Мы целовались со всей страстью, понимая, что секс на берегу ручья невозможен, потому что несёт в себе слишком много опасности быть захваченными врасплох как своими, так и чужими. Поэтому скоро разжали объятия и принялись обмываться и приводить себя в порядок, постоянно лаская друг друга взглядами.

К костру мы пришли посвежевшие, будто скинувшие с себя усталость этого долгого дня. Сергей начал оделять всех едой; половину приготовленного мяса полагалось съесть сегодня, остальное наш рачительный шеф-повар отложил на завтрак. Хлеб в дорогу покупали в том же городе, что и лошадь, его всем досталось по большому куску. Над костром в котелке, благоухая, кипел травяной чай. Насытившись, все активно начали готовиться ко сну, разбирая свои одеяла и расстилая походные постели.

Краем глаза я заметил тоскующий взгляд Микита, с которым он стелил свою одинокую постель, так как его упрямый супруг всем своим видом показывал нежелание укладываться на ночлег с ним рядом. Похоже, вмешаться придётся немедленно, смотреть на несчастного паренька больше не было никаких сил. Оставив дальнейшее приготовление ко сну на Ваньку, я кивком указал ему на Ашура, дав понять, что хочу с ним поговорить. Мы всегда понимали друг друга с полуслова, так было и на этот раз, ответный кивок показал, что муж понял мои намерения и поддерживает их.

Подошёл к дереву, на которое Ашур уже успел взобраться и умоститься на толстом суку на ночлег.

— Нам нужно поговорить, спустись, пожалуйста, — негромко позвал я ягуара, приоткрывшего глаза при звуках моего голоса.

— Зачем? Обсудить детали зачистки можно и завтра по дороге, только скажи, и я от тебя и на шаг не отойду, — мне на секунду почудился тот развязный тёмный принц, каким я его увидел, казалось, уже вечность назад, в нашу первую встречу. Значит, не всё потеряно и исцеление где-то близко, лишь бы оно не трансформировалось во что-то уродливое, не позволяющее душе скинуть груз грязи, видимой только ей.

— Это личный вопрос, и я хотел бы обсудить его сейчас и не при свидетелях, мне это тоже нужно, — продолжал настаивать я.

Грациозный прыжок с дерева был мне ответом.

Ашур скользнул к ближайшим кустам и, преодолев заросли, остановился, сочтя расстояние достаточным для приватного разговора. Рядом лежало поваленное дерево, на которое я и присел, радуясь, что теперь без помех могу глядеть собеседнику прямо в глаза, оказавшиеся на одном уровне с моими.

Меня бил нервный озноб, лезть в чужие отношения я считал неправильным, но когда видишь разваливающиеся отношения, тут уже не до правил. Или я сейчас что-то смогу исправить, или окончательно всё разрушу. С этими мыслями я постарался как можно тактичнее задать первый вопрос:

— Ашур, когда ты думаешь перейти к своей человеческой ипостаси? Мне, конечно, очень нравится твой ягуар, но человеком ты мне нравишься гораздо больше.

— Я пока не решил, в дороге мне так удобнее и привычнее. Почему тебя это волнует? — Ашур прикинулся, что не понял причины вопроса.

— Ты и не в дороге постоянно в этом облике. Микит весь измучился, глядя, как ты от него отдалился. Я вижу, как ты его постоянно опекаешь и охраняешь, но ему нужно тепло, простое человеческое тепло, чтобы почувствовать себя действительно любимым. Ему нужны объятия и поцелуи, секс в конце концов. Ему нужен ты, его любимый супруг. Почему ты лишаешь его всего этого?

— Может, потому, что я уже не достоин этого красивого, чистого мальчика? Потому что я измаран в душе, и грязь не смоешь уже, наверное, никак. Я не хочу, чтобы этот отстой коснулся и его. Меня имели везде, куда можно засунуть член, кончали и в горло, и глубоко внутри. Я грязный весь, понимаешь, весь! И изнутри, и снаружи, это не смыть никогда! Да что я тебе это говорю, тебе этого не понять! — Ашур говорил с тоской в голосе, опустив свои дивные глаза вниз, стыдясь даже того, что ему пришлось произнести.

