Литмир - Электронная Библиотека

Взвизгнув шинами, тойота рванула с места. Мы смотрели ей вслед: все еще сидящая на земле Наташа, я с телефоном в руке и Ясон, спрятавший руки в карманы и задумчиво покусывающий нижнюю губу. У наших ног на асфальте стояли пять злополучных ящиков.

— Ладно, Наташа, — устало сказала я. — Иди домой. Завтра напишешь заявление и получишь расчет. Сегодня я тебя видеть не хочу.

Ясон помалкивал. Молча перенес в катер ящики, молча усадил меня в пикап, молча довез до винного погреба. В принципе, правильное решение, так же молча одобрила его действия я. Идти домой и говорить с отцом пока не было сил. До первого посетителя оставалась еще пара часов, так что можно было посидеть в зале, собраться с мыслями.

Ясон усадил меня, как маленькую, на стул, отобрал сумку и положил рядом.

— Сиди, — приказал мне, — кофе я сам найду.

Через десять минут на столе перед нами стояли две чашечки крепчайшего кофе под роскошным слоем шоколадной пенки и два стакана холодной воды.

Я крутила чашку на блюдце, не торопясь сделать первый глоток. Ясон наблюдал за мной, откинувшись на спинку своего стула и положив ноги на соседний.

Наконец, ему надоело ждать.

— Пей уже. Ничего страшного не случилось. Просто запуталась девчонка. С каждой может случиться. Хватит ее ругать.

— Да я не ее ругаю. — Кофе обжигал губы, но приводил в порядок голову. — Себя.

— Себя-то за что?

* * *

ЯСОН

— Себя-то за что?

Мне нравилось сидеть вместе с Медеей и разговаривать вот так спокойно, без старых обид и воспоминаний. И следить взглядом, как тонкая золотая цепочка уползает за вырез блузки. И как тонкие пальцы поглаживают позолоченную ручку фарфоровой кофейной чашки.

Не нравилась эта морщинка между тонких бровей и усталое выражение глаз.

— Ты, в конце концов, этой Наташе не нянька. Сама не намного старше ее.

— Ты не понимаешь. Я ее с детства знаю. И наши матери подруги. И на все праздники мы друг к другу в гости ходили — и на Рождество, и на Пасху. Я должна была заметить.

— Медея, — я наклонился вперед и мягко захватил обе ее руки. — Девочки всегда влюбляются не в тех мальчиков. Это закон природы.

Она взглянула на меня с кривой ухмылкой. Упс, кажется, я что-то не то сказал.

— Спасибо. Насчет неправильных мальчиков я в курсе.

— А какие, по-твоему, правильные?

— Честные. Надежные. На самом деле женщинам много не надо. Только чтобы спокойно жить в своем доме и вместе с любимым человеком растить детей.

Я потер подбородок. Щека горела, словно от оплеухи. Медея смотрела прямо перед собой. Она явно не собиралась меня обидеть, просто разговаривала, словно рассуждая:

— А теперь еще придется каждый день смотреть на рожу этого Франца. Он, как-никак, наш ближайший сосед.

Ну, по крайней мере, избавить Ангелисов от такого соседства я был в состоянии. Спасибо Богине.

ГЛАВА 17

ЯСОН

Я наведался в свою депозитную ячейку и вышел из банка с небольшой спортивной сумкой в руках. Соломон Рамштейн, лучший в Чембаловке нотариус, ждал меня в такси. На коленях у него покоилась древняя папка для документов, длинные мускулистые пальцы пианиста словно в предвкушении постукивали по потрескавшемуся от времени дермантину.

Ничего, дядя Шлёма, хочет клиент или нет, сегодня мы отыграем свое.

Я уже не удивился, увидев на скамейке возле клумбы Ваню Андруцаки: настоящее Приключение он чуял спинным мозгом. Ладно, пусть едет тоже, согласился я заранее. Во всяком случае, его участие гарантированно превратит любую финансовую разборку в ослепительный балаган.

— Ну, и куда мы едем? — Вяло поинтересовался он. — Кажется, банк ты уже ограбил без меня.

— Это было только начало, — заверил его я. — Дальше будет интереснее.

— Ну, тогда…

Нас грубо прервали. Из-за куста жасмина выскочил пацан чуть младше моего Тесея и наставил на Ваню большой черный пистолет:

— Руки вверх!

