— Князя Владимира в Херсоне, — глупо захохотал Рустам.

— Кого? Вот уж кого тут никогда не было… — раскат грома перебил мужчину, — Может вам нужен не… — снова раскат, но экскурсовод пытался что-то договорить, — Херсон… не…

Поняв всю тщетность попыток, мужчина обреченно махнул рукой и исчез в подъезде. Антип и Рустам зашли в кафе.

«Случай массового помешательства в Херсонской области, — громко сообщил телевизор, — В деревне Маятовке, ранее считавшейся почти заброшенной, по улицам бродят местные жители и гости поселка. Не выказывая и тени разума, селяне бесцельно перемещаются по пожарищам. Несколько карет скорой помощи эвакуируют пострадавших. Эвакуация усложнена гигантской пробкой на прилегающем шоссе. Найти представителей местной власти не удается».

«Продолжаем информировать о последствиях невиданного урагана, — продолжил телевизор, — Информация поступает скудно, что в первую очередь связанно с единовременным отключением Интернета по всей Украине!».

— Что?!! — подпрыгнул Антип, — Нет Интернета?!!

«Поступает множество сообщений о проблемах с сотовой связью, — зачитывал диктор, — Молчат городские телефоны. Есть данные о потере радиосвязи с кораблями и другими объектами вооруженных сил».

— А как же телевизор работает? — удивился Рустам.

— Может, кабель?

Вспыхнула очередная молния, поразив что-то вдалеке. Телевизор умолк. Испуганные взгляды посетителей устремились в окно.

Днепр вальяжно, немного лениво, но грозно вышел на берега. Темная вода наступала, растаскивая по улицам мусор. Пополняясь тоннами дождя, река затопила мостовые сначала по щиколотку, потом поднялась выше, еще выше, и потоки, шипя и клокоча, перемахнули бордюры и ворвались в подвалы. Машины встали, заливаясь истерикой сигнализаций. Хозяева магазинов, испуганно стуча дверьми, закрывали лавочки.

Уровень воды поднимался каждую минуту, и мусор, кружась на поверхности, вопреки здравому смыслу, плыл вверх по улице. Стало страшно! Впервые ТАК страшно. Как ни пугали призраки со своими серебристыми палачами, с ними кое-как, но можно бороться. А как сражаться с рекой? Как усмирить природу? Как совладать с незримым демоном?

— Кажись все, приплыли! — обреченно вздохнул Антип, — Вот и Херсон. Но ни связи, ни фото, ни книги.

— А где книга? — тихо спросил Рустам, не отрываясь от окна.

— Там же где и фото, — опустил подробности Анти-поэт, — Какие предложения товарищ мусульманин?

— А у Вас, новоиспеченный Василий? — попытался сострить приятель.

— Никаких. Может это и к лучшему: то Киев у нас, то Потемкин…

— Ни у нас, а у тебя!

Темнота сгущалась. Рваными перьями мглы опустились на город стражники. Куда не кинь взор, всюду призрачные отряды рыскали в поисках беглецов.

— Нельзя же просто сидеть и ждать, когда сцапают, — произнес Рустам.

— Куда пойдем? — не без иронии спросил Антип.

— Пошли в другие церкви!

— Очень смешно… Хотя… подожди. Если вспомнить про Десятинную, то главный-то получается князь Владимир, верно? И он, да, начал печатать какие-то монеты.

— А до него камушками расплачивались или бусами?

— Погоди! До него пользовались чужими золотыми монетами, а Владимир выпустил свою, злотник или златник… не помню! Хотя нет, точно — златник!

— Пошли искать златники? Где тут гулевал князь Владимир, никто не знает? — Рустам, издеваясь, опрашивал испуганных посетителей.

— Ты бы не орал! Слушай, здесь Владимир никак не мог «гулевать» — Херсона еще не существовало.

— Как и при Иове, что не помешало нам…

— Подожди, не торопись, дай подумать. Князь — киевский, жил в Киеве. Все же сходится к тому, что нам нужен Киев.

— Но мы туда не прорвемся, ты же слышал.

— Мы и сюда не должны были прорваться. Давай еще раз подумаем — время идет. Мы не хотим верить подсказке синеглазого, т. к. лесной дед решил, что это Израдец. А вдруг это не так? Что мешало нас там схватить, а? Он же нас видел. А сейчас мы видим, что творится в Киеве. Все сходится.

— Что сходится-то? — всхлипнул Рустам.

