Только сейчас Лиза заметила, что пение по-прежнему находилось где-то поблизости, но стало таким тихим, что практически не различалось среди этой темноты.
— Ты хочешь добраться до того дома?
— Надо же где-то остановиться и понять, где находимся. Мне начинает казаться, что мы петляем по кругу, — Джордж надавил на педаль газа еще сильнее, будто надеялся, что машина станет двигаться чуточку быстрее.
— Еще не поздно повернуть назад. Мне кажется, что мы здесь ничего не найдем. Лучше дождаться, когда буря утихнет. К тому же, — Лиза демонстративно поежилась и потерла тыльной стороной ладони красный кончик носа, — я замерзла.
— Сегодня. Я должен находиться там сегодня, — протараторил себе под нос тот, вызвав у своей спутницы лишь недоумение и смущение.
— Хорошо. У меня нет выхода, — Лиза развела руками и завернулась в свой лисий полушубок еще сильнее. — Я ведь сама подписалась на это, отступать уже поздно, — женщина толкнула коленом крышку бардачка и нечаянно открыла его, и оттуда вывалилось несколько музыкальных валиков, которые благополучно приземлились прямо на Лизу и не скрылись где-то в ее ногах. — Что это? — повертела цилиндрический предмет в руке та. — Запись чьего-то голоса?
— Да, это запись, — Джордж вырвал валик из рук женщины, затем подхватил и остальные и быстро вернул их на место. — Лучше их не трогать, они довольно старые, могут испортиться.
— И что на них?
— Не могу сказать, — отрезал тот и вновь сжал руками руль. — Скажу лишь, что эти записи привели меня сюда. И они крайне важны для меня и для того, что я все эти годы ищу. Ты не представляешь, насколько они ценные.
— Послушав тебя, представила, — закатила глаза та, воспринимая слова мужчины слишком скептически. — Прям откровения пророка везешь в своей машине, — Лиза решила съязвить, но встреча с угрюмым лицом Виктора заставила ее замолчать.
Между ними вновь воцарилось молчание, и на этот раз оно стало крайне необходимым, так как слова стали нагнетать обстановку и явно не могли привести к чему-то хорошему. Лиза не хотела понимать, что скрывал Джорджа, да и не видела в этом что-то, что могло бы вызвать интерес, потому что ее тело настолько сильно устало, что ей хотелось лишь остановиться где-то, выпить горячий кофе и лечь спать. Еще никогда она так сильно не жалела, что согласилась с кем-либо поехать куда-то, что находилось за несколько миль от ее дома. Вряд ли в будущем она повторит подобное.
Пение приблизилось к ним, стало настолько надрывным, что слушать его стало невыносимо, оно проникло внутрь, стало плавить барабанные перепонки и заполнять разум отвратительными изображениями, которые представляли из себя что-то мертвое, разорванное на мелкие кусочки. Лиза сжала голову руками и вскрикнула от боли, которая напоминала удары молотка по черепу. Джордж также вскрикнул и отпустил руль, пытаясь оградить себя от женского надрывного пения. Елизавета не сразу поняла, что мужчина больше не управлял транспортным средством, а когда осознала это, то было слишком поздно. Автомобиль проскочил несколько десятков метров и врезался во что-то твердое, вынудив находившихся внутри пассажиров врезаться лицом в приборную панель.
***
Татьяна предложила Кристине помощь и пожелала отвести свою коллегу до ее дома, но та решила отказаться. И это не потому, что она могла справиться самостоятельно и не испытать каких-либо затруднений во время передвижения по городу. Просто одна лишь мысль о том, что ее теперь считают какой-то неполноценной, «сломанной» раздражала донельзя.
Забраться в трамвай не составило труда, но вот простоять в нем пятнадцать минут стало самым большим испытанием. Транспортное средство постоянно виляло в разные стороны, как быстроходная гусеница, что гонится за убегавшим от нее мелким насекомым. Ни один из пассажиров не осмелился предложить Кристине место, все будто не замечали, что та держит равновесие только благодаря деревянной трости. Женщина так и норовила ударить этой тростью кого-то по затылку и сказать что-нибудь нелестное старческим голосом, но с трудом сдержалась.
