— Сожалею, что не смогу присоединиться к вам, — обращается ко мне Эмма. — У рикошетных ранений есть одно отвратительное свойство — ну, помимо того еще, что заживают они по-мерзавски долго. Они становятся как бы сигналами, маяками, мишенями для повторных ударов рикошета. Если я отправлюсь вместе с вам, это будет все равно что пытаться застать быка врасплох, трубя фанфарами и размахивая красной тряпкой.

Я понимаю. Тру невыспавшиеся глаза и вопросительно смотрю на Вильгельма в ожидании инструкций. Ответ ментора точно такой же, дословно, как всегда:

— Просто слушайся меня и в точности выполняй то, что я тебе прикажу.

Коарг верен себе. Его новый кабинет обставлен точно в том же стиле, что и предыдущий, который я осмотрела во время потери ментального экзоскелета. Только расположен он в более шикарном особняке — с эркером, который выходит на уютный прудик, весь такой стеклянно-глянцевый, что кажется фотомонтажом или декорацией.

Массивный стол с антикварными писчими принадлежностями, глобусом, двумя бутылками виски и прочей сопутствующей дребеденью обращен к эркеру. Коарг развалился в офисном кресле и уткнулся в планшет. Можно вообразить, на мониторе идет трансляция важного правительственного совещания или показывают биржевые сводки. Но нет — это дешевая онлайн-игра, в которой Коарг, выбрав себе обличье грудастой блондинки, охотится на мотоцикле за гусями, индюками и страусами. Поймала, ощипала, напихала перьев в бюстгальтер — и грудь стала чуть больше. Правда, теперь грудь закрывает обзор и столкновений со столбами, стенами и прочими участниками дорожного движения избежать удается еле-еле — зато количество очков на счету растет. Смысл игры — набрать по максимуму очков, пока нелепо разросшаяся грудь не закроет обзор полностью, и при этом не попасть ни в одно ДТП.

Мы с Вильгельмом пока еще не в его кабинете. Мы настроили наш транспортный прицел на телепортационные ворота — точь-в-точь такие же, как в лаборатории. Они стоят за спиной Коарга, лицом к эркеру, и сейчас пребывают в спящем режиме — но, на нашу удачу, не отключены.

— Когда я соберусь спрятать сверхзасекреченную информацию, я точно не буду хранить ее под семью печатями и закрывать сложносочиненными паролями, — бормочу я. — Положу ее в самое очевидное место и буду совать всем под нос.

Эмма и Тильда пробрались в лабораторию под бывшим протектным куполом, и Эмма поколдовала с энергокодом размещенных там аналогичных ворот — тех самых, из которых выходила темнота, озвученная голосом дяди Арчи. С помощью до обидного элементарных компьютерных алгоритмов менторам удалось вычислить закономерность координатного ряда для ворот и продолжить его еще на тридцать значений вперед. При желании, продолжить можно было и дальше — но алгоритм уверял, что это не имеет практического смысла, так как тогда координаты выйдут за пределы протяженности двух человеческих жизней, и лично нам не потребуются даже в случае нашего экстремально-феноменального долголетия.

Интересно, удавалось ли кому-нибудь до нас хакнуть эти ворота? Воспользоваться ими без ведома и вопреки желанию их владельца?

Вильгельм по случаю взлома оделся нетипично элегантно, в рубашку оттенка голубой металлик — и его стальные глаза с удовольствием схамелеонили под этот благородный отлив. Брюки он тоже выбрал подходящие для выхода в свет, а не для расстрела заключенных и не для восседания по-турецки на голом бетоне подъездных ступеней. Хотя то, что ментор намеревался выполнить в таком виде, было на самом деле не визитом вежливости, а дуэлью — правда, в не совсем привычном формате.

Грудь персонажа Коарга на мониторе разбухла уже до таких размеров, что он не видит перед собой руля. Отлично. Что ж, встречай гостя!

Вильгельм запускает смартфон и светит им себе под ноги. По полу бежит темная рябь и воздух колышется, как над жаровней. Ментор сухо косится на меня, прикусывает нижнюю губу и шагает в покрытый рябью прямоугольник.

— Привет, красотка! — слышит Коарг за своей спиной. Он непроизвольно дергается и отталкивается ногами от пола, из-за чего офисное кресло встает на дыбы — но смартфон не вылетает из рук.

