— Конечно, нет! — рявкнул собеседник, — Только дурак может так думать. Калининград — слишком просто.
— А где же?
— Думайте.
— Еще говорили, — вставил Рустам, — Что там постоянно происходит нечто плохое. Негативное. Как часто?
— Достаточно, чтобы посеять мрак.
— А-а-а, теперь все понятно, — злился Антип, — Где? Отвечай!
— В России, — голос наслаждался нервотрепкой.
— Мы никогда доселе не встречались,
но, кажется, я ведаю, кто ты, — наконец, заговорил Андрей.
— Тогда должен знать, что я не обязан вам помогать.
— Согласен, не обязан, это точно,
но можешь ты помочь — так помоги!
— Зачем мне это?
— Возможно, чтобы сделать что-то лучше,
чем все, что ты до этого творил.
— Ты мне не судья! — громом разнесся голос, заставляя протозанщиков присесть от страха.
— Да, я судить тебе не вправе, это точно.
Поэтому, нижайше я прошу.
— Спрашивайте, — несколько смягчился голос.
— Как победить Савриила? — в слепой надежде спросил Руслан.
— Вернуть Руси тело и душу. Вернуться к предназначенному! В Русь вкладывалась сакральная задача спасения Олова, но вы не смогли удержать страну, позволили лжи угнездиться в ваших головах. Вы не достойны даже…
— Че? — перебил Антип.
— Надеетесь, что части целого смогут жить отдельно? Голова без рук, а сердце без головы? Болью раненного тела питается мрак! Кого вы собираетесь защищать, протозанщики, если себя не смогли уберечь? — снова перешел на крик голос, — Раскидали куски по миру. Разбросали и ждете, когда наладится жизнь? Породили зло — жрите его плоды! Это ваша расплата. Ваше наказание.
— Я не понимаю! — недовольно выкрикнул Антип, — Что мы должны сделать? Разве нам по силам влиять на целые страны?
— Вам вряд ли, — согласился собеседник, — Поэтому ковыряйтесь в своих клочках, залатывая дыры, но так проблему не решить. Лишь временно припарите рану. Хотя… все можно, если захотеть.
— Что же делать? — спросил Волна.
— Уже спрашивал, а я уже отвечал — думать!
— А Александр Македонский тут при чем? Подкинь еще хоть крошечную зацепку, а? — умоляюще произнес Руслан.
— Македонский — первая подсказка. Я дам еще две: во-первых, за последний век нужное вам место дважды пустело. И дважды заселялось заново. В последний раз — слугами Савриила.
— По каким причинам пустело? — пристал Антип.
— Во времена Великой Отечественной войны и в конце двадцатого века — после Чернобыля.
— Опа! Чернобыль, — довольно пробормотал бандит, — Уже что-то. Сильно пострадавшая территория…
— Верно. Я подскажу вам и второе слово: оно, разумеется, связанно с Русью.
На сером валуне — это прекрасно почувствовали протозанщики — стала появляться надпись. Она не только покрывала собой замшелый камень, но словно вписывалась в память, оставаясь там навсегда. Не требовалась бумага или карандаш — символы сразу попадали в голову, минуя посредников.
Проблема лишь в том, что смысл ее остался за пределами понимания: «Шво́ить пучки́ со спидо́нами, вы́керить клёвой торга́шки — это шабро́, но не символ — охлы́н. Мас — символ, мас — ёлы́ма, мас — Поха́н!».
— Опять это гажде… — начал возмущаться Рустам, но Антип перебил его:
— Феня? — ответа не последовало.
— Откуда информация твоя? Скажи, мы точно можем верить? — подал голос Руслан.
— А зачем ты пришел? — загромыхал голос, — Не веришь, так и ступай прочь!
— Хорошо-хорошо, мы поверим тебе, но откуда…
— У всех свои архивы, — более спокойно пробасил незримый собеседник, — И комнаты свои…. пустые, — последнее слово было произнесено с издевательским оттенком.
— Спасибо.
— Все, идите, ищите! — устало промолвил голос, — И запомните, очень многое будет зависеть от решения Василия или, как вы его зовете, Антипа. Если и не в конкретной битве, то во всей этой войне.