Когда трамвай сделал короткую остановку около ее места проживания, Кристину буквально вытолкнули из трамвая и оставили одну посреди скользкого тротуара, который превратился в рай для любителей покататься на коньках. Оказалось, что добраться до двери собственного дома будет еще труднее. Ноги разбегались друг от друга в разные стороны, трость вообще существовала сама по себе и творила самые нелепые танцы. Кристине даже пришлось пару раз остановиться около фонарного столба, обхватить его руками и стоять в оцепенении несколько минут, чтобы отдышаться. К счастью, нога болела уже не так сильно, как утром, поэтому двигаться стало гораздо легче. С костылем она бы не забралась даже в трамвай, а о передвижении вместе с ним по этой улице вообще не стоит рассматривать.
Оказавшись у порога квартиры, Кристина достала ключи и вставила в замок, но металлический предмет застрял в замочной скважине уже на середине пути и не захотел двигаться ни в одну из сторон. Женщина повертела ключ изо всех сил, надеясь, что замок просто заржавел из-за постоянной влаги в городе, но все тщетно. Ключ так и остался в одном положении. Кристина обреченно вздохнула и в надежде толкнула дверь. И это действие не оказалось таким уж и бесполезным. Раздался хруст, который обычно возникает, когда отламываешь ломоть засохшего хлеба и с хрустом кусаешь его. Дверь медленно отворилась, и в нос женщины проник странный запах какой-то гнили, что обычно ощущается в заброшенных постройках, где недавно кто-то умер. Подобный аромат вызвал скорее не удивление, а панику, потому что ей было прекрасно известно, как пахла ее квартира, и этот запах никогда там не присутствовал и не мог присутствовать.
Кристина резко толкнула дверь и проникла внутрь, но едва сделала шаг, как тут же остановилась. Прямо у ее носа выросла паутина. Не такая, какая обычно встречается в парке или в старом доме. Она была плотной, как вязаное покрывало, и занимала половину дверного проема. Сквозь нее невозможно было разглядеть, что происходит внутри квартиры, да и миновать ее оказалось пугающей идеей. Женщина не понимала, почему так спокойно отреагировала на подобную картину. Скорее всего это был шок, самый сильный из всех возможных, ибо иначе ее состояние никак нельзя было объяснить. Женщина присела и проползла сквозь большое отверстие в паутине и оказалась внутри. Когда паутина пролетела над ее головой, то оназаметила, что внутри бурлила целая масса из мелких насекомых, которые тихо перешептывались друг с другом и пытались исследовать каждый уголок своего нового жилища. Жуки оказались и на полу, и там их было ничуть не меньше, несколько хозяйка квартиры даже раздавила ладонью. К счастью, насекомые были не такими уж и большими. Если бы Кристина не находилась так близко к полу, то вряд ли бы их заметила.
Паутина покрыла буквально все: стены, окна, мебель, даже потолок. Она напоминала огромнейшую простынь, которой занавесили все и вся, чтобы скрыть обстановку квартиры от людских глаз. Лишь полы были чистыми, хотя и очень относительно, так как стали напоминать оживленную улицу мегаполиса из-за обилия насекомых. Паутина создала целые стены в центре комнат и сделала перемещение по квартире крайне опасным заданием.
Искать причину неприятного запаха долго не пришлось. Когда Кристина миновала кухню, то увидела за кофейным столиком сидевшую на кушетке их соседку, которая сидела с ее детьми. Та прижимала к уху телефонную трубку и смотрела куда-то вниз. Патологоанатом бросилась к ней и остановилась в паре метрах от тела, не смея приближаться ближе, так как поняла, что жизни в этой пожилой даме больше нет. Шея соседки была перекусана в том месте, где находилась сонная артерия, отчетливо виднелись следы зубов. Нападавший оторвал от своей жертвы слишком много плоти: отсутствовала половина нижней челюсти, а шея стала напоминать муравейник из-за кишащих там плотоядных жуков. Светловолосая женщина попыталась закричать, закрыть лицо руками и проявить хотя бы немного панических эмоций, но она продолжала равнодушно глазеть на мертвеца перед ней и внимательно изучать детали. Возможно, подобное затянулось бы надолго, если бы Кристина не услышала детский плач в соседней комнате. После этого ее будто пробило насквозь мощным зарядом электричества, и она, забыв о том, что не может ступать на одну ногу, бросилась на жалостливые призывы о помощи.
