Понемногу девушка осмелела и начала задавать вопросы, терпеливо снося отступления от темы – Руника частенько переходила на свои взаимоотношения с де Фоксом, и общий смысл её возмущённых монологов сводился к тому, какой он негодяй и какая она дура, что связалась с ним. Откровенничая, она посоветовала девушке никогда не заводить любовника выше себя по положению.

«Хорошо бы самой научиться следовать своим советам, а то вечно меня заносит в постель к вельможным господам», – подумала Руника, когда гостья ушла и оставила её наедине с невесёлыми мыслями. Спохватившись, она приложила примочку к щеке, боясь, что останется синяк и Аделия начнёт её расспрашивать, делая вид будто не догадывается, чьими стараниями она его заполучила.

Пока их подруги занимались болтовнёй, перемывая им косточки, Юлиан и де Фокс в предвкушении удачной охоты наслаждались прекрасной погодой. Спеша попасть на болота, богатые дичью, молодые люди то и дело пускали лошадей вскачь, но на этот раз за ними увязался Вагабундо – под предлогом исполнения обязанностей слуги – и они продвигались не так быстро, как обычно.

Приор не питал особого пристрастия к охоте и де Фокс был уверен, что он по своему обыкновению шпионит за ними, но Юлиан придерживался иной точки зрения. Он считал, что тот решил сменить обстановку и прогуляться в их компании и, судя по поведению Вагабундо, это было ближе к правде.

Как только путешественники оказались в городе, приор сразу же прошёлся по лавочкам, торгующим диковинками, и купил несколько рукописных книг. Несмотря на ожесточённый торг, он всё равно заплатил за них целое состояние, и теперь дни и ночи просиживал над древними манускриптами, пытаясь извлечь крупицы истины из ветхих страниц. Вот и сегодня, взгромоздившись на широкую спину упитанного мула, он первым делом нацепил на нос очки и уткнулся в очередную потрёпанную книгу. Пользуясь рассеянностью своего хозяина, животное то и дело останавливалось и принималось щипать траву, из-за чего молодые люди были вынуждены останавливаться и дожидаться, когда приор вспомнит о них и догонит.

Де Фокс злился из-за этих задержек, Юлиан посмеивался и призывал его к терпению – мол, дичь никуда не денется, а если денется, то при таких помощниках, как сокол и пёс, они всегда найдут другую. Другое дело – нервные клетки. Мол, они не восстанавливаются, а если даже восстанавливаются, то очень медленно, к тому же всегда есть риск заработать себе язву желудка. В конце концов, утомлённый его непонятными речами де Фокс ускакал вперёд, но Юлиан не отставал и тоже пришпорил коня. Когда его гнедой поравнялся с вороным приятеля, он открыл было рот, но тот больше не дал ему позабавиться за свой счёт.

– Что-то ты сегодня сияешь как медный грош, – заметил граф, постукивая рукоятью плети по перчатке. – Хорошо спалось, amigo?

– Ты даже не представляешь, насколько хорошо! – с радостными нотками в голосе отозвался юноша.

– Ну, и как? Девочка хороша в постели? – не утерпел де Фокс, ощутив чувствительный укол ревности при виде рассеянно-счастливой улыбки, блуждающей на его лице.

– С чего ты взял, что мы ещё не спали вместе?

– Руника сказала, а ей по большому секрету сообщила твоя благоверная.

– Вот сплетницы! – Юлиан в смущении заёрзал на спине гнедого. – Интересно, почему женщины не умеют держать язык за зубами? – проговорил он с досадой в голосе.

– Это противно их природе. Уж кому другому, а тебе это должно быть доподлинно известно, – съязвил де Фокс.

– Женщина женщине рознь. Лично мне никогда даже не приходило в голову делиться с кем-нибудь своими переживаниями. Конечно, кроме партнёра по сексу…

Заметив, что на физиономии друга появилось бесстрастное выражение, Юлиан чертыхнулся про себя. «Бедный Курт! Нужно последить за языком и лишний раз не провоцировать его разговорами о моём женском прошлом. Может быть, тогда он перестанет питать напрасные надежды, и действие треклятого сияния сойдёт на нет». Поддерживая его умозаключения, сокол согласно заклекотал, и юноша тихо фыркнул. «Птиц, да ты подхалим!» В ответ на это обиженный Финист обругал хозяина на птичьем языке и, сорвавшись с его руки, устремился ввысь.

