– Скажите, вы приехали по делам или просто путешествуете? – осмелев, спросила Цветанка.

Мужчина ответил, что совмещает одно с другим. Замолчав на полуслове, он попросил прощения за то, что нарушает правила приличия, и поскольку его некому представить, то он в силу своего солидного возраста берёт на себя смелость представиться самому. Он назвался Раймондом Адлигвульфом, профессором философии из Кёльнского университета, и, сославшись на радикулит, попросил у девушки разрешения присесть.

Солидный интеллигентный профессор не внушал ей опасений и Цветанка, добрая душа, тут же предложила проводить его до дома или вызвать извозчика – конечно, если приступ настолько силён, что ему трудно идти, но герр Адлигвульф отказался от её помощи. Он сказал, что не настолько плох и хочет ещё немного погулять на свежем воздухе, и если «милая фройляйн» не спешит, то он с удовольствием с ней поболтает.

Ну а поскольку «милая фройляйн» всегда отличалась любознательностью и тягой ко всему новому, то они быстро разговорились. Девушка забросала нового знакомого вопросами о стране, где он живёт, а затем о науках, которыми он занимается. К её великому удовольствию, герр Адлигвульф оказался занимательным и эрудированным собеседником. В доступных ей понятиях и терминах он постарался удовлетворить её любопытство, и она не заметила, как пролетело время.

Наконец, профессор озабоченно глянул на солнце, стоящее высоко в небе, и сказал, что для жаждущих «книга знаний всегда открыта[3]», но поскольку время уже движется к полудню, то организм настоятельно требует перейти от пищи духовной к пище материальной. Он с кряхтением поднялся на ноги и галантно протянул руку девушке, и ей не оставалось ничего другого, кроме как принять его предложение пообедать в каком-нибудь приличном местечке поблизости. Они направились к выходу из садика и тут над их головами раздался резкий птичий крик, и герр Адлигвульф заполошно замахал руками, отбиваясь от Финиста. Цветанка попыталась отозвать рассвирепевшего сокола, но тот её не послушался. Раз за разом он разворачивался и снова бросался на почтенного профессора. Самое удивительное, что герр Адлигвульф нисколько не пострадал от его стремительных атак и это несмотря на свой жесточайший радикулит. Каким-то чудом он каждый раз увёртывался от острого клюва и страшных когтей и его единственными потерями были лишь небольшие царапины.

К счастью, вскоре за своим пернатым питомцем появился Юлиан. Бесцеремонно оттолкнув почтенного профессора, он подбежал к девушке.

– Слава богу, нашлась! – выдохнул он и, поняв, что с ней всё в порядке, обрушился на неё с упрёками.

– Юлиан, прекрати кричать! Ты что не видишь, что Финист напал на человека?! – возмутилась Цветанка, стараясь закрыть собой несчастного профессора, который при помощи трости по-прежнему отбивался от сокола.

– С ума с вами сойдешь! Птиц, ты чего разъярился? Хватит уже! Давай лети и приведи остальных, чтобы они зря не бегали по городу.

С протяжным криком обиженный сокол оставил свою добычу и устремился в небо. Юноша повернулся к Цветанке и тут заметил на её груди ненавистный кулон.

– О Господи! – возвёл он очи горе. – Где ты нашла эту дрянь?! Я же его выбросил!

Возмущённая и одновременно смущённая девушка вопросительно посмотрела на своего нового знакомого. До неё только сейчас дошло, что она не выяснила, где он нашёл её кулон. Но почтенный профессор лишь беспомощно улыбнулся и спрятал платок, на котором остались следы крови, выступившие из царапин, нанесённых ему соколом.

Юноше не понравился этот обмен взглядами, причём настолько, что он схватился за оружие.

– Какого чёрта тебя сюда занесло, и что ты здесь делала с этим придурком?

– Успокойся, Юлиан! – расстроенная девушка повисла на его руке. – Мой муж, ты слишком непочтителен со старшими! Мало того, что господина Адлигвульфа чуть не покалечил твой сокол, так ты ещё угрожаешь ему оружием. Пожалуйста, извинись! Ведь он был столь любезен, что вернул мне потерянный кулон, и ничего за это не потребовал взамен.