— Моего?!! — подпрыгнул бандит, — Что еще за…
— Твоего, — ухмыльнулся голос, — Тяжелый выбор между спасением Мира и спасением души.
— Сговорились, да?!! Вы что, все сговорились?!! Да ну вас… утомили. Значит, то, что ищем на Украине? Там же Чернобыль?
— Ищите! — рявкнул незримый, — Друг как враг окружил эту землю.
— О, как!
— Да. Идите. Больше нет ответов.
— Скажи хоть, как выйти отсюда?
— Уже вышли, — откуда-то издали пробасил голос.
В белесой пелене появились черные точки. Они делились, сливались, образуя кляксы. В пятна стали видны обрывки горного пейзажа. Возник птичий гомон, гул ветра. Пятна росли, склеивались, занимая все большую площадь, пока, наконец, не превратились в единую картину.
— Где мы? — моргнул глазами Волна.
— В Абхазии, где же еще, — прозвучал ответ с кавказским акцентом.
— Федя? — радостно вскрикнул Антип, — Ты? Вы?
— Я. Кто же еще! Что с вами? На секунду застыли, как памятники, а теперь галдите, как будто вас тут год не было. И кто это с вами? Где демон?
— Демон в аду, отец, в аду.
— Пусть там и остается, — вздохнул Федя, с любопытством разглядывая Андрея.
— Ну что, проты, — Антип улыбнулся, произнося сокращение от «протозанщиков», — Подытожим, что имеем?
В активе появились новые подсказки. Известно, что искомое место «политически обособленно», что юридически относится к Российской Федерации, что лежит на западе, что каким-то образом связанно с именем Александра Македонского, Чернобылем и Русью. Слагаемых много, но сумма пока не выходит. Они не вяжутся друг с другом, не образуют целого, только сильнее путают. Про новую подсказку и вовсе ничего не ясно.
— Швоить пучки со спидонами… — вздохнул Рустам.
— И хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове, — с улыбкой вспомнил Антип Кэрролла.
— Думаешь, из «Алисы»? Там ключ? — вскинул брови приятель.
— Кэрролла люблю, — зачем-то сообщил Федя с улыбкой.
— Не думаю… Нет, точно «Алиса» не при чем, да и с Русью никак не связана. К тому же явной фени много. Смотрите, — присутствующие подошли ближе, — Швоить пучки со спидонами, выкерить клёвой торгашки — это шабро, но не символ — охлын. Мас — символ, мас — ёлыма, мас — Похан. Я особо не «ботаю», но кое-что слышать приходилось. Выкерить — это, типа, кирять, бухать, выпивать. Ну, клевая — само собой понятно, слово-то современное. Что за торгашка — без понятия, но по смыслу ее можно выкерить, значит напиток какой-то.
— Торгашка? Может, торговка? Женщина-продавец, типа того? — встрял Вола.
— И как ее «выкирять»? Израдца что ли попросить? Тфу ты, гадость какая! — поморщился Антип, — Непонятно пока, в общем. Что там дальше? А дальше, ни одного знакомого мне слова. Ну, кроме «Похана», который похож на пахана — старшего, главного, хозяина, в общем. Надо в Интернете посмотреть.
— Давайте подумаем, что за символ России, — предложил Рустам.
— Орел? — спросила Алена, — Двуглавый орел — это герб России уже столько лет. С перерывом, конечно.
— Орел? — переспросил Анти-поэт, — Может быть. И, что получается? На западе России живет в «политическом обособлении» пострадавший от Чернобыля Шурик Орлов, который знает, где Савриил? Или он сам Савриил? Где тогда прячутся его «рабы»?
— Бред какой-то, — отмахнулся Волна, — Может, город Орел?
— И чем он обособлен? Как пострадал от Чернобыля? И кто там Сашенька?
— Откуда я знаю!
— Адлер — тоже орел, — встрял в разговор Федя, — По-немецки орел — Adler.
— Адлер… — протянул Волна, — Все может быть.
— Нужен Интернет! — повторил Антип, — Там хоть чего-то нарыть можно.
— А через телефон? — спросил Рустам.
— Мой не работает — батарейка уже давно села. А ваши? — бандит с надеждой воззрился на друзей.
