Оставалось выяснить, причастен ли он к смерти Зины.

— Рассказывай, — спокойно сказал Виктор, когда Федор уселся на стул напротив него.

— Ничего не знаю, ничего не понимаю, — заорал дурным голосом Федя.

— Ты ее нашел?

— Я.

— А что ты там делал?

— Провода опаливал.

— Опалил?

— Да.

— А, как там твоя подруга оказалась?

— Пошел в задницу, — опять поднял голос Федя.

— Я то, может и пойду, — невозмутимо ответил Виктор: — а вот ты, дядя, пойдешь в камеру и если мне все нормально не расскажешь, будешь там объяснять, почему у тебя рожа в крови.

Федя опустил мутные глаза вниз и, к своему удивлению, обнаружил, что его седая борода действительно в крови…

Немного постеснявшись, мужик начал свою историю:

— Я вчера приехал на поляну на велосипеде. Привез с собой двухлитровку пива и провода. Развел костерок и занялся делом… Потом пришла Зинка с мужиком длинным… Стали пить… Она меня позвала, налила стаканчик. Я их пивом угостил и пошел к своему костру… Заснул… Проснулся, смотрю лежит мертвая… Ну, я на велосипед и домой к жене. Попросил у нее телефон и позвонил в полицию.

— А чего борода в крови? — продолжил диалог Алексич.

— Не знаю… Я… Чего… — замялся Федор.

— Что с ней за мужик был?

— Военный какой-то.

— Чего ты так решил?

— Штаны на нем были камуфляжные.

— Ясно… — теряя интерес к Федору, протянул Виктор.

Тут бородатого опять прорвало, и отборный мат заполнил коридор второго этажа отдела…

Вечером, сидя за рулем своего автомобиля, Виктор сожалел о том, что дело, которое он про себя именовал «Сифон и Борода», оказалось банально простым…

Когда стали отрабатывать лиц, с которыми перед смертью созванивалась Зина, третьим по списку оказался «Сифон» — высокий худощавый работяга по имени Петя, которого привезли прямо с завода. Тот был в камуфляжных, заляпанных кровью штанах, и такой же, давно не стиранной, рубашке.

Когда, сидя в кабинете, «Сифон» попросил разрешения закурить и достал из кармана штанов мозолистой рукой окровавленную пачку сигарет, той же марки, что и окурки на месте происшествия, сомнений у Алексича больше не было…

Зина была бывшей подругой его жены. Бывшей, потому что, как-то раз, находясь у них в гостях в общежитии, та потянула мобильный телефон его дочери. С тех пор жена с ней не общалась, а он… А он продолжал с ней дружить… организмами.

Вечером, предварительно созвонившись с Зиной, «Сифон» сказал жене, что пойдет на рыбалку и, прихватив для маскировки удочку и кусок ливерной колбасы из холодильника, отправился на рандеву. Однако поляну, разведя, противно чадящий костер, уже занял Федор — «Бородач».

Это влюбленную парочку не смутило и они, под светскую беседу, принялись вкушать, заранее припасенную Зиной, водочку.

Когда «Бородач», угостившись, уполз в кусты, Зина предложила заняться полезным для женского здоровья делом…

Ослабленный алкоголем организм «Сифона», не пожелал помочь Зине и тогда он решил ублажить свою подружку руками. Правда, сделал это он… кулаками, изорвав ее внутренности в клочья. Зина была настолько пьяна, что не смогла подняться с земли. Решив, что подруга в оргазме потеряла сознание, уставший работать руками «Сифон», с чувством выполненного долга, вытер о листья деревьев кровь, приняв ее в темноте за естественные выделения Зинки, и отправился домой, оставив любовницу отдыхать на поляне.

В результате, та истекла кровью и… умерла.

Очнувшийся глубокой ночью «Борода», обнаружил бесхозное женское тело и, тихонько подобравшись, попытался заслужить благосклонность «феи», сделав ей куннилингус…

Когда престарелый горе-ловелас, наконец-то, сообразил, что Зина уже ни как не отреагирует на его ласки, ужасу его не было предела…

Измазанный кровью Федор, кинулся домой и, упав на колени перед женой, попросил у нее мобильный телефон.