Хозяина и гостя разделяет приличное расстояние — но на стороне Вильгельма преимущество неожиданности. Он преодолевает дистанцию в два прыжка и хватает Коарга за плечи, прижав к спинке кресла.

— Чем больше очков наберешь, тем ласковее я с тобой буду, — шепчет ментор на ухо мошеннику. — Давай, жми на газ!

Коарг не слушается. Наоборот, он ставит игру на паузу и запрокидывает голову назад. Мгновенно узнав узкое, жесткое, ледяное лицо давнего знакомого, шумно всхлипывает и бормочет:

— Так и знал: если с такой дрянью свяжешься, дрянь рано или поздно придет и по твою душу тоже.

— На газ! — повторяет Вильгельм и встряхивает продолжающее стоять на дыбах кресло.

0 Цепным псам все равно, кого жрать — еду или хозяина, — плюется Коарг и не снимает игру с паузы.

Вильгельм запрокидывает кресло еще глубже, чтоб оно встало на одно колесико, и проворачивает его вокруг себя. Коарг ахает от скорости движения и от того, что в лицо ему бьет невесть откуда взявшийся в комнате ветер со снегом.

Я не волнуюсь насчет того, что карнавалет может, например, вытащить из кармана пистолет или нож и ранить моего ментора. Прием, который сейчас использует Вильгельм, называется "наручники": силой запястий и пальцев он как бы пристегивает Коарга к креслу так, что тот не сможет пошевелиться при все желании и при всем напряжении мышц.

— Примитивный у тебя вкус на баб, — комментирует Вильгельм, глядя на монитор, где грудастая послушно порулила по серпантинным переулкам. — Почему тогда Венс? Ее формы пышными никак назвать никак нельзя.

Коарг горько смеется:

— Ты подготовился к допросу как обычно, цепной? Побрызгался индикатором лжи?

Меня передергивает. Допотопные сыворотки правды, которыми задолго до моего рождения научились пользоваться дознаватели на Большой Земле — ничто по сравнению со спреями, известными как индикаторы лжи. Их варят в Черной Зоне и выдают для применения только самым опытным и стойким палачам. Дело в том, что у спреев огромное количество побочных эффектов: экзема, расстройства желудочно-кишечного тракта, раздражение слизистых оболочек, бессонница, аллергическая сыпь… И неизменный похмельный синдром на следующий день после использования, беспощадный и скручивающий в дугу. Зато по степени практической полезности индикаторы лжи намного надежнее сывороток правды: у допрашиваемого может выявиться индивидуальная непереносимость препарата, или, наоборот, пониженная чувствительность к нему — и тогда он раскроется в руках палача не полностью. Индикаторы же гарантируют максимальную чувствительность дознавателя во время "беседы" и его досконально полное понимание того, юлит ли его "собеседник" или пытается честно сотрудничать.

— Естественно, милашка, — шипит ему в ухо Вильгельм, и мотоцикл на мониторе закладывает особенно крутой вираж. — И как ты прекрасно помнишь, чем честнее и подробнее будут твои ответы, тем мягче и меньше мы будем в конце… играть.

Ментор вновь прокручивает креслом вокруг себя, и ледяной ветер отвешивает Коаргу еще одну колючую пощечину. Тот хрипло смеется.

— Венс… Не более чем платная компаньонка. Этой информацией я с тобой поделюсь легко и без сожаления. Она не жена мне и никогда ей не будет.

— Какова была ее функция в твоем бизнесе и твоей жизни?

Коарг рвет виртуальный руль вверх, и мотоцикл на мониторе перепрыгивает через невысокий шлагбаум в погоне за очередным страусом. Увы, птице пока что удается удерживать дистанцию между собой и охотницей.

— Балы и вечеринки — замечательный способ провернуть что угодно под носом у кого угодно так, чтобы этот "кто угодно" не заметил ровным счетом ничего подозрительного.

На второй перспективе моего зрения расстилается бал в незнакомом зале в форме пятиконечной звезды. В одном из лучей звезды оборудован уголок спиритизма: там из пустоты генерируется говорящая на разные голоса темнота. Экстатические гости задают темноте животрепещущие вопросы и получают сумасбродные ответы, которые на все лады пытаются расшифровать так, чтоб они оказались хоть как-то применимы к реальности. А помимо голоса в этих черных клубах прячутся невидимые снаружи разрушительные мощности, заказчики которых делают вид, что скромно попивают аперитив или самозабвенно отплясывают кадриль.