— Так, давай, разъясняй! Что еще за Медь? И где тут что…

Монотонно, буднично, заученно, Макс рассказал, что Медь — один из Миров, куда попадают почившие. Это Мир — отсев, где решается дальнейшая участь. В зависимости от прошлых деяний, человека отправляют в лучшие Миры или отсылают назад, «в жизнь», наградив определенной судьбой. Для одних Медный Мир насыщен радостью и любовью, для других радость и любовь — недостижимые мечты. Люди долго остаются здесь в ожидании Решения, и само обитание в Меди становится поощрением или наказанием за былое.

Есть еще Серебряный и Золотой Миры, но нахождение в них надо заслужить. «Там еще лучше, чем здесь!» — это почти единственное, что знал гид. Редко люди попадали в Серебро или Золото сразу. Надо провести какое-то время в Меди: проявить себя, заработать право на перемещение, и только тогда оказаться в кейфе Высших Миров. Или вернуться назад… Судьи — существа из Серебряного Мира — определяют время нахождения в Меди и дальнейший маршрут. Они же палачи…

— И сколько это длится? — весело спросил Волна, — Год? Два? Век?

— Столько, сколько понадобиться, — расплывчато ответил Макс.

— Не юли! Ты, сколько уже здесь? Когда тебя переместят?

— Я, если по оловянным меркам, не более десяти лет…

— Оловянным?

— Ну, да. Мир, откуда все являются, мы называем Оловом. Оловянный Мир — место, где все жили «до смерти».

— Вы называете?

— Ну… Мы тут не любим точных терминов. В разных местах названия могут быть разными. И Олово, и Медь, Золото, Серебро — все это так, для примера, для лучшего понимания. Принято так называть. В других краях другие названия, другие ценности. Итак, по оловянному летоисчислению я тут около десятка лет, — захихикал толстяк.

— То есть время в разных Мирах разное? Типа, здесь минута — там год? Или наоборот?.. Как в космосе?

— Не совсем… Это сложный вопрос, ответа на который я точно не знаю — не мое это дело. Для этого есть спецы. Если в общем, то время тут и там — это вообще разные вещи. В Олове время идет, то есть отсчитывает секунды жизни, минуты отведенного бытия. Для каждого это расстояние от рождения до смерти — то есть личное время ограничено, у него есть начало и конец. Здесь у времени нет завершения… наверное. Здесь оно просто констатация интервала существования…

— Что? — захохотал Леха, — «Констатация интервала»? Ты откуда такие фразы берешь?

— Из учебника… — покраснел гид, — Не перебивай. Вот, представь, что ты пробыл тут веков пять, а потом тебя снова вернули в Олово. Было время первого захода с началом и концом, время в Меди с началом и…

— Концом! — заявил Волна, — Здесь время закончилось, чтобы там начаться.

— А вот и нет, не закончилось, а прервалось, ведь когда-то снова сюда. Причем эта пауза только лично для тебя, остальные остаются тут и для них медное время существует. Но, в зависимости от обстоятельств, и соотношение времен может меняться. Находясь здесь, этого не замечаешь, но, говорят, иногда минута к минуте совпадает с Оловянным, а иногда у нас минута прошла, а там уже час. Или год, или еще как… Это очень сложные дела, я их не касаюсь.

— То есть толком ты ничего не знаешь.

— Я ж с этого начал, — ухмыльнулся толстяк.

— Все у тебя как-то странно… Ладно, когда тебя переместят в Золото-Серебро?

— Я не знаю… — развел руками гид, — Это не мне решать.

— Но кого-то же перемещали? Сколько они пробыли до этого?

— Я видел множество казней — это когда уничтожают дезертиров из Олова. Самоубийц, — пояснил Макс, ответив на вопросительный взгляд Волны, — Человеку отвели определенный путь в Оловянном Мире, а он взял и свалил. Хитрый какой! Таких казнят…

— И куда они?

— Говорят, что в никуда…. Совсем в никуда… Нам объясняют, что это самое плохое, что может быть. Нельзя идти наперекор судьбе.

— Значит, все-таки судьба?

— И да, и нет, — гид снова перешел на поучительный тон, — Предопределены основные направления, а детали в руках самого человека. Вот смотри, пример из нашего учебника: за некие прегрешения человека приговаривают к возврату в Олово, к новой жизни с тяжелой судьбой. Он будет, к примеру, нищим. Но один будет писать картины, ставя очередную заплатку на штаны, а другой сопьется ко всем чертям или пойдет грабить. В принципе, у обоих жизнь не сахар, но почувствуй разницу! В следующий приход в Медь, к ним будет разное отношение.

