— Даже если и получит, тебе–то какая разница? — нетерпеливо сказало пролокутор Дикат. Оно стояло рядом с Ингрей и все еще опиралось на ее руку.

— Я помогу, — вызвался светлость Ченнс и, нагнувшись, положил шлем на пол. Шагнул к Никейл, чтобы поддержать длинный широкий холст.

Вдвоем они быстро сняли его со стенда, постепенно скатывая в рулон с большой осторожностью. Они еще не успели дойти до конца, как ткань под собственной тяжестью разошлась сантиметров на шесть у самого края. И еще в двух местах появились небольшие разрывы. Закончив, Ченнс оставил плачущую Никейл у пустой витрины, а сам с «Отказом» направился к меху, стоявшему в центральном зале.

Открыл широкую боковую панель, и Ингрей заметила с отстраненным удивлением, что ее шпилек там нет. Наверное, это был другой мех, для нее все они выглядели одинаково, но командор, видимо, их все–таки как–то различала. Ченнс попытался запихнуть рулон внутрь, но он был слишком длинный, и тогда этнограф загнул его с одного конца. Увидев это, Никейл тяжело охнула. Потом панель закрылась.

— Теперь, — сказала командор Хатквебан, опустив оружие, — идите.

— Пролокутор не сможет долго идти, — сказала Ингрей. Она испытала болезненное облегчение от того, что командор уже не держала ее на мушке. Но сейчас ей, как никогда раньше, хотелось перестать сдерживаться, просто сесть на пол и разрыдаться. Но она не могла.

— В этом случае его понесут. Вперед!

Ингрей всегда думала, что палаты Первой ассамблеи находятся по соседству с ларием системы, но сейчас, когда с одного бока ковыляло пролокутор Дикат, а с другого — плачущая Никейл, путь до ближайшего к палатам выхода, казалось, растянулся на долгие километры. Отвлечься от мрачных мыслей было практически невозможно, потому что два серых громадных боевых меха, направивших пушки в потолок, следовали за ними, а командор, слегка наклонив голову вперед, шла в авангарде с оружием наготове.

Несколько минут они молча шагали по залам, увешанным раритетами. На полу за витриной, где раньше хранился «Отказ», разбросав тонкие веретенообразные ноги, лежал раздавленный синий мех–экскурсовод.

— Там есть трамвай, — сказала Никейл, когда они приблизились к выходу из коридора, который вел к палатам Ассамблеи. Она старалась говорить нормальным голосом, но, очевидно, командор Хатквебан, которая шла впереди в трех метрах от них, ее не услышала.

Никейл всхлипнула.

— Там есть маленький трамвайчик, он возит по ларию людей, которые не могут сами ходить. И еще один у входа, тот идет к палатам Ассамблеи.

Командор Хатквебан ответила, не поворачивая головы:

— Мы на него не сядем.

— Почему? — спросила Никейл.

— Из–за тебя нас всех убьют, — раздраженно прошипело пролокутор Дикат.

Командор промолчала, шедший рядом с ней Ченнс на секунду оглянулся на них с извиняющимся выражением лица.

— Скорее всего, трамвай все равно не работает, — прошептала Ингрей. — Думаю, его отключили. Зачем им облегчать задачу отрядам Федерации?

— А где они сейчас? — спросила Никейл. — Во время захвата лария мехов было намного больше. Но с тех пор мы видели лишь трех–четырех.

— Наверное, рассредоточились, чтобы не пускать наших солдат, — прошептала Ингрей и, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью, добавила: — Возможно, вы правы, пролокутор, командор хочет поскорее уйти оттуда, чтобы никто не понял, что произошло.

Она вытерла слезы свободной рукой. Больше она плакать не станет. И не будет думать о мертвом, истекшем кровью мехе Тика.

— Нам не стоит предлагать им более короткие пути к палатам Ассамблеи.

Пролокутор Дикат вздохнуло то ли от усталости, то ли от нетерпения.

— Наконец–то дошло. А я уже начинало думать, что ни у одной из вас мозгов нет.

Ингрей тут же открыла рот, чтобы нагрубить пролокутору в ответ, но не стала этого делать. Наверное, у него болят ноги и спина, мало того что его держат в заложниках, так еще и заставили долго идти пешком, не пред- дожив даже трости, которую оно обычно использовало. Может, они ее отобрали, или оно само в суматохе потеряло. Проглотив нелицеприятные слова, она лишь поглядела на Никейл, скорчившую гримасу, и промолчала.