«Эй, парень! Вернись, я пошутил!» – мысленно позвал его Юлиан и сокол, сделав круг, опустился на переднюю луку его седла. Желая помириться с питомцем, он потянулся погладить его по пёстрой спинке и еле успел отдёрнуть руку от мощного клюва. «Ах ты, поганец!» Смеющийся юноша повернулся к графу, а сокол с довольным видом занялся чисткой оперения.

– Итак, на чём мы остановились? – спросил он и де Фокс с готовностью подсказал:

– На том, amigo, что ты спишь со своей женой и, должен заметить, это меня безмерно огорчает.

– Не ной, братец Лис! На твой век хватит женщин. Зачем тебе ещё одна? – Юноша отбросил шаперон,[9] и на его загорелом лице сверкнула белозубая улыбка. – Забудь эту ерунду, что я – инкуб! – Он свернул на обочину, где не было путников и повозок и, пришпорив коня, во весь опор помчался вперёд, поднимая за собой густые клубы пыли.

– Вообще-то, мои сожаления относились не к тебе, а к твоей жене! – выкрикнул граф, поравнявшись с ним.

– Ну, всё! Это война! – Юлиан соскочил с коня и выхватил меч из ножен. – Нахал, бездельник, висельник, паскудник! Ты разве не слыхал, что сотни подлецов, тебе подобных, за меньший грех болтаются в петле? А уж плетьми их порют ежедневно![10]

– Wie du mir, so ich dir![11] Горазд болтать, умей ответ держать!

Де Фокс занял позицию, принимая вызов, и они, воодушевившись, устроили прекрасное представление – на радость зевакам, собравшимся вокруг. Даже приор, немного припозднившийся к началу поединка, отвлёкся от научных изысканий и, пробившись в первые ряды, с удовольствием наблюдал за молниеносными движениями своих беспокойных спутников.

Увлекшись, молодые люди рубились с такой силой, что их клинки звенели и искрились при столкновении. И всё же, несмотря на безудержную ярость, которую они выказывали по отношению друг к другу, поединок сразу же прекратился, как только на рукаве одного из них проступила кровь. Юлиан признал своё поражение и с почтением поклонился мастеру-учителю, не забыв при этом поблагодарить его за науку.

Зрители ожидали более трагичной развязки и разочарованно загудели, тем не менее они наградили бойцов бурными аплодисментами и даже бросили им несколько монет. Вагабундо ими не погнушался и подобрал все до единой, крича молодым людям, чтобы они не спешили. Но куда там! Не слушая его увещеваний, они взлетели в сёдла и снова понеслись во весь опор – под беззлобную ругань тех, кто попадался на их пути.

Хмель от поединка ещё не выветрился и Юлиан, посылая коня вперёд, легко брал одно препятствие за другим. Но когда его гнедой, повинуясь воле своего хозяина, взвился в немыслимо высоком прыжке, де Фокс забеспокоился. «Вот дурак! Свернет шею либо себе, либо коню!» – сердито подумал он и, хлестнув вороного, догнал юношу.

– Эй, amigo! Если потеряешь коня, обратно пойдёшь пешком, – предупредил он.

– Дудки! – Придержав коня, Юлиан обернулся к приору, который на этот раз быстро догнал их, понукая своего мула. – Святой отец! Я знаю, вы – добрый человек и не бросите меня в беде!

– Само собой, сын мой! – добродушно отозвался Вагабундо и хитренько прищурился. – Но сначала давайте побеседуем. Я буду премного вам благодарен, если вы соизволите ответить на несколько моих вопросов. – Видя, что юноша не в восторге от его предложения, он спешно добавил: – Не беспокойтесь, сударь, это не займёт много времени. Всего лишь пара крошечных вопросиков… – На его разбойничьей физиономии появилась умильная мина. – Совсем крошечных! Честное слово!

Юлиан с сомнением посмотрел на приора, но ему импонировала его любознательность, на этой почве у них даже возникло нечто вроде дружбы.