Огорчительный «приём» для этого введён в законе сразу же в ст.1, где «пронормирована» свобода массовой информации:
В Российской Федерации
поиск, получение, производство и распространение массовой информации…
не подлежит ограничениям за исключением…
Оставим пока требование ограничивать свободу (важное само по себе) и обратимся к названиям операций технологического манипулирования. Среди них «поиск» и «получение» не могут не вызывать повышенного интереса. Поскольку эти два действия поставлены впереди, а – не после производства и распространения. Как будто бы и нет подвоха; тем более что в таком же порядке размещены те же самые операции в ст.29 конституции РФ, где говорится, правда, об информации; – но в том то и весь вопрос! – Ведь по отношению к СМИ информация – это, условно говоря, всего лишь пока сырьё, стартовый материал, наподобие руды при производстве металла. А массовая информация как таковая рождается уже не иначе как непосредственно в «недрах» СМИ, в редакциях и студиях, будучи производима в них и больше – нигде. И соответственно операции, изложенные в законе о СМИ, нужно рассматривать не как гражданский, а как только производственный оборот, что далеко не одно и то же. – Очень важным становится вопрос об участии в таком обороте и правах на участие. Обойтись тут каким-то «общим» правом нельзя уже только из-за того, что СМИ являются и производителями, и собственниками того, что производится.
Зададим вопрос: может ли быть такое, что ввиду «специфичности» массовой информации в её обороте на конвейере СМИ участниками должны быть все члены общества, как то происходит с «обычной» информацией в обороте гражданском – согласно конституции? Похоже, именно этого и хотелось разработчикам закона о СМИ. И, вероятно, ими даже предполагались две разные группы участников. Одной стороной, будто бы, должен выступать неограниченный круг – потребитель, другой, – СМИ, производящие массовую информацию. При этом первого в любом случае надо бы рассматривать как главного – поскольку готовая продукция предназначена в массе ему.
Попробуем найти продолжение такой схеме. Нетрудно убедиться: она уводит в тупик. Недоумение вызывает уже то, что потребителя вынуждают заниматься поиском и получением массовой информации на той части производственного оборота, где ещё нет продукции. Не логичнее ли было бы ставить две первые операции последними? Например, в виду вот такого рассуждения: я могу (имею право), не думая ни о каком производстве, ни о каких медийных процессах, искать массовую информацию, то есть какую-нибудь радиопрограмму, газету и проч. или фрагменты их содержания, используя эфирный приёмник, любой вид рекламы, услуги библиотек и т. д., и, если найду, останется только – через простую формальную операцию оплаты (в случае с приёмником она произведена заранее – на его покупку) – получить искомое – чтобы употребить. – Но законом о СМИ предусматривается другое. С какой целью? Равнение – на конституцию? Но там участие в обороте ни для кого не ограничено, и тем самым гарантировано право на участие каждому, что совершенно справедливо. Для всех так для всех. Не будет разницы, кому, за что и когда браться. В том и свобода. Закон же об этом не говорит. Вследствие чего я (который искал) в виде участника поиска могу только предполагаться, но реально быть не могу, ведь по форме действие поиска для меня – не есть участие в индустрии СМИ, когда где-то мною найденное и полученное мне позволялось бы ввести в производственный оборот с надеждой иметь прибыль. Права уже нет. – То же происходит с «получением», «производством» и «распространением». Все эти операции на конвейере никак не «совпадают» с действиями, предусмотренными конституцией; – из них изъята свобода для всех. И потому в правовом отношении я (искавший) оказываюсь тем субъектом, которому загодя отводится роль постороннего. – Эта же точно роль уготована и всему неограниченному кругу.
Теперь посмотрим на массовую информацию как на готовую, снятую с производственного конвейера продукцию СМИ. Произошло её полное выделение из медиа-сферы. Казалось бы, тут ею можно и манипулировать вовсю. Но возникают сложности другого порядка. Надо ли неограниченному кругу, как получателю и потребителю, производить массовую информацию самому, коль она уже подана ему в готовом виде и произвести её в лучшем качестве могут исключительно СМИ? Или – распространять, – поскольку СМИ уже распространили её? Или даже искать, раз эта операция, а также и получение должны обеспечиваться всего лишь моментальной оплатой, подпиской или затратами на эфирные приёмники, антенны и т. д.?
Кстати, точно таким же образом были бы должны «показывать себя» и другие операции, если бы ими, подобно тому как это допустимо для перечня в основном законе, был дополнен процесс производственного оборота. В тексте закона о СМИ говорится, например, о запрашивании информации. Разве нельзя запрашивать и массовую информацию? И передавать её, как то для «обычной» информации предусмотрено в конституции, тоже бы, кажется, допустимо? Ясно, что ответы не могут нести формального отрицания; по существу же они облекаются в нелепость. – И если указанные или другие такие действия, как проявления свободы массовой информации, на конвейере медиа-сферы не обозначены, то причиной тому, конечно, не промашка в ориентировании на потребителя.
Никакого ориентирования на него нет и в помине по всему перечню действий, предусмотренных к обеспечению свободы массовой информации. В «осадке» только одно: производственный оборот, в котором положением закона о СМИ выражена лишь его строгая промышленная функциональность, есть такой процесс, которому не требуются никакие «дополнения», в том числе – дополнительные участники; ему достаточно «довольствоваться» собою – в пределах своей правовой ограниченности.
Анализ показывает, что за пределами производственного оборота для массовой информации оставлено только то узкое манипулирование, к которому граждане, исходя из их потребностей, обращаются в пределах частного права. Но тут закон о СМИ уже ни при чём. И провозглашённой им свободы получения массовой информации не существует как таковой, а значит законом не дано и права на её получение.
Вот какова цена картинному «следованию» конституции, ещё до того хотя и не принимавшейся. «Следования», возможно, и не было. Но это уже не имеет значения. Понятен результат. Право на поиск и получение массовой информации, как и на другие моменты оборота, достаётся теперь лишь редакциям и студиям…
Как видно, постановочной текстовой нелепицей внесён правовой разлад по всему медиа-конвейеру. Но и это не всё: он постоянно даёт себя знать по тексту закона о СМИ. В угоду избранной неверной концепции там с лёгкостью допускаются «наложения» терминов производственного оборота на операции конституции. Как будто ничего не меняющее, безобидное манипулирование. Но в нём сразу два устремления чьей-то корысти ради – «соответствовать» и себя прикрыть (скоро найдём и носителей интереса). Например, это хорошо заметно в ст.47 закона о СМИ, где установлено право журналиста
искать, запрашивать, получать и распространять информацию…
После трудных блужданий впотьмах преамбулы тут вроде как пробивает дорогу замороченная реалистика; – но, к сожалению, вовсе не для того, чтобы расставить всё по местам, позднее указанным конституцией.
Почему изложенным правом надо было наделять исключительно журналиста? Разве оно не предусмотрено для каждого, для граждан всей России? Оказывается, речь тут идёт о журналисте, который или состоит в штате редакции, или как нештатник выполняет её поручение (ст.52). Но ведь в обоих этих случаях его служебная роль сводится только к участию в производстве массовой информации. При чём же тогда преподнесённое ему законом право добывать и распространять «обычную» информацию? Ведь для медиа-сферы, где управление информацией «поручено» закону о СМИ, ей даже не «обеспечили» предметности, она туда поступает и там продолжает пребывать в состоянии без каких-либо признаков – субстанцией «вообще».