Пройдя еще несколько метров, они вышли в очередной зал лария. Там их ждал еще один высокий серый мех. Он сразу же, как они появились в дверях, двинулся к пролокутору Дикат и поднял его, обхватив тремя руками.

— Надеюсь, вам удобно, пролокутор? — спросил светлость Ченнс, когда мех понес пожилого человека.

— Светлость Аскольд, светлость Тай, — сказала, все еще не поворачивая головы, Хатквебан. — Пожалуйста, двигайтесь быстрее.

Два меха–охранника сзади ускорили шаг, и девушкам невольно пришлось исполнить приказ.

Они вышли из лария в широкий коридор, который вел к палатам Ассамблеи. Каждый раз, проходя здесь, Ингрей отчего–то терялась. Пол был выложен той же золотисто–коричневой плиткой, как и везде на станции, но на огромных экранах во всю стену одни изображения космических пейзажей сменялись другими, поэтому казалось, что идешь по мосту в бесконечном пространстве. Пейзажи передавались в записи, а не в прямой трансляции, и солнце всегда находилось внизу или позади других небесных тел и объектов. Сейчас Хвай разглядеть было невозможно, но Ингрей знала, что скоро он обязательно появится.

Она вдруг вспомнила, как шагнула из подъемника в открытый космос, и невольно замедлила шаг, но вовремя подумала о командоре Хатквебан, идущей впереди с пистолетом в руке, и продолжила движение. Она все- таки не смогла удержаться и посмотрела наверх. Обычный белый потолок. Так даже лучше. Безопаснее. Но сейчас это ничего не значило. Тика нет рядом. По крайней мере, убили не его, а меха. От мысли об умирающем, истекающем кровью мехе, хотя Ингрей и не знала, кровь ли это, слезы снова навернулись на глаза. Она сглотнула и заморгала, чтобы смахнуть слезинки.

Возглавляющая шествие командор Хатквебан неожиданно остановилась. Посмотрела на них, и у Ингрей по шее побежал холодок. Командор до сих пор скрывала свое лицо за темно–серым, как и остальные доспехи, защитным шлемом.

Она подняла пистолет, но отвела ствол в сторону. Ченнс тоже остановился и озадаченно посмотрел на нее.

— Стоять, — скомандовала Хатквебан на йиирском. — Тихо.

Ингрей, Никейл и мех, несший пролокутора, остановились.

— Мы не… — начала Никейл.

— Тихо!

Они прождали в тишине несколько минут, хотя было видно, что командор торопится. Может, стены коридора и ее сбили с толку? Вряд ли, омкемцы тут уже проходили не раз, так что путь им был знаком. Так чего же она ждет?

Послышался щелчок. Командор Хатквебан и ее мехи повернулись на звук и увидели щель, появившуюся в стене слева. Через несколько секунд дверь полностью открылась, и оттуда с поднятыми руками вышла посол Тибанвори.

За ней следовало Гарал, его руки были опущены, словно оно заходит в обычную комнату в самой обыденной ситуации.

Ингрей пронзил страх — оно же подвергает себя опасности! Страх тут же сменился надеждой. Неужели Гарал хочет помочь ей? Нет, вряд ли. Оно не в опасности и пришло сюда вовсе не ради нее. Оно — Гек, а Ингрей нет.

— Командор Хатквебан? — спросила Тибанвори на йиирском с сильным радчаайским акцентом. — Можете опустить оружие или хотя бы просто отвести. Я здесь ради вас, сохрани нас всех Амаат. Понять не могу, зачем вы это натворили.

— Оружие мы не опустим, посол, — ответила командор. — Стрелять мы в вас не собираемся, хотя, полагаю, некоторые меня бы за это поблагодарили.

— А меня вы застрелить не можете, — сказало Гарал. Голос его был необычайно спокойным и будничным. — Иначе наживете дополнительные проблемы.

Командор Хатквебан не ответила, и Гарал продолжило:

— Мы здесь из–за… — он сделал жест рукой, — вы сами знаете кого.

Повисло молчание. Затем Ченнс спросил:

— Это была посол?

Тибанвори возвела глаза к потолку и собиралась уже ответить, но Гарал ее опередило: