Сергей встал на обочине и вытянул руку, собираясь поймать попутку. Фуры проносились мимо с громким воем, пытаясь отбросить его потоками воздуха.

«Нам Камазы не указ», – вспомнилось ему, и он зашелся в таком приступе смеха, что согнулся пополам. В этот момент раздался скрежет тормозов. У него за спиной, метрах в пятидесяти остановился красный «Рено-Дастер». Он побежал к нему, без разговоров шлепнулся на переднее сиденье, захлопнул дверь и издал вздох удовольствия. Повернулся к водителю.

На него несколько недоуменно смотрела молодая женщина.

Она смотрела так, будто остановилась, чтобы посадить в машину подругу, а вместо нее плюхнулся этот незнакомый парень, весь вымокший в лесу, какой-то изгвазданный и … в крови?

«Это что, кровь у него на куртке? Господи… Да нет, просто грязь, упал наверное. Ну и дура, какая кровь. Надо поменьше ужастиков смотреть».

Все эти мысли пронеслись в голове девушки молниеносно.

– С вами все в порядке? – спросила она.

Он радостно повернулся к ней, сверкнув белоснежной улыбкой на фоне темного лица, как в голливудском кино.

– Да! Спасибо за беспокойство. Я просто немного заблудился, но, слава богу, трасса шумела, – объяснил он.

– Просто вы стояли у дороги, согнувшись. Я подумала, что вам плохо, – заметила девушка.

– А, да нет, – он отмахнулся рукой. – Все в порядке.

– Вы весь мокрый. Я сейчас печку включу, – она потянулась рукой к регулятору.

Печка загудела, выпуская в салон горячий воздух. Удовольствие захлестнуло его с новой силой, когда холодные промокшие ноги окутались теплым потоком. Машина медленно тронулась.

Она пристроилась за фурой. Пару раз сжала губы, потом все-таки спросила:

– Вы упали? У вас грязь на куртке.

Только тут он увидел, что вся куртка в запекшейся крови. И на брюках.

– А, это не грязь, – радостно объявил он. – Мы на охоту ходили с ребятами. Утку подстрелил! В первый раз удалось. Правда, зараза, всего меня кровью забрызгала. Да и заблудился еще. Но все равно приятно. Все-таки, первый трофей.

Он даже сам поверил в эту чушь и, посмотрев в напряженное лицо девушки, добавил:

– Ой, простите… Вы, наверное… Я не хотел так в подробностях.

– А, да нет, все нормально, – успокоила она Сергея. – У меня папа охотился. Как раз ему нравилось в этих лесах. А где же утка-то ваша?

– Ах, ты ж! Я ее там на обочине оставил, – соврал он.

– Забыли там? Давайте развернемся, – всполошилась она.

Девушка стала глазами выискивать разворот.

– Ой, да ну ладно, – отмахнулся он снова. – Как мы это место найдем? Ребята и так поверят. А даже если и не поверят, черт с ними.

Он зашелся в смехе. Она сначала тоже заулыбалась, но его смех был какой-то уж очень продолжительный.

«Зачем ты его подобрала? Это ж явно псих какой-то. Может, на наркотиках вообще».

Она взглянула на пассажира. Смеяться он перестал, но на лице расцвела какая-то идиотская улыбка, и он отвернулся к окну, чтобы ее скрыть.

Точно наркотики.

Фура шла слишком медленно, и женщина вывела машину на левую полосу, чтобы обогнать ее.

Сергей внимательно посмотрел на ее лицо.

– Света?

От неожиданности она резко повернула руль, машина ушла вправо, подрезав фуру. Та протестующе загудела.

Взглянула на Сергея.

– Вы меня знаете? – чувствуя, как колотится сердце, спросила она.

– Да. Но вы меня не вспомните. Мы с вами дружили летом, когда вы приезжали в деревню. Кривино, – добавил он.

Она взглянула на него еще раз. Потом опять, чуть нахмурившись.

– Сережа? – спросила она.

Никакая печка не смогла бы сравниться с тем теплом, которое ворвалось в его душу с этим словом. С тем, как ОНА его произнесла. Это действительно была Света.

