Вентиляция впереди в перемещающемся свете – была как над спальней Нейта, поняла Карли по мере приближения. Она замедлилась, думая о том, чтобы прижать губы к щелям и позвать на помощь, и, когда она присела на корточках над ними и вдохнула поглубже, тени исчезли. В мгновение ока, пространство вокруг превратилось в непроглядную, сплошную, удушающую тьму.

От неожиданной слепоты она отскочила назад от вентиляции, ударилась о деревянную стену туннеля спиной. Она превратилась в слух, а звуки в ее голове стали громкими и тревожными. Ее сердце стучало как безумное, кровь пульсировала, воздух с шипением вырывался из легких. И где-то под всем этим она слышала звуки позади.

Он передвигался по дереву, и не так шумно и неуверенно как она. Его продвижение казалось легким, отработанным. Он делал это много раз, может, ему даже не нужно было зрение. Может, он думал, что непроницаемая тьма замедлит ее. Карли пришла в движение за две квартиры впереди него. Если это был Говард, он был высоким и сильным. Он может добраться до нее через минуту, схватить ее и швырнуть головой вперед вниз по вентиляции.

Прощупывая свой путь, с расширенными в темноте зрачками, с руками, царапающими и скребущимися по древесине, она нашла следующую вентиляцию. Она могла открыть эту, спустить туда ноги. Там было пять метров до пола, она может сломать лодыжку, разбить колено, но она сможет подтащить себя вперед. А, если никого не будет дома? Если он спустится вниз следом за ней? Она окажется в ловушке, и он сможет убить ее и уйти, не оставив и следа. Нейт будет знать, как тот сделал это, но, что в этом будет хорошего, если она будет мертва?

Паника ревела в ее ушах, она рванула вперед, оступаясь и срываясь с пути, шаря по изоляции, гадая, будет ли падение через гипсокартон лучшим выбором. Рухнуть с чьего-то потолка, сломать бедро или шею, может, просто убив себя и спася его от беспокойства.

Она не могла сказать, где он. Девушка потеряла счет вентиляциям, была без понятия, как много их впереди или как далеко до глубокой ямы на углу. Почувствует ли она, прежде чем бросится прямо в нее? Она хотела включить свет. Карли хотела знать, где он был. Но она продолжила, спотыкаясь двигаться вперед, ее тело было оцарапано, в синяках и горело.

Она теперь могла слышать дыхание. Оно звучало близко, будто было вокруг нее. Девушка не могла сказать, было ли это эхом или он почти наступал ей на пятки. Его дыхание было ровным и устойчивым, что доказывало его хорошую физическую форму и ловкость.

Что-то заморозило ее. Она не могла сказать, что это было. Тот же внутренний радар или изменение в атмосфере или ангел на ее плече, которые остановили ее от броска в пустоту вчера. Что бы это ни было, она не спрашивала, когда оно послало предупреждение ей в голову. Вытянув руку на следующее пересечение балок, она ощутила, черное прохладное ничто вентиляционной шахты.

Она сгруппировалась на краю туннеля, задумалась, сделала ли тьма все лучше или хуже. Она не могла видеть яму, которая поглотит ее, или перекладины, которые приведут Карли к стене. Она не могла видеть их тоже. Он был там, однако, бросался вперед, дышал, шел следом за ней.

Импульс побудил ее захотеть спуститься вниз – укоротить падение, найти дверь наружу, но голос в ее голове кричал «Вверх, Карли, иди вверх». Безопасность была там: ее собственная квартира и квартира Нейта. Ты делала это прежде, сказала она себе. Потянуться вверх, найти вторую перекладину, подтянуться, как ребенок на турнике.

Она сидела на корточках на последнем пересечении, с бедрами, прижатыми к стене туннеля, страх и тьма удерживали ее на месте. Статистика Брук говорила, что отсюда была девяносто процентная вероятность фатального падения. Если она потеряет равновесие, если пролетит мимо перекладины, если ее пальцы соскользнут, она будет мертва. На полу в комнате, в которой никто не посмотрит.

― Привет, Карли. Веселишься?

