Иногда буря останавливалась и делала воздух прозрачнее, отчего появлялась возможность увидеть по бокам дороги разваленные строения, где некогда кипела жизнь. Совсем рядом с ними промелькнула деревянная церковь, и Лиза успела разглядеть ее мелкие детали, которые уже не поражали сознание красотой, а вызывали отторжение. Здание пострадало от пожара и постоянно гуляющих здесь ветров. Колокольня полностью обрушилась под тяжестью собственного веса, остались лишь смутные очертания и по-прежнему возвышавшийся над центральным входом крест, наклонившийся набок. Поблизости также наблюдались мелкие деревенские дома, но большинство из них оказались закопанными под грудой снега и льда, поэтому распознать в них людские жилища стало труднее, чем в теплое время года.
Внезапно плохая погода вспомнила о своей силе и снова скрыла пейзажи от чужих глаз, погрузив бесконечную дорогу в полную темноту. Лиза даже стала верить, что наступила ночь, так как дневного света, фактически, уже не было. На часах только двенадцать дня, слишком рано для наступления темноты, солнце полностью скроется лишь через несколько часов, но метель не подчинялась времени и сама назначила время суток, которое ей показалось более симпатичным.
Виктор за время их пути не проронил ни слова, даже не пытался заговорить. Лиза тоже молчала, хотя желание начать беседу с каждой минутой было невыносимым, ибо только диалог, даже на самую нелепую тему, мог хотя бы немного заглушить вой ветра. Женщина в полумраке разглядывала лицо спутника, наблюдала за тем, как тот постоянно играл желваками и тяжело дышал через нос, словно ему не хватало воздуха. Изредка он прикусывал нижнюю губу и жевал передними зубами, совершенно не жалея ее: еще чуть-чуть, и мужчина прокусит эту часть тела насквозь. Лиза знала, что Виктор нервничал, пытался всеми силами подавить в себе ледяной страх, который бил молотком по его затылку, разносил спазмы по всему организму, и делал это крайне умело. Она видела в его глазах блеск, что означало лишь одно: Виктор не думал отступать, он твердо уверен найти что-то впереди, и мужчина это найдет, даже если придется остаться здесь до наступления ночи. За дочерей женщина старалась не волноваться. Если буря не утихнет до обеда, то девочкам вряд ли позволят уйти домой, так как знают, что те живут довольно далеко от школы и не сумеют без приключений вернуться назад. Такие бури происходили довольно часто, и Елизавета была невероятно благодарна отцу Федору за подобные благие действия. Этот мужчина никогда не оставался равнодушным и делал все возможное для обеспечения безопасности своих учеников. К тому же он был крестным отцом Пайпер, Лиза не смогла выбрать кого-то другого для подобной должности. Отец Федор был наиболее близок к ее дочерям, никого подобного в их жизни не имелось. Да, этот человек строг и порой зануден, но это не делает из него недостойного человека.
Однажды отец Федор был у них дома. Это случилось после нескольких несчастных происшествий, которые произошли у них на заднем дворе. Когда их сосед был жив, то у него водилось множество домашних животных, которых тот выращивал и часто продавал на ферму за довольно хорошие деньги, иногда даже ездил в соседний город, где прибыль была еще выше. И вот однажды все куры соседа дружно забрели на территорию дома Елизаветы и одна за другой погибли по неизвестной причине. Они просто лежали на земле и никаких признаков насильственной смерти у них никто не обнаружил. Сначала этому не придали особого внимания, так как кур погибло немного, но когда в дом Лизы пришел целый поросенок и также покинул свое тело и отправился в лучший мир, то все жильцы деревни всерьез задумались о проделках нечистых сил и окрестили дом женщины проклятым. Лиза пыталась терпеть разговоры, сплетни, нецензурные выкрики в свой адрес, но чуть погодя подобное стало невыносимым. И женщина позвала отца Федора. Это случилось еще до того, как ее дети пошли учиться в его школу. Но тот так и не смог учуять что-то темное, никаких знаков свыше дано не было. Поэтому Лизе оставалось только укрепить забор, чтобы никаких незваных гостей у них в доме больше не водилось. И смерти прекратились. Но слухи по-прежнему гуляют.