— Ты уже смыл с себя всю грязь! Ты сражался с врагом наравне со всеми. На тебя так же, как и на нас, возложена миссия уничтожения твари, повинной во всех твоих бедах и бедах сотен людей. Недостойным такое не поручают. Ты достоин быть с любимым уже за одно то, что ты его оберегаешь от грязи даже в ущерб себе. Только грязи нет! Я вижу перед собой самое великодушное и гордое существо из всех, кого знаю! Забудь тот ужас, что ты пережил, позволь себе и Микиту быть счастливыми! — убеждал я его.

— Я не могу, не могу! Пусть остаётся всё как есть! — буквально взвыл Ашур.

Уже не зная, чем ещё можно его зацепить, я заорал:

— Тогда мы с Яном возьмём Микита в свою семью! Мы сможем отогреть замёрзшего мальчика! Дадим ему свою любовь, объятия и секс, много секса! Будем ласкать его везде, со всех сторон, позволим взять себя, в конце концов!

Так разошёлся, что пропустил прилетевший после последних слов удар когтистой лапой, глубоко порвавший кожу на лице и чудом не задевший глаз. В бешенстве я перетёк в своего зверя и начал осыпать яростно шипящего ягуара ударами тяжёлых тигриных лап. Тот в долгу не остался, с остервенением пытаясь дотянуться оскаленной пастью до моей шеи. Только то, что я крупнее и тоже не стоял на месте, спасало меня от разъярённой пантеры, хотя всё больше кровавых полос от когтей появлялось на моей шкуре. На Ашуре они не были так заметны, но кровь, стекающая рубиновыми каплями, давала понять, что на нём повреждений не меньше.

Вылетевшие на наши крики Микит и Ян застыли в ужасе, глядя на нас. Вампир еле удержал парня, пытавшегося броситься к нам, чтобы разнять, но я случайно зацепил его бок и тут же растерял свой воинственный пыл. В мозгу что-то щёлкнуло, и я постарался сбить ягуара с ног своим немалым весом, прижав к земле всей тушей, пережидая, когда же разум скинет пелену ярости в его голове. Осмысление не заставило себя ждать, лишь только Ашур бросил взгляд на скорчившегося от боли Микита. Он перестал вырываться и принялся лапами спихивать меня с себя. Я освободил его и принял человеческий облик.

Микит безвольно повис на руках Яна, быстро теряя кровь и силы. Рванувшийся к ним ягуар принялся вылизывать раны, оказавшиеся глубокими, — коготочки у моего зверя всё же немаленькие. Вылизывание не помогало, и Ашур перетёк в человека, стянул с Микита разорванную рубашку и прижал её к раненому боку, но кровь продолжала сочиться из раны, пропитывая ткань.

— Быстро идём к Алесу! Он наверняка знает, что нужно делать! — отрывисто скомандовал Ян. Ашур не посмел требовать отдать мужа ему в руки, опасаясь сделать ему больнее и хуже. Так, под предводительством Яна с Микитом на руках, мы и рванули через кусты за помощью к старому магу.

Будить никого не пришлось, все и так слышали наше бурное выяснение отношений. Увидев у Яна на руках окровавленного Микита, Алес велел положить его на расстеленное одеяло и начал осмотр. Рана выглядела жутковато, но старый маг не проявил беспокойства. Посмотрел в полные ужаса глаза Ашура и спокойно сказал:

— Очень удачное стечение обстоятельств. Если хочешь, чтобы муж прожил рядом с тобой долго, я могу сделать его вампиром, но пока потеря крови не такая катастрофическая, его можно оставить человеком. Подумай быстро и реши, что тебе больше нравится.

— Я не хочу быть вампиром, — умоляюще прошептал Микит, глядя на супруга.

— Значит, не будешь! — ласковым голосом ответил мужу Ашур.

— Я хочу, чтобы Микит остался человеком! — озвучил Ашур своё решение.

— Человеком так человеком, — пробормотал маг, достал ритуальный кинжал, вспорол своё запястье и начал читать заклинание на непонятном языке.

Кровь текла тягучей струйкой прямо внутрь раны на боку Микита, и чтобы порез на руке не закрылся слишком быстро, Алес оставил в нём кинжал и всё время шевелил его, не давая врасти. Что происходило внутри рваной раны, было не видно, но края её постепенно очистились и начали срастаться на глазах. С последним словом заклинания, прозвучавшим в тишине особенно громко, рана окончательно затянулась, оставив только рубец. Последнее, что сделал Алес, — размазал по шраму немного своей крови и велел не смывать, пока кожа не станет как прежде, без изъянов. Мыть ничего и не пришлось, кожа словно впитала лечебную кровь вампира, вновь становясь безупречно гладкой.