– Надо же, какая забота!

Юноша бросил подозрительный взгляд на почтенного профессора, который с самого начала показался ему смутно знакомым.

– Господин Адлигвульф, как вы объясните свою находку и как вы вообще узнали, что эта вещица принадлежит моей жене? – задал он вполне резонный вопрос.

Игра была закончена, и почтенный профессор сбросил маску интеллигентной беспомощности. Вслед за ней пропала некоторая сутулость его фигуры, присущая учёным, слишком долго просиживающим за книгами, и в его повадках засквозила звериная грация.

– Мой юный друг, у вашего вопроса слишком длинная предыстория.

Неуловимым движением герр Адлигвульф отбросил пенсне и плащ и вынул из трости узкий меч.

– Я ничего не имею против вас, но вы мешаете моим планам. Будьте благоразумны, отдайте мне девочку.

– Только через мой труп!

Профессор издевательски поклонился, и прямо на глазах юной парочки его седина стремительно потемнела.

– Ну что ж, сударь, я уважаю ваш безрассудный выбор. Но знайте, так или иначе, я её всё равно заберу.

Когда с резко помолодевшего лица на Юлиана глянули приметные зелёные глаза, он признал в нём того, кто облагодетельствовал его двумя золотыми монетами в Адисе.

«Чёртов магрибинец! Хитро он всё подстроил, чтобы подсунуть Цветанке проклятый кулон. Интересно, какого чёрта ему нужно?» – холодно подумал юноша, одновременно прикидывая способности противника. Интуиция подсказывала ему, что тот чрезвычайно опасен, и он покрепче сжал в одной руке меч, а в другой – рукоять кинжала. На этот раз укол потайного шипа не прошёл незамеченным, но разбираться с этим ему было некогда.

Профессор перешёл в нападение, демонстрируя нечеловеческую скорость и редкое умение обращаться с оружием, и Юлиану оставалось лишь удивляться собственной способности парировать его молниеносные удары и отвечать не менее искусными выпадами. Конечно, занятия с де Фоксом дали ему много, но тот же благоприобретённый опыт говорил юноше, что он не дотягивает до уровня своего противника. Всё же ему удалось потеснить профессора и когда тот споткнулся, сбитый каким-то молниеносно промелькнувшим белым зверем, он приставил меч к его горлу.

– Сдавайтесь, Адлигвульф, или кто вы там! – торжествующе воскликнул Юлиан и противник, отбросив меч, со смиренным видом поднял руки.

– Пощадите, сударь! Я погорячился, напав на вас. Не поймите меня неправильно, но я действительно не держу на вас зла, тем более не собирался обижать эту милую девочку. Если вы дадите мне немного времени, я вам всё объясню.

– Это вряд ли. Но я всегда готов выслушать виновную сторону.

Не склонный к жестокости юноша собирался уже великодушно отпустить своего противника, как вдруг вмешался внутренний голос. «Мой господин, не верьте ни единому слову Раймонда! – устало предостерёг он. – Крепче держите лезвие у его шеи. Вы не сможете самостоятельно его убить, а я уже на пределе и больше не смогу вам помочь. – После некоторой заминки тот же голос добавил: – Посильней нажмите на его шею, и пока он не пришёл в себя, четырежды нанеси ему крестообразную рану в области сердца. Затем именами Дарины и Лики потребуйте от него клятву вассальной верности, тогда он больше не принесёт вам с девушкой вреда».

Так Юлиан и поступил. Он больше не слушал увещеваний своего противника и не обращал внимания на его превращения то в старика, то в беспомощную женщину с молящими глазами. Когда остриё клинка начертило четвёртый крест на его груди, профессор принял уже знакомый ему по Адису облик «магрибинца» и по его лицу пробежала судорога боли. Но она было ничто по сравнению с той, что появилась в его глазах, когда он услышал заветные имена.

– Проклятье, Рихард! Как смел ты выдать меня человечишке, да ещё потребовать для него вассальной клятвы? – вымолвил он со стоном.

– Смирись, Раймонд! – уже вслух проговорил всё тот же невидимый собеседник Юлиана.