И нарком встал, показывая, что встреча закончена.

  Берия подписал пропуск, посетитель удалился. Теперь стоило обдумать план действий.

  Первым делом, конечно, послать кого-то в эту библиотеку. Нет, не кого-нибудь, а специалиста.

  Последовал телефонный звонок. Через десять минут в кабинете возник армянин в штатском лет двадцати пяти или тридцати. Он получил распоряжение и быстрым шагом пошел его выполнять.

  Нарком почему-то был уверен, что искомые номера найдутся, а потому с них снимут копии, которые к завтрашнему утру наверняка будут доставлены. Он ошибся. Через три часа секретарь сообщил, что товарищ Шахназарян в приемной и просит разрешения доложить.

  - Через полчаса, - бросил в ответ Берия. Он и в самом деле был занят: у него были другие посетители.

  Правда, не через полчаса, а через сорок минут - но время для посланца в патентную библиотеку было выкроено.

  - Я слушаю, Артуш.

  Такое приветствие без отчества не особо заметно, но все же подчеркивало дистанцию. Шахназарян это отлично понимал.

  - Товарищ нарком, - армянский акцент чувствовался едва-едва, но у Берия был наметанный слух, - в библиотеке отказались выдать указанные номера. Объяснили они это тем, что таковые еще не прибыли. Тогда я спросил, какие номера у самых последних из имеющихся. Вот они ...

  Перед глазами наркома очутился листок.

  - А вот эти - последние номера от прошлого года. Вывод: указанные в запросе патенты никоим образом не могли прибыть в библиотеку.

  - Вы проделали хорошую работу, товарищ Шахназарян, - такое изменение в обращении свидетельствовало об одобрении, - а что касается проверенных вами номеров, то они явно ошибочные, и с этим я еще разберусь. Кстати, свяжитесь с библиотекой и прикажите делать фотокопии со всех входящих патентов и отсылать мне... скажем, в течение месяца.

  Как только специалист удалился, Берия приказал немедленно соединить его с академиком Капицей.

  - Добрый день, Петр Леонидович. Вы были правы: эти номера отсутствуют. Причины? Как раз по этому поводу требуется ваше мнение. Приезжайте, пожалуйста, - вежливая форма не могла обмануть ни одного из собеседников: это был приказ, а не просьба. - Пропуск вам закажут.

  И тут же нарком вспомнил, что Странник в письме заявлял, что способен достать множество таких же приборчиков. Еще одно свидетельство правоты Капицы. Правильно тот догадался о серийном производстве.

  Рославлев, отдыхая в квартире, предавался анализу.

  Первым вопросом, на который требовался ответ, был: а все ли сделано ради собственной безопасности? Ответ получился недвусмысленным: не все. Правда, что-либо делать сегодня было уже поздно... или не поздно?

  Второй по очередности была задача составления и распечатка некоторых документов. По спешке заготовить заранее их не удалось - ну и неважно. Еще есть пара дней, не меньше.

  Следовало бы придумать еще одно место встречи с такими же хитростями, как и первое вблизи ЗиСа. Где? Карты Москвы 1938 года в Интернете были, но содержали в себе нарочно придуманные неточности. Ну и неважно. Был целый ряд складов вблизи метро "Электрозаводская" - точнее, там, где ей еще предстояло быть. Подъехать сейчас туда. И провернуть то же самое, что и на складе ЗиСа. Но не ехать прямо от Петровки на вездеходе, сейчас на улицах Москвы инспекторов ГАИ хоть и не много, а все не ноль. Лучше до "Красносельской", а вот там народу на улице куда поменее, чем у трех вокзалов.

  Но умные планы частенько натыкаются на не желавшую им следовать действительность.

  Нет, в части места, где достать уазик со "склада", сесть в него и двинуться через железнодорожные пути в сторону Электролампового завода - тут никаких проблем не возникло. Они появились уже рядом с намеченной точкой.

  До склада оставалось не более трехсот метров. Их надо было пройти пешком: в эти времена автомобиль любого вида был особой приметой.

