— Ты говоришь про грехи?

— Это понятие относительное. Добро и зло — это неразделимые понятия. Иногда трудно понять, где что. Может быть так, что зло творится ради добра и наоборот. В разных мирах эти понятия трактуются по-разному, но есть единые Законы, которые нарушать нельзя. Например, обрекая людей на голодную смерть, отец Пашки «Цыбы», обрек свой род на вымирание. Его эманация была истощена и в лучшем случае продолжила бы свое существование в дальнейшем в теле маленькой козявки. Если где то убыло, то где-то должно прибыть. Если где то прибыло, значит, где то должно убыть.

— Значит земные религии все-таки не ложные?

— Конечно нет. У всех ваших религий один корень. Истина в каждой из них. Однако на протяжении длительного времени, из-за алчности, трусости, зависти и других человеческих пороков, с которыми по своей природе человечество уже не может бороться, истина начинает трактоваться по-другому и добро меняется местами со злом. Вспомни историю — сколько людей погибло только в религиозных войнах.

— Ты же мне рассказывал, что наши предки на планете Адамас процветали.

— Так оно и было. Однако после того, как хармозельцы разбили аванпост архонтов на Земле, выжившие адамасы, из числа воинов архонтов — пандорцы, которые на протяжении тысячелетий только воевали, постепенно ассимилировались с местным населением. С тех пор в генах человечества передается неутолимая жажда власти и наживы. У кого-то это ярко выражено, а у кого-то нет. Однако войны с тех пор на вашей планете не прекращаются и создание идеального общества не возможно.

— Аллоген, а душа после смерти помнит, кто она? — задал вопрос Максим.

— Конечно. Эманация или эон несет в себе информацию о прожитой жизни. Через некоторое время информация запечатывается и особь не помнит о прожитых воплощениях, за исключением…

Неожиданно вездеход заглох.

— Топливо закончилось? — спросил Максим.

— Нет. Это значит, что мы приблизились к моему кораблю. Дальше придется идти пешком.

— По-другому никак?

— Нет. Во-первых, техника будет барахлить, а во-вторых, нас будет проще уничтожить. А пешком это сделать будет сложнее.

— Ты же говорил, что их техника возле кратера не действует.

— Правильно. Не действует, но осталось земное оружие, которое нас может легко истребить. Также остались их бойцы из числа пандорцев, а как они ведут себя в бою, ты видел в бункере. Я уже слишком слаб и мои возможности не безграничны. Если мы не успеем сделать то, что предназначено Незримым, то все принесенные жертвы будут бессмысленны. Все пошли.

Аллоген открыл дверцу вездехода и первым выбрался наружу. Приятная прохлада дохнула Максиму в лицо. После того как в вездеходе он вдыхал три часа выхлопные газы, от глотка свежего воздуха немного закружилась голова. В небе сверкали звезды, а вдалеке была видна какая-то гора.

— Что это за гора? — спросил Макс.

— Это не гора. Это — кратер, к которому нам и надо. Корабль на двести метров под землей. Поэтому придется проползти определенное расстояние по тоннелю.

— Спасибо, что сказал вовремя.

Рядом что-то мягко шмякнуло и от ближайшего дерева в разные стороны брызнули кусочки коры.

— Макс, это Пандорцы. Побежали. В нас стреляют. Бежим, — крикнул Аллоген.

Максим побежал за Аллогеном. Луна была полная и прекрасно все освещала. Но в данной ситуации она была не к месту. Чавкающие звуки пластиковых пуль становились плотнее. Аллоген остановился и сказал:

— Подожди.

Обернувшись, Максим увидел позади себя множество, быстро перемещающихся теней.

— Аллоген, надо бежать.

— Стой на месте, — ответил ему Аллоген.

Спустя мгновение, из зарослей борщевика выбежало около двух десятков огромных волков. Размашистыми скачками стая, молча, устремилась в сторону преследователей, откуда начали доноситься звуки грызни.

— Это ты их направил? — спросил Максим.

— Нет знаешь. Сами прибежали, — съязвил Аллоген, — Побежали. Уже немного осталось.

Вдруг в небе раздался легкий свист.

— Если это то, о чем я думаю, — крикнул на ходу Аллоген, — то нам не поздоровится.