Вот и вся загадочная история…

Размышляя о превратностях судьбы, Виктор осознал, что за день он очень устал, к тому же пустой желудок назойливо нудел, требуя белков и углеводов.

— Надо расслабиться, — решил Виктор и набрал с мобильника Оксане.

Оксанка — высокая, худощавая брюнетка, жила «бестолковой стрекозой» от выходного к выходному. Родив ребенка от одного, наглядно знакомому Виктору коллеги, чтобы получать приличные алименты, в будние дни она ходила просиживать штаны на работу, а на выходные исправно посещала один и тот же кабак, где за стакан самбуки, частенько отдавалась щедрым кавалерам прямо в туалете.

К Виктору она приезжала только тогда, когда он сам ее приглашал, чтобы скрасить его одиночество, потому что к тридцати пяти годам, будучи уже в звании подполковника полиции, он так и не обзавелся семьей.

Однажды он был женат. И прожил семейной жизнью почти год, но потом, когда осознал, что благоверная, чтобы не испортить фигуру, не собиралась рожать детей, сам подал на развод. С тех пор он перебивался случайными половыми связями…

Через час, сидя на кухне в «конуре» у Виктора, и, увлеченно чавкая, Оксанка лопала отварных морских гребешков прямо с какашками и запивала все это дешевым белым вином.

Сегодня она заявила, что хочет морепродуктов, которых приготовит сама, поэтому Виктор по дороге заехал в небольшой магазинчик, расположенный возле дома, в котором, в основном, продавали просрочку, и купил замороженные гребешки, которых производитель для увеличения веса продавал с кишками.

Наблюдая за тем, как Оксанка возится с газовой плитой и кастрюлей, Виктор, в который раз про себя отметил, что большее, на что она способна — это зажечь газ и что-то бросить в кастрюлю.

После того, как она умолола гребешки и всосала в себя бутылку вина, Виктор, перекусив бутербродом, лежал в постели и терпеливо ждал, когда Оксанка накурится.

Курила она часто. Хоть, в тридцать с небольшим, она кашляла также, как вечный сиделец в местах не столь отдаленных, курить Оксанка бросать не собиралась.

Некурящему Виктору было противно заниматься с ней сексом, но в данной ситуации искать ей замену было ни желания, ни сил.

Оксанка полежала бревном, попритворялась немного, что оргазмирует, а затем уставилась в телевизор…

Виктор из принципа решил довести дела до конца и, закрыв глаза, вспомнил одну из своих девочек помоложе…

Он не только освободился от лишней семенной жидкости, но и, наконец-то, раскочегарил, обычно аморфную, Оксанку…

Та, немного отдышавшись, пошла опять курить и несколько минут гремела на кухне, то ли костями, то ли табуретками. Виктор особо не прислушивался, что она там делала, так как был поглощен своими мыслями.

Что-то не давало ему покоя, но что, он понять не мог…

В это время с кухни вернулась прокуренная Оксанка.

— Давай еще, — предложила она и уселась ему на бедра, повернувшись лицом к его ногам.

Она елозила на нем, как запрограммированный робот, заученными до автоматизма, лишенными всякого творчества, движениями и Алексич решил было уже принять ее условия, но…

Когда Оксанка в очередной раз, выгнувшись спиной, уставилась на него широко зияющим влагалищем и таким же, по размеру, анальным отверстием, Виктор представил себе, сколько же она выпила баррелей халявной самбуки.

— Что-то я устал. Давай вызову такси, — предложил ей Алексич.

Молча, без слов, Оксанка надула тонкие губы, ледяными руками потрогала его член и, убедившись, что секса больше не будет, принялась рассержено натягивать трусы.

— Импотент, — кинула она ему, стоя в дверях, когда оператор такси сообщила, что машина уже приехала.

— Шалава, — огрызнулся Алексич и закрыл за ней дверь.

Ворочаясь с бока на бок, Виктор не мог уснуть. Его по-прежнему что-то тревожило. Решив, что это «кризис среднего возраста», Алексич улегся на живот и… вспомнил.

Мальчик, лет десяти, с необычными, умными глазами, встретившийся ему около магазина…

Парнишка внимательно проводил его взглядом до магазина и обратно, и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Алексич, решив, что это очередной попрошайка, показал ему фигу.