  Навстречу шли граждане не вполне трезвого вида, три штуки. Точнее, нетрезвыми были двое, третий же оказался при ближайшем рассмотрении просто пьян. И они вовсе не были расположены к грабежу. Молодым людям хотелось покуражиться и почесать кулаки. И они постарались обеспечить себе такую возможность, став в цепочку поперек крайне скудно освещенного переулка в нетерпеливом ожидании забавы в лице припозднившегося прохожего.

  Этот самый прохожий вдруг отвернул голову в противоположную движению сторону, а когда снова повернулся, то в его лице появилось нечто неправильное. Отважные искатели приключений не знали даже слова "балаклава", и, понятное дело, никогда ее не видели. Между тем на лице была именно она, и создавала она жутковатое впечатление. К ней еще добавились мотоциклетные очки, усиливавшие и без того неприятный облик. От себя добавим: очки-консервы Рославлев нацепил ради маскировки своих родных очков, без которых обходиться не мог и которые пришлось надеть поверх устрашающего головного-лицевого убора.

  Один из нетрезвых по имени Трофим Писаренко никогда не верил, что можно мгновенно протрезветь, имея в брюхе сто пятьдесят грамм доброго самогона (правда, с дурной закуской) Но именно это с ним произошло при виде более чем странной маски на лице. В результате ему сразу же расхотелось связываться с непонятной личностью, твердым шагом идущей навстречу.

  - А мы ничё такого не имеем... - примирительно сообщил он и двинулся в правую сторону, освобождая проход.

  Не вполне пьяный спутник Трофима, имевший в себе точно такую же дозу, решил, что пацифистские действия товарища имеют под собой резон, и также сдвинулся вбок, тем самым молчаливо обозначив сугубо мирные намерения.

  Однако третий, почерпнувший немалую негативную энергию от воспринятого этанола, просто не обратил внимания на намерения собутыльников, сделал три шага вперед и одновременно вдел пальцы в кастет. Надо заметить, это было превосходное бронзовое изделие дореволюционной работы, наследство соседа по коммунальной квартире, который умер, не оставив завещания.

  Незнакомец с черным лицом нимало не замедлил шага. Подойдя на расстояние четырех или пяти шагов, он лишь вытянул пустую руку в направлении этого склонного к авантюрам гражданина - и вдруг в ней оказался пистолет. Почему-то ствол оказался нацеленным на ноги.

  Игнат Дударев, по прозвищу Дюдя, даже не успел удивиться, ибо спиртное не способствует повышению скорости реакции. Последовало два удара по ногам: сначала по правой, потом по левой. Было не так уж больно, но вот левая начисто отказалась слушаться. И только падая на брусчатку, Дюдя полностью осознал, что были слышны звуки выстрелов, что стреляли именно в него, и что он сам тяжело(скорее всего смертельно) ранен.

  - Стоять! - прорычал незнакомец с пистолетом.

  Эти слова относились к оставшимся на ногах, поскольку третий с очевидностью мог лишь лежать.

  - Молчать!

  А вот эта команда явно была произнесена в адрес всех троих. Обладатель пистолета продолжал все тем же тоном:

  - Ты и ты: взять под руки этого, - ствол недвусмысленно показал, кого именно, - помочь добраться до проходной. Там можете вызвать дежурного фельдшера. Все ясно?

  Вопрос был сочтен риторическим, хотя это высокоученое слово было незнакомо всем троим.

  Рославлев знал, что электроламповый работает в три смены, и в санчасти дежурный должен быть обязательно. Так и оказалось; вахтер позвонил по внутреннему телефону, а заодно вызвал милицию.

  Разумеется, фельдшер прибыл первым. Наличие запаха перегара от всех троих его нисколечко не удивило. Но вот характер ранений...

  Под кожей бедра правой ноги явно чувствовалась пуля. Фельдшер, заставший Гражданскую войну, этому весьма удивился (пуля должна была пройти навылет), уточнил, с какого расстояния стреляли, удивился во второй раз, обработал рану, подумал... и извлек пулю под скулеж пострадавшего. Пришлось удивиться в третий раз. Пуля была круглая, очень легкая и зеленая, что уж вовсе не лезло ни в какие ворота. Кроме того, она была не из металла, причем вид материала был медицинскому работнику совершенно не знаком.