Свист стал громче и закончился взрывом. Страшная сила подкинула Макса в воздух и перевернула три раза вокруг своей оси. Кувыркаясь, Максим увидел, что Аллоген летит и, так же как и он кувыркается. Приземление было очень неприятным. Больно ударившись о дерево, Максим опять вскочил на ноги и продолжил бежать за Аллогеном, который тоже успел подняться на ноги. Слева и справа от них земля взлетала с пугающей частотой.

— Из гранатометов по нам шпарят, — крикнул Аллоген.

— Я уже догадался.

— Немного осталось. Лезь за мной, — махнул рукой Аллоген и нырнул в какую-то нору в корнях огромного дерева.

Максим с разгона нырнул за Аллогеном в непроглядную темноту, вляпался в какую-то жижу и пополз вперед. Где-то впереди пыхтел Аллоген. Нора оказалась не очень удобной для быстрого передвижения, но стены в ней были очень твердые. Снаружи раздавались звуки разрывов снарядов.

— Земля не обрушится? — спросил Макс.

— Нет. Я тут все оплавил под огромной температурой.

— А если они по нам начнут палить? — отчаянно карабкаясь, вглубь норы, поинтересовался Максим.

— Не переживай. Вход они не найдут. Доберемся до корабля и там мы будем в безопасности.

— Спасибо, что обнадежил.

Карабкались они минут еще минут тридцать, все глубже и глубже опускаясь под землю. У Максима начало звенеть в ушах и появилось ощущение неизбежной смерти. Неожиданно, темнота впереди разверзлась и Макс оказался в чем-то мягком и ярком.

— Вот мы и в безопасности, — сказал Аллоген.

Присмотревшись, Максим увидел, что находится в комнате без определенных очертаний. Яркий свет мешал рассмотреть границы комнаты и Аллогена. Макс посмотрел на свои руки, но и их увидеть не смог.

— Где мы? — спросил Максим.

— Мы в безопасности, — ответил, почему-то ставший невидимым, Аллоген.

— Мы в корабле?

— Да.

— Тогда полетели быстрее.

— Нас на планете уже нет.

— А где мы и что это за свет?

— Мы в Плероме и наши тела остались там под землей. Корабль всего лишь ворота, через которые осуществляется экстренный вход в Плерому такими сущностями как ты и я.

— Я что умер? — спросил Макс.

— Нет… Еще нет… Пока что, ты не можешь оставить свою физическую оболочку. А я ее уже оставил.

— Почему?

— Меня серьезно ранило первым взрывом. Ты не заметил, но мои внутренности остались при входе в нору. Я умер.

— Как? Ты же говорил мне, что необходимо побывать в местах обитания, либо пообщаться с представителями видов, в телах которых я существовал.

— Так оно и есть, но сделать это придется другим путем. Помнишь, что я тебе говорил: «Если где-то убыло, то где-то прибыло и наоборот». Слишком много живых существ я обрек на смерть, выполняя предназначенное. Моя эманация истощена, и я не смогу больше тебе ничем помочь. Кроме одного…

— Как?

— Мы находимся внутри Вездесущего Источника. Это Начало всего живого и существующего. Тебе только нужно влиться в этот поток, и ты поймешь, что тебе надо сделать. Я тебе помогу, но перестану существовать?

— Почему?

— Два странника не могут быть рядом одновременно. Я выполнил свои функции. Теперь ты будешь Аллогеном.

— Объясни.

— Так было всегда. Мы странники, или по-другому стражи баланса в Плероме. Каждый из нас выполняет свои функции. Выполнив их, мы перестаем существовать, но перед этим всегда открываем путь для преемника. Избранного, прошедшего путь через множество перерождений, не отягощенного грузом поступков, вызывающих дисбаланс в Плероме. Теперь ты — Аллоген. Сначала, как я и говорил, ты сможешь несколько раз поменять физическую оболочку, но потом ты так делать больше не сможешь. Тебе придется каждый раз рождаться и умирать.

— Почему?

— Это Закон, нарушить который мы не можем. Все события цикличны и заранее предопределены. Аллоген призван лишь воздействовать на события для того, что бы они свершились. Ты призван сделать так, чтобы в данный момент угроза со стороны Архонтов перестала существовать, и твой сын остался жив.