Дикторша на экране телевизора уверяла, что в республику вот-вот хлынет поток инвестиций – после того как снимут ограничения в торговле… Феликс выключил телевизор.

Он только собирался прилечь отдохнуть в конце рабочего дня, и тут… очень ярко в нём возникло ощущение: Он, словно снова увидел тихий светлый город.

Феликс стал прислушиваться к тишине тёмного осеннего вечера, напомнившего ему такие же одинокие вечера в далеком прошлом. Вспомнились летние и осенние вечера в середине девяностых в пустой квартире, а может, и еще более раннее время – затронувший его душу лирический настрой одного рассказа из журнала «Костёр» 88-го года. Там его ровесник, так же меланхолично прислушивался в поздний вечер 31-го августа к шагам на улице и к своим несбывшимся планам, а скорее – к мечтам о путешествиях, о досрочном изучении английского, ведь в четвертый класс еще только предстояло перейти…

Через несколько минут в его квартире раздался звонок. Он вскочил, подбежал к телефону, и в трубке раздался женский голос: «Приходи завтра в 18-00 на вокзал. Прибудет поезд, пятый вагон. Тебе важно там быть». И вновь нахлынула гулкая пустота: живой звук оборвался, превратившись в тонкую безжалостно-настойчивую ноту…

На следующий день после работы Феликс всё же заехал на вокзал. Надежда на нечто невероятное толкала его вперед, на исполнение этой, возможно, чьей-то шутки. К этому побуждало и воспоминание об уютном тихом городке: не давало покоя, будило в нем ожидание чего-то, что бы изменило привычный ход жизни, вдохнуло настоящее дыхание осени в обыденные дни и вечера.

Вокзал находился почти в центре их города. Чуть дальше – еще на подходе к городу, возвышались скалы с надписями, сделанными с риском для жизни над самым ходом движения поезда.

Железная дорога возвышалась над старой частью города, откуда можно было увидеть широкий синий залив, половину которого занимали развалины затонувшего античного города. Если нырнуть поглубже, можно вытащить древнюю амфору или черепок глиняной посуды…

Пока Феликс вспоминал богатую потрясениями историю своего края, время уже подошло. И вот поезд подошёл к вокзалу. Из пятого вагона вышел весь народ, а Феликс так и остался стоять на перроне.

Вдруг его окликнула девушка, он оглянулся. Оказывается, та, кого он ждал, уже давно вышла из вагона. С ней почти не было вещей, никакого багажа, только легкая сумочка висела на плече…

– Ты почувствовал, как с этим поездом пришло в город тепло? Мы сделали так, чтобы он вернул надежду в этот заброшенный край. Теперь кое-что изменится, – поясняла она.

Девушка поведала Феликсу многое: и кто они такие, и зачем всё это делают.

– Раньше думали, что будем жить в стране будущего – вспомни восьмидесятые годы, ведь ты мой ровесник – мы думали, что скоро наступит будущее, а двухтысячные годы будут годами расцвета техники: роботы, летающие такси и так далее… Но произошел откат назад: страна погрязла в прошлом – оно словно вернулось – войнами, распадом нашей общей страны, понижением уровня жизни – тут уж не до роботов и не до фантастики. Страна стала бедной, словно украденной у светлого будущего. Вы продолжаете жить средь тоскливого в своём разнообразии царства телешоу, рекламы и обещаний бороться с бедностью, которую, пожалуй, только увеличивают всё новыми и новыми законами. Я прибыла сюда на этом поезде для того, чтоб всё это подправить. К сожалению, я могу исправить совсем чуть-чуть. Но для твоего города этих изменений будет немало… Вы сразу почувствуете разницу. Хотя в масштабах Конфедерации мало что изменится.

И Клава предложила совершить путешествие в прошлое, а потом и в возможное будущее по альтернативным реальностям. Феликс с радостью согласился, ибо это для него уже много лет было затаённой мечтой – снова оказаться в мире детства…

Вначале они прибыли в пору раннего детства Феликса, а перемены еще не начинались в их тогда еще большой единой стране. Феликс и Клава – так звали эту девушку, оказались в том возрасте, в каком они были в те годы. Они вновь почувствовали себя маленькими детьми, смотрящими большими глазами на огромный высокий мир. Окружающий мир, многое в нем, виделось как сквозь полудрёму и сон…

Было прекрасно. Кажется, то время называли застоем, но это слово не подходило тому великолепному миру, куда они снова попали. Теперь Феликс и Клава могли с большей силой и сознанием насладиться тем временем.