Его голос был шепчущим рычанием. Он доносился сквозь тьму, обволакивая ее как морозный ветер. Он был близким и далеким, позади и внизу. Она не могла ждать дольше. Наружу и вверх. Ее кончики пальцев встретились с прохладным металлом, ее ладони сжались вокруг него. Затем ее ослепил обезоруживающий, режущий по глазам свет.

От шока ее левая рука сорвалась. Лишь на долю секунды, пока ее тело висело над бездной, а в мыслях уже падала туда. Паника взорвалась в ее мышцах. Ее костяшки пальцев врезались в кирпич, большой палец отогнулся назад, а на локте порвалась кожа. Затем ее рука была вновь вокруг перекладины, тело прижато к стене, а сердце билось об ребра.

Она повернула лицо к свету. Он не был там, где она ожидала, не совсем там, на краю рядом с ней, но был близко, в трех или четырех быстрых бросках. Все, что она могла разглядеть в нем, было сгорбленным торсом и конечности в луче света. Худощавый, гибкий, тихий, как ягуар, готовящийся к нападению.

Это напугало Карли больше, чем летальное падение, и прежде чем она подумала о том, как карабкаться, она уже делала это, подтягивая свой вес вверх, тянулась к следующей перекладине. Она включила фонарь на своей голове. Она знала где была. Также хорошо она представляла, куда собирается идти. Она содрогалась от страха и утомления, но двигалась, как будто бриз, дующий вверх, подталкивал ее. Туннель, в который она направлялась, был темным прямоугольником на верху, когда бездна внизу наполнилась светом.

― Двигайся, ― приказала она себе сквозь сжатые зубы. ― Двигайся. Двигайся.

От его ног, идущих по металлу, раздался звенящий звук, он отбивал более быстрый ритм, чем она. Свет его фонаря светил впереди нее, как будто был сетью, наброшенной на нее, ждущей верного момента, чтобы потянуть ее вниз.

― Твои ноги горят, Карли? Ты ощущаешь, как они наполняются молочной кислотой?

Его голос рикошетил от стен. По нему нельзя было сказать, насколько он близок, только то, что едва запыхался. Она хватала воздух, с широко открытым ртом, ее грудь была слишком тесной, чтобы наполнить ее воздухом. Она замедлилась, чувствовала, будто пробиралась через толщу воды.

― Почти там, ― сказал он.

Это был не голос Говарда. Она не знала, чей он.

С руками на верхней перекладине, с головой над входом в туннель, она посмотрела вниз. Свет был ослепляющим. Она могла видеть руки на перекладинах в его свечении. Дюжина шагов вниз и все приближается. Сделай это, Карли. Сделай это сейчас.

Бросок вбок, ее бедра врезались в пересечение балок. Она выбросила ногу, попала коленом в туннель и протолкнулась вперед на изоляцию. Когда она отталкивалась другой ногой от лестницы, рука сомкнулась на ее лодыжке. Жесткая, сильная. Он носил перчатки. Его пальцы плотно обернулись вокруг нее. Это была ее здоровая лодыжка, она брыкнула ей. Он оказался быстр, сцепив ее ноги наручниками, чтобы она не могла ими трясти.

― Хорошая девочка, ― сказал он.

В его голосе сквозила улыбка. Снисходительная, с превосходством.

― Пошел ты.

Тело за пределами света поднялось повыше, нижняя часть его торса показалась на виду, руки и ноги собирались залезть в туннель. Одетый в черное, во что-то облегающее, наподобие гидрокостюма. Тянущее ощущение на ее лодыжке сместилось, когда он двинулся. Она хотела стряхнуть его со своей ноги. Кроме того он был на краю, это может сбросить его и ее вместе с ним.

Он продолжал держаться за ее лодыжку, пока карабкался внутрь, толкая ее спиной к стене, располагаясь напротив, непринужденный, с одним коленом, поднятым вверх, как на импровизированной встрече на полу. Он повернул голову назад, и она увидела его лицо на свету.

― Это ты.

― И вот мы тут, ― сказал Стюарт.

Стюарт, университетский исследователь, аптекарь частичной занятости, странный нищий парень, который пытался произвести впечатление. Он расстегивал пижамы Карли, прикасался к ее телу. Накачивал ее наркотиками, делал фотографии. Она хотела взбеситься, хотела наброситься на него с ногтями. Но не сделала ничего из этого, тяжело дышала и смотрела на него.