Лиза вздохнула, предавшись воспоминаниям, и прижалась к спинке переднего сидения, после чего незаметно для самой себя задремала. Она не знала, сколько именно ей удалось находиться за пределами реального мира, но вой ветра в ее ушах продлился достаточно долго, чтобы предположить, что женщина проспала около часа. В чувства ее привел странный шум, который сильно отличался от пения метели. Сначала это было что-то бесформенное, напоминавшее неторопливые шаги по скрипучему полу, но с каждый разом возникала некая мелодичность, образность, и Лиза поняла, что это музыка. Кажется, играли на пай-флейте, мелодия передавала восточное звучание, что-то тревожное, вызывавшее лишь неприятные и печальные эмоции. Чуть погодя среди чарующих звуков возник голос, женский. Он пел, но это пение больше походило на крик, рыдания с надрывом.
Лиза выпрямила спину и с удивлением посмотрела на Виктора, который, судя по выражению лица, тоже слышал эти тревожные звуки. Он встретился с ее взглядом и кивнул, но их зрительный контакт продлился ничтожно мало, и мужчина вновь уставился на дорогу, судорожно сжимая руль.
— Как думаешь, что это? Где-то какой-то праздник? — Лиза нарушила неприятное молчание и испуганно стала оборачиваться по сторонам, надеясь выяснить, откуда именно шла эта музыка. — Подобное я слышала на похоронах. Так пели женщины, которых назначали оплакивать умерших. Но это не похоже ни на что подобное, слишком много чувств в этом голосе.
— Она действительно оплакивает умершего, — прошептал Виктор. — Или чувствует, что кто-то поблизости скоро покинет этот мир. Нечто схожее я наблюдал в Египте, — мужчина напряг лицо и снова стал жевать нижнюю губу. — Странно слышать это здесь. Я думал, что это заброшенные места.
— Здесь много построек, — пожала плечами Кристина и снова прижалась к спинке сидения. — Не удивлюсь, если это какая-нибудь религиозная секта. В последнее время их довольно много расплодилось. Давай уедем отсюда как можно скорее. Не хочу, чтобы они нас заметили.
— Мне и самому здесь не нравится. Но мы уже почти на месте. Я узнаю эти места. Когда-то был здесь, давно, очень давно.
Рядом с машиной выросли обнаженные стволы низкорослых деревьев и стали хлестать лобовое стекло своими длинными щупальцами. Виктор пытался увернуться, но автомобиль в подобных условиях оказался непростительно неповоротливым и с каждым разом проваливался в сугробы все сильнее и сильнее. Через несколько минут им удалось выехать отсюда и попасть на более чистое пространство, где растительности было заметно меньше. Лизе удалось разглядеть выглядывавшие из-под снега колосья осоки, которые даже в такое время года не утратили свой бледный зеленоватый оттенок. Автомобиль стал двигаться по возвышенности. Кажется, они добрались до какого-то холма, но из-за снежного тумана понять что-либо оказалось непосильной задачей.
— Топлива осталось очень мало, нужно будет дозаправиться потом, — сказал Виктор, будто самому себе.
— Ты взял канистру с бензином?
— Я не настолько безответственный, чтобы забыть взять подобное. Разумеется. У меня в багажнике целых три канистры. Мне ведь еще добираться до Лондона, а эта малышка любит кушать за четверых, — мужчина похлопал рукой по рулю и по-детски улыбнулся.
Лиза поняла, что они доползли до вершины возвышенности, так как теперь тело не пятилось назад. Женщина прижала лицо к запотевшему из-за ее горячего дыхания стеклу и ладонью протерла его, чтобы посмотреть на пейзажи снаружи. Но ничего, кроме бесконечной синевы, она так и не смогла увидеть. Погрустнев, она собралась было снова задремать, но неожиданно ее внимание привлек слабый желтоватый свет где-то далеко впереди, который через огромные усилия пробивался сквозь толстую стену метели. Подобное свечение исходит только от домов, Лиза знала это слишком хорошо, чтобы ошибиться. Джордж тоже это заметил и сразу же направил автомобиль в сторону света.