— С этими разобрались. А выше кого-то отправляли?

— Должны… — промямлил гид, — Мне не известно о таких людях, но я и не знаю всех! Здесь же миллиарды и миллиарды людей. Или еще больше. Да и вообще, моя работа встречать — провожают другие.

— Из тех, кого ты встречал, все здесь?

— А я всех помню? Вроде, тут еще, но я недавно прибыл, по местным меркам, а Решение принимается обдумано. Тут некоторые и десятками веков сидят, ждут. Каждому свое!

— Эх, ничего пока не понимаю, — с улыбкой отмахнулся Волна, — Когда будут рассматривать «мое дело»? Когда будут решать?

— Не переживай, тебе сообщат! В любом случае, это очень долгий процесс: ты должен почувствовать возможную эйфорию, ты должен понять, чего можешь лишиться, ты должен получить шанс заработать прощение…

— Работать? — удивился Алексей.

— Конечно! А ты думал, что на пенсию вышел?

Разговор продолжался несколько часов. Каждый ответ гида порождал все новые и новые вопросы, и Макс добросовестно расписывал прелести местного бытия. Алексей долго не мог понять, как миллиарды людей не мешают друг другу. Гид объяснил не особо вразумительно, мол, Медный Мир так устроен — все существуют параллельно, пересекаясь лишь по собственному желанию.

— Это еще как?

— Ну… Тут нет привычного по Олову понятия пространства. Тут их, как бы множество. Все поделено на три части: место, где оказываешь сразу после смерти. Оно у каждого свое и похоже на ту местность, где ты умер. Мы называем его Предбанник или Преддверие.

— Лес! У меня был лес!

— Точно. У тебя лес, у меня больница. Далее, есть место, где ты существуешь, никому не мешая. Для тебя это коттедж, для другого замок, дворец, пещера или юрта — то, о чем мечтал в Олове. Мы говорим просто — Дом. Вы не встречаетесь, не мешаете друг другу. Присутствовать в Доме может только хозяин и те, кого он пожелает видеть.

— Я желаю тебя видеть? — съехидничал Алексей.

— Ты еще не адаптирован. Не умничай. У каждого поселения есть своя Площадь — место, где люди могут находиться все и сразу. Там есть харчевни, всякие административные и развлекательные здания. Все площади соединены между собой дорогами — это как в Олове, ходи себе свободно, броди от одной к другой.

— Пошли на Площадь! — вскочил на ноги Волна, желая действий и потех.

Люди, толпа, тусовка. Это было понятно Алексею куда больше, чем невнятные рассуждения о времени и пространстве, в которых сам гид разбирался гораздо меньше, чем пытался показать.

— Подожди ты, — засмеялся Макс, — Не все сразу. Медь не сельский клуб, а сложный, интересный Мир. Например, кого ты можешь встретить, знаешь? То-то же. Слушай, тут имеет место географическая привязка. На ближайшей Площади собираются люди, прибывшие с области, где сейчас Зеленоград и окрестности. На соседних — ближайшие районы. И так далее. Таких площадей — не счесть!

— А религии не важны? Кем я был… или считал себя?

— Все важно! Каждая деталь. Но это… не моя тема — тебе позже объяснят. Скажу лишь, что деяния твои первичны. За хорошее — хорошее, за плохое — плохое. Я лично формулирую основной принцип так: «Не будь козлом, и тебе это зачтется!». Если придерживался его при жизни…

— Как-то быдловато звучит, не находишь?

— Ага… Сказал парень в красном тренировочном костюме! — обиделся автор сентенции.

— Ну, типа того… Кстати, а мне теперь всегда в этом костюме ходить?

— А ты бы что хотел? Белую хламиду, арфу и на облачко? — расхохотался толстяк. — Шучу-шучу. В шкафах потом посмотри, может что и найдешь.

Алексей посмотрел на телевизор. Чудо техники не давало покоя с первой минуты. Зачем? Что показывает? «Рай-ТВ»? «Светские новости ада»? Гид ухмыльнулся и объяснил, что это средство связи — одностороннее общение с Оловянным Миром. Способ увидеть оставшихся там.