— Смотри… «место — через человека, человека — через время, а время — Земной Путь от третьего Крещения». Мы знаем время: 963 год плюс 33, то есть 996 год. Год освящения Десятинной церкви. Так мы выходим на Владимира Крестителя…

— Что-то не сходятся ваши расчеты, — неожиданно обратился к протозанщикам высокий бармен с молодым лицом, но совершенно седыми длинными волосами, — Сам же сказал, что «место через человека», а ищешь человека через место.

— Что? — подскочил Антип, — Ты еще кто такой?

— Бармен, — пожал плечами седой, вытирая стакан.

— А он прав! — вступился Рустам, — Ты нарушил последовательность. Сначала человек, а потом место. Время есть — 996 год, а кто человек?

— Тогда не знаю, — вздохнул Антип, смирившись с присутствием бармена, — Давай еще раз 33 года от 963 от Рождества Христова или 6463 от Сотворения мира…

— Это как так? — снова влез в разговор седовласый, — Снова не сходится!

— Что опять?

— Сам посуди, если от Сотворения мира 6463, а от Рождества Христова 963, то разница ровно 5500 лет, а это неправильно. На Руси была принята «Византийская эра», а это 5509 лет разницы. То есть 6463 от Сотворения мира — это 954 год. Такая же ошибка, кстати, есть в «Большом катехизисе» Зизания…

— В «Катехизисе» ошибка? — изумился Антип.

— Ну, да. Это же всем известно, — пожал плечами бармен, — Это даже не ошибка… там другое… Но это не столь важно.

— Тогда получается… 954 плюс 33 — это 987 год. И что это дает? — Анти-поэт уже обращался напрямую к бармену, словно к эксперту по истории Руси.

— Много чего дает. Большинство византийских источников утверждают, что именно в этом году крестился Владимир.

— Ну, нет! — возмутился бандит, — Даже я знаю, что это произошло в 988 году.

— Может, и в 988, — пожал плечами бармен, — Именно так утверждает «Повесть временных лет», но греки и арабы не согласны.

— Да, плевать мне на арабов! — Антип злобно шипел на бармена, словно тот специально путал протозанщиков, — Если ты помощник — помогай. Если нет — получишь…

— Я и помогаю, — ухмыльнулся мужчина, продолжая вытирать и без того чистый стакан, — Зачем вам выбирать между 987 и 988 — берите оба! Ведь и Новый год наступал в другое время, поэтому и путаница могла быть — тот год или уже другой — не разберешь. И в 987 Владимир созывал Совет, выбирая новую Веру. В любом случае, главное-то событие-то понятно какое.

— Ничего не понятно, — Антип, казалось, готов был вцепиться в глотку бармену, но Рустам положил руку на локоть друга, немного успокоив, — Для чего устраивать такую путаницу? Кому нужны такие неконкретные данные? Если бы нужно было Крещение Владимира — так бы и сказали! Если нужен 988 год — так бы и написали! Зачем нам «Катехизис» с ошибкой? Для кого это «…от Третьего Крещения…», если это «Четвертое Крещение» по этой же книге?

Повисла пауза. Бармен не отвечал, лишь с улыбкой осматривал Антипа. Внезапно вновь заработал телевизор. На экране транслировалась картинка из несчастного Киева: огонь выжирал центр города — пылали здания, горели шины, люди. В черных клубах дыма перемещались одержимые, разнося по древней столице хаос и разрушения.

— Для кого? — вскрикнул Рустам, указывая на экран, — Для них! Мы с тобой с трудом разбираемся в произошедшем, а у тех, кто нам мешает, есть только та информация, что ты запрашивал в Интернете. Которую они перехватили. Понимаешь? Это ложный след для них! Все подстроено так, чтобы они искали этот твой Златник в Десятинной церкви. Киев — это для отвода глаз, чтобы мы спокойно…

Бармен ухмыльнулся и склонил голову, подтверждая догадку Рустама, но у Антипа оставалось еще много сомнений:

— Чтобы мы «спокойно»? — бандит указал на клокочущий за окном ураган, — Это, по-твоему, спокойствие?

— И тем не менее, — заговорил бармен, — Здесь можно попытаться прорваться — там нет, — и тыкнул пальцем в картину полыхающего Киева.

Снова смолкли, попеременно разглядывая то творящееся за окном, то на экране телевизора. Бармен исчез в подсобке. Рустам потирал виски, стараясь унять головную боль. Антип нервничал. Такие размазанные выводы не нравились ему. Никакой конкретики! Сплошные допущения. Даже год точно установить не смогли: «то ли 987, то ли 988, а может и вообще все не так!». Успокаивала мысль о ложном следе для врагов. В этом что-то было.