— О-ля-ля! Вы одеваетесь с быстротой полицейского.

— Или вора, — добавил про себя Яшка.

Они поспешили к месту, которое указал агент. Оно находилось в двухстах шагах от квартиры барона.

— Как, в гостинице «Россия»?!

— Четвертый этаж, номер 39, там вы ее найдете.

Поднявшись на четвертый этаж, барон тихонько постучал в дверь.

— Войдите!

Барон едва не завопил от радости на своем родном языке, увидев в кровати нежную Софью Владиславовну.

— Как, это ты? — удивилась она.

Но в этом удивлении можно было явственно уловить дольку ласки.

— Ты удивляешься, дорогая, а я так истомился без тебя! — крикнул барон, бросаясь к Софье Владиславовне.

Сонька отвечала на его жгучие поцелуи. Обоим казалось, что их размолвка — кошмарный сон.

— Не будем больше ссориться, — твердил барон. — Я так измучился.

Снова поцелуи и объятия.

— Но дай же мне наконец одеться, — жеманно настаивала Софья Владиславовна, сталкивая его с кровати.

Барон закурил, и, наслаждаясь, смотрел, как одевается любимая женщина. Он помогал ей шнуровать корсет, застегивал кнопки корсажа, завязывал тесемки ботинок и чувствовал себя несказанно счастливым.

Она время от времени ласкала его, гладила по волосам, приговаривала:

— Я знала, что ты меня разыщешь.

На устах барона играла блаженная улыбка. Он целовал Соньке руки и чувствовал удивительный подъем душевной радости.

Весь этот день они провели как новобрачные. А вечером пошли в ресторан. И уже ночью, когда влюбленные, пошатываясь, возвращались из ресторана в гостиницу, Софье Владиславовне пришла мысль спросить барона, каким образом ему удалось ее найти.

— Да это очень просто. Я бы сам, конечно, тебя не нашел, но на это есть специалисты.

— Как, ты обратился в бюро детективов?!

Барон замялся.

— Говори, сейчас же сознавайся! Мне очень важно это знать.

Тут только он рассказал ей все, что было связано с наемным агентом.

Софья Владиславовна чуть не задохнулась от испуга.

— И давно это было?

— Три дня назад.

— Это свинство с твоей стороны посвящать третьего в интимную связь с женщиной. Это такая подлость, которая имени не имеет. Никогда от тебя такого не ожидала.

— Любимая, я измучился, ища тебя! Я не видел иного выхода.

— Все равно. Подлость остается подлостью при всех обстоятельствах. Тут нет оправдания.

— Я тебе дома все объясню.

— Нет, уж лучше завтра, — твердо ответила Софья Владиславовна.

— Ты разве не зайдешь ко мне?

— Нет, не зайду.

На углу улицы Ришелье они расстались, Софья Владиславовна холодно подала ему руку, которую барон поцеловал. Долго глядел барон вслед Софье Владиславовне. Его тянуло догнать ее, просить у нее прощения, но он не посмел.

А Сонька немедленно принялась за упаковку вещей. Она быстро убрала в новый большой чемодан элегантные платья, которые приобрела в Париже. Более всего хлопот ей причинили шляпы, которые никак не укладывались в картонку. Всю ночь она не спала. Нервы ее были взвинчены до последней степени. Мысль о том, что агенту сыскной полиции известно ее местопребывание, терзала ее. Хотя, по словам барона, этот агент знал только ее имя, этого было достаточно, чтобы при малейшей случайности или ошибке влипнуть.

— Черт знает что такое! Боже, какие есть дураки на свете! Неужели он не мог понять, что у меня есть причины не открывать своего адреса?

Любовь как рукой сняло.

Сонька винила себя в излишней податливости: «Дура сентиментальная, размякла, как Юлька…»

Собираясь покинуть свое жилье, она раздумывала, где бы затаиться? Из Парижа уезжать не имеет смысла. В большом городе легче спрятаться. Но где?

Ее выбор нал на Латинский квартал.

— Там такая масса иностранок. Выдам себя за студентку, элегантные наряды спрячу. Тем временем барон успокоится и забудет обо мне. А парижской полиции хватать меня не за что.