— За кого воюешь, килька? — Спросил Ваня, руки, однако, поднял.

— За наших, конечно! — Возмутилась килька.

— Отлично. Мы идем в тыл врага, и нам нужно оружие.

Намек мальчишка уловил быстро, но Ваня действовал быстрее. Он нырнул вперед и выхватил наставленный на него игрушечный пистолет.

— А выглядит, как настоящий, — заметил он, рассмотрев свой трофей. — За три метра и не отличишь.

— Дядька-а-а-а! Отдаа-а-ай!

— Отдам, даже с патронами, — пообещал Ваня, — только сначала с врагами разберусь. Он сунул игрушку за пояс штанов и снова прикрыл клетчатой рубашкой свой тощий живот. — Встречаемся здесь через два часа. — Это он мальчишке. — Успеем? — Он вопросительно взглянул на меня.

— Должны, — обнадежил я.

Усевшись на переднее сиденье рядом с водителем, Ваня вальяжно произнес:

— Гони, шеф.

* * *

К дому Шнайдеров подъехали с шиком. Оглушительно взвизгнув тормозами, машина резко остановилась перед крыльцом. В багажнике что-то брякнуло, Ваню бросило лицом на торпедо, мы с Соломоном схватились друг за друга и потому остались целы.

— Тише ты, не дрова везешь!

— А я говорил, что надо пристегиваться!

Громко ругаясь, Ваня выбрался из машины. Из носа у него сочилась кровь, и чтобы не запачкать рубашку, он постоянно облизывался — этакий вампир на самообеспечении.

— На, держи, — я протянул ему бумажный платок. — Быстро ты вышел из строя, командир.

— Ничего подобного, — Ваня ловко скрутил бумажный тампон и засунул его в пострадавшую ноздрю. — Листригоны погибают, но не сдаются. Короче, братан, я снова в строю.

С детским пистолетом за поясом и торчащей из носа бумажкой кривоногий и щуплый Ваня Андруцаки выглядел просто неотразимым, но долго любоваться мне не дали.

— Я вызываю полицию!

На пороге дома стоял Франц Шнайдер с телефоном в руке. Под его левым глазом багровел внушительный синяк, делая его похожим на панду, но только в профиль. Сразу захотелось навести симметрию, и я убрал руки за спину от греха подальше.

— Спокойно, бледнолицый, мы пришли с миром.

Внутри дом выглядел несколько запущенным. Соломон провел пальцем по полке большого комода в прихожей и со значением продемонстрировал мне темное пятнышко.

— А где фрау Шнайдер?

Действительно, тот, кто был знаком с помешанной на чистоте тетей Гретой, в полной мере мог оценить царящие в доме тлен и запустение.

— Она пока живет у сестры. Скоро вернется.

Франц явно храбрился, но получалось у него это плохо.

— У сестры… — Задумчиво повторил Соломон и направился в кухню.

Груда грязной посуды в раковине и вонь из неработающего холодильника его, похоже, не удивили.

— Я так и думал, — заключил он, включив и выключив конфорку на газовой плите. — Газ и электричество отключены. Печально, молодой человек.

— Я в вашем сочувствии не нуждаюсь, — огрызнулся шнайдеренок.

Тем не менее, смотрел он выжидающе.

Соломон Рамштейн занял место посередине кухонного стола, расположив руки параллельно и прижав ладони к столешнице. Между ладоней покоилась дермантиновая папка.

Он действительно напоминал пианиста, готовящегося взять первые аккорды. Мы с Ваней расположились по сторонам. Я взял на себя роль ударных, он … тоже ударных.

— Итак, молодой человек, — произнес Соломон, — мы пришли сделать вам одно щедрое предложение.

С этими словами он выложил на стол несколько скрепленных вместе листов и пододвинул их Францу. Я, в свою очередь, поставил на стол сумку и расстегнул молнию.

Шнайдер-младший читал, по-детски шевеля губами.

— Здесь не указана сумма, — наконец сказал он.

— Мы ее укажем, — благосклонно согласился нотариус и чуть заметно кивнул в мою сторону.

Получив команду, я начал выкладывать на стол пачки зеленых купюр. В какой-то момент дядя Шлёма остановил мою руку.

— Достаточно. Это хорошее предложение.

— За дом и виноградник? — Франц облизал губы. — Я смогу получить за них в два раза больше.

34
{"b":"637549","o":1}