Но, видимо, они еще слишком малы – даже для автоматического запуска каких-либо преобразований в мире. Да и взрослые на них могли обратить ненужное внимание как на малышей, оставленных без присмотра… Девушка (вернее уже девочка) сделала небольшое усилие, и невидимая машина времени сдала немного назад, прибавив пару лет к первоначальному времени прибытия.

И Феликс с Клавой превратились в мальчика и девочку старшего дошкольного возраста…

Они бегали по лестницам, покрывавшим холмы, на которых раскинулся Город, катались на прогулочном теплоходе, который еще ходил по реке, побывали во всех самых красивых частях его Города.

На одном из высоких холмов на ближней окраине они нашли странный белый цветок. «Эдельвейс», – назвала его Клава. Но как сюда занесло семя этого редкого высокогорного цветка? Но девочка сразу нашла ответ:

– Так и занесло семя ветром… С Карадага и Копетдага… из Памира и Тянь-Шаня! – рассмеялась она.

После обеда Феликс, ведомый Клавой, побывал в еще одном времени: в конце существования Союза, когда над республикой у теплого залива сгущались тучи. Наверное, мало кто обратил внимание, как мимо демонстраций и митингов на площадях города пробирались мальчик и девочка лет двенадцати-тринадцати…

– Сейчас на наших глазах происходит поворотный момент истории, – говорила ему Клава, которая в свои двенадцать выглядела просто восхитительно в светлом розовом платье и легкой челке, спускающейся на лоб. – Теперь кое-что изменится… Окончательно избавить страну от разрушения уже не удастся. Но не случится конфликта на этой древней земле.

– Но мы побывали и в начале, и в середине восьмидесятых, – почему бы именно тогда и не начать тебе перемены? – вопрошал ее порядком озадаченный Феликс.

– Это гораздо труднее… Слишком много параметров в мире меняется, и альтернативный мир будет сильно отличаться от того, в котором ты живешь. Не хватило бы энергии – мощность наших генераторов ограничена. Так что мир останется тем же, что и был, за исключением изменений в протекании локальных конфликтов здесь – на дальней окраине распавшейся империи.

– Понятно… Мир останется прежним, изменений не будет заметно, за исключением такого закоулка как наша республика…

– Да… И еще, запомни: постарайся совершать какой-нибудь поступок, требующий от тебя смелости, но чтоб он содержал в себе положительную направленность, имел положительные последствия. Например, чтобы ты смог познакомиться с девушкой. Если она действительно тебе подходит, это вызовет резонанс в соседнем альтернативном мире. Колебания волн мира…

И вот они ненадолго побывали уже не в прошлом, а в альтернативном мире. Им оказался исходный для Феликса две тысячи шестой год, но всё вокруг было так, словно не случилась катастрофа начала девяностых. «Вернуть текущую реальность едва ли возможно, но посмотреть, каким мир мог быть, можно», – объяснила Клава.

И Феликс увидел, что за годы мирного развития резко разрослись кварталы новостроек, захвативших обширные поля за городом и даже часть холмов, окружающих Город. А между холмами повисли линии фуникулёров. Кабинки на тросах быстро доставляли людей с одной части залива на другую, минуя внизу заросли ив и частный сектор старого города… Проложены новые линии городского трамвая. И даже введены новые троллейбусные маршруты, связавшие Город с дальними пригородами…

В воздухе парили дирижабли округлой формы: теперь они перевозили большие грузы и пассажиров. Капризные, время от времени падающие самолеты потеснены гораздо более удобными и безопасными дирижаблями. Ведь летающим баллонам округлой чечевицеобразной формы не нужны взлетно-посадочные полосы: дирижабль может подниматься с земли в любом месте и в любом же садиться. Даже в случае поломки мотора, они не падают как самолет, а остаются парить в небе благодаря оболочкам, заполненным безопасным гелием, которые не ведают взрывов, приводивших к катастрофам из-за которых прекратили использование дирижаблей в тридцатые годы. К тому же в начале двадцатого века длинный сигарообразный корпус дирижабля мог иногда переломиться пополам из-за сильного ветра, тогда как нынешняя их форма в виде чечевицы избавляла и от этого недостатка прежних исполинов воздуха…