали на Тимофеича жена с дочерью.
– А он у вас пробовал толчёный пенис? – отвечал в том же духе Шубин. – Если нет, то пусть непременно попробует. Как рукой снимет…
Тимофеич сам себя не узнавал. Обычно спокойный, мужик превратился в настоящего вампира. Он словно бы только что открыл глаза на мир, удивился, и не хотел больше их закрывать.
Утро только что началось, а «разбор полётов» был уже в самом разгаре. Нет бы поехать троим на дачу да заняться землёй. Но нет. Воткнулись жалами в самое темечко и тянут оттуда кровь. Капля за каплей.
– Вы закончили? – спросил Тимофеич.
– Нет пока что, – за троих отвечала жена.
– Зато я закончил, – заявил Шубин. – Достали вы меня, можно сказать, до белой глины. Живите себе. Ведите хозяйство, а я на вас посмотрю. Со стороны…
– О чём это он? – удивилась дочь.
– Был рад с вами познакомиться. Пока, – закончил Тимофеич, вышел за порог и хлопнул дверью. Летом он в гараже не замерзнет, баня в районе работает, пищу приготовить тоже есть на чём. Отныне он никому не должен.
Николай Тимофеевич вышел из подъезда и направился в сторону остановки, всасывая воздух раздутыми в ругань ноздрями. Легко быть холостым человеком. Никто тебе в рот не заглядывает, никто тебя на сквернословие не провоцирует. Странно даже, почему он давно об этом не догадался. Бродил мыслями вокруг да около, а до глубины так и не доходил.
Будучи в расстроенных чувствах, Тимофеич решил ехать общественным транспортом. Войдя в троллейбус, он вдруг решил переключить сознание на другую тему, но затея оказалось безуспешной: в голове возникали всё те же лица – жена и дочь, дочь и зять. Либо все трое вместе.
Добравшись до места, он вышел из троллейбуса и пошёл в сторону завода, к административному корпусу. Начальник службы безопасности Осадчий оказался на месте. Он сидел себе за столом как огурец и поглядывал поверх очков. Они поздоровались, словно впервые друг друга видели. Это и понятно – в гараже мы все товарищи, а на работе – сослуживцы.
Осадчий выписал бумажку и отправил Тимофеича в отдел кадров. А уже к обеду Шубин оказался зачисленным в штат заводской службы безопасности. Оставалось лишь пройти собеседование с генеральным директором завода. Тот лично хотел видеть Тимофеича.
После обеда Шубин вместе с Осадчим направились в новый административный корпус. Генеральный директор сидел на месте. На беседу ушло минут пять – где служил, чем до этого занимался, как семья и как дети…
Тимофеич ни словом не обмолвился о том дыме, который в последнее время вился змеиным хвостом над его жилищем. Мало ли чего в жизни случается. Главное, что предлагаемая работа ему знакома. А что не поймёт, так начальство подскажет.
Генеральный поднялся из кресла и пожал Тимофеичу руку.
– Ваша кандидатура меня устраивает, – сказал он. – Идите, работайте…
Осадчий и Шубин вышли от директора и направились через дорогу в старую контору.
– Думаю, надо решить навсегда, – проговорил Осадчий. – Обращаемся друг к другу на «ты» безо всяких. Карьеру мы с тобой давно совершили, так что нечего нам выпендриваться… Можешь меня хоть Степанычем звать, хоть Мишей. Мне без разницы.
– Взаимно… – согласился Шубин.
– Теперь второе, – продолжил Осадчий. – Ахмеров не должен знать о наших отношениях. А мы о нём должны знать всё. Сейчас возьмём план подземных коммуникаций и пойдём на место. Мне самому интересно узнать, что там к чему.