Так рассуждала Софья Владиславовна, с нетерпением ожидая возможности покинуть гостиницу «Россия».

Не было еще восьми часов утра, когда она рассчиталась в конторе гостиницы за прожитое время. Всем она заявляла, что едет в Россию. Фиакр был нанят на Северный вокзал.

Прибыв туда, она велела снести вещи в багажное отделение. Купила билет до Петербурга. Но, помаячив на перроне, садиться в вагон не стала, а другим выходом, через багажное отделение, вышла на привокзальную площадь и села налегке в омнибус, который довез ее до площади Терминус.

Здесь она слезла и наняла фиакр до Латинского квартала.

По дороге Сонька все время оглядывалась назад. Хвоста как будто не было.

Она поселилась в меблирашках, переполненных студентами, эмигрантами, начинающими художниками и непризнанными поэтами, которыми кишмя кишит Париж.

Барон долгое время не мог успокоиться, когда лично убедился в том, что Софья Владиславовна покинула «Россию». Он никак не мог понять, какими побуждения ми было вызвано страстное желание молодой женщины скрывать свое местопребывание в Париже.

Тысячи догадок приходили ему на ум, но ни одна из них не удовлетворяла его. Тут были и фантастического свойства предположения. Он даже додумался до того, что Софья Владиславовна — член таинственной «Лиги монархистов», которая, по слухам, готовила заговор против республики и президента. Говорили, будто в этой «Лиге» принимают участие женщины-террористки, преимущественно иностранного происхождения. Это была в полном смысле слова космополитическая организация.

В пылу раздражения и досады барон бросился опять к агенту сыскной полиции, пообещал ему двести франков — пусть только найдет след исчезнувшей Софи. Но все розыски агента, успевшего взять авансом сто франков, оставались безуспешными.

Опытный сыщик искал добросовестно. Было задето его самолюбие. Агент изо всех сил стремился оправдать доверие барона, но на сей раз его опыт не помог ему, и он решил, что, действительно, любовница д’Эста уехала из Парижа в Петербург.

— Вы можете быть уверены, барон, в городе ее нет. Очевидно, ваша дама имела основание скрываться от полиции. Не может она так вдруг уехать только из-за какой-то размолвки. Но я еще ею займусь. Это дело принципа. Я о ней все разузнаю.

Так рассуждал агент, оправдываясь перед бароном.

А в том бурлили раздражение и оскорбленное мужское самолюбие. И вскоре он сам заметил, что его любовь переродилась в ненависть. Теперь он мог преспокойно предать эту таинственную женщину, которая лишила его душевного покоя.

Летний сезон был в полном разгаре. В комнате Софьи Владиславовны было душно. Она решила проехаться по Сене — куда-нибудь из города подальше, на лоно природы.

Но монотонная жизнь действовала на Софью Владиславовну угнетающим образом. Авантюристка по натуре, она жаждала сногсшибательных пассажей, опаснейших приключений, благодаря которым она могла бы основательно поживиться. Но ничего подходящего не подвертывалось.

Хозяйки меблированных комнат ценят постояльцев, которые обладают хорошим гардеробом, имеют массу вещей и проявляют все признаки обеспеченности.

Такими жилицами дорожат. За ними ухаживают, проявляя материнскую заботливость о нуждах и комфорте.

Между мадам Блано и Софьей Владиславовной установились добрые отношения. Иногда Блано приносила в комнату своей жилицы кусочек торта, чашечку шоколада, стакан доброго вина. Софья Владиславовна привозила из города дорогие конфеты, фрукты и тоже угощала хозяйку.

Во время своих экскурсий осторожная Блювштейн не решалась проникать в глубь Парижа. Она тщательно избегала бульваров, примыкающих к центру, фешенебельных кафе и ресторанов.

Она боялась встретиться с бароном и, чего доброго, с сыщиком. Об этом сболтнула она хозяйке меблирашек, которая, надо сказать, относилась к ней с особым уважением.

Мадам Блано горячо поддержала намерение жилички прокатиться за город и предложила устроить пикник и пригласить целую компанию веселых молодых людей и девиц.