– Нет, серьезно ты? Я тебя вообще не узнала. Ну, то есть, – она опять бросила на него взгляд. – То есть совсем. Ты так изменился. Совсем другой стал. Ты же светлый был.

«А теперь я темный. Ха-ха-ха».

– Ну, многие с годами темнеют, – объяснил он. – Да и мы с тобой виделись всегда летом. У меня тогда волосы выгорали. Сейчас-то я все время в офисе сижу.

– В Твери работаешь? – поинтересовалась она.

– Нет, в Москве.

– В Москве, серьезно? Слушай, это супер. И живешь там? – она была поражена.

– Ага.

– Ну, ничего себе. Молодец, – похвалила Света. – В этой деревне ты бы точно спился, там же вообще нечем заняться. Я сейчас оттуда. По-моему, вымерла деревня. Те, кто остался, бухают.

– Ну да. Я пробовал, но как-то не мое, – он усмехнулся.

– Бухать, что ли? – она рассмеялась.

Несколько секунд оба молчали. Сергею бросилась мысль, при каких обстоятельствах он, теперь действительно темный, встретился с ней, с кем он не смеет дышать одним воздухом, кого он оскверняет одним своим присутствием. Он с грустью посмотрел на Свету, и ему захотелось выброситься из машины, он взглянул вправо – кнопка на двери была опущена.

– Слушай, ну надо же, – вновь удивилась она, чуть помолчав. – А я смотрю, грибник что ли. Я даже не знаю, почему я тебя подобрала. Я вообще-то никогда не останавливаюсь. Ну, мало ли. На трассе кого-то подбирать опасно. А это ты. Как вообще могло так сойтись? Ты заблудился, неизвестно, сколько там ходил и вышел, когда я ехала. Это прямо судьба.

Он посмотрел на нее пристально. Она не отрывала глаз от дороги. Фура, которую Света только что подрезала, прибавила ходу, прошла по левой полосе и мстительно подрезала ее «Рено». Свете пришлось резко нажать тормоз. Их откинуло вперед. Сергей этого даже не заметил.

Света, это ты.

– А ты, ты в Москве живешь? – запинаясь, спросил он.

– Да. Я никуда не уезжала. Правда, теперь живу на Юго-Западной, – с небольшой грустью уточнила она.

– Работаешь?

– Ага. Пишу диссертацию. Занимаюсь исследованием фильтров для очистки воды, – это она произнесла с деланной гордостью.

– Интересно.

– Да уж, – она усмехнулась.

Они замолчали на некоторое время. Восставшее солнце подбивало к революции деревья, и верхушки их уже пламенели бордово-золотыми знаменами, освободившись от ига ночи, но внизу тянулась еще не свергнутая, укрытая горностаевой мантией в сверкающих бриллиантах инея, зеленая трава.

Перед Сергеем с неудержимостью кино на большом экране включились воспоминания.

Он вспомнил, как он заикался в детстве после того, как мать по белочке пыталась его засунуть в горящую печь. Ту самую русскую печь. Ему тогда удалось вырваться и убежать. Но на следующий день он обнаружил, что не может нормально говорить. Все время сбивался. На следующий год он пошел в школу. И все дети дразнили его. Он никогда не защищал себя, потому что знал, что они наябедничают родителям, и те придут к его матери, и тогда… Нет, уж пусть дразнят.

А потом он увидел ее. Она бежала через деревню. Неслыханная дерзость для дачницы. Детям дачников было запрещено ходить по деревне. Во всяком случае, так считали деревенские, и свято соблюдали это правило. Но ей было можно. Ей разрешалось все. Никто и никогда не смел ее обидеть.

Она бежала через деревню в белом сарафанчике, и ее ножки в розовых сандалиях мелькали быстро-быстро, а два длинных шелковых хвоста, перетянутых разноцветными резинками, развевались по ветру, пытаясь догнать этот неуловимый лучик света. Света.

Она играла с ним. Она научила его не заикаться. Она все свое время проводила с ним. Или почти все время. Иногда она играла с другими детьми, но он не обижался. Он вообще не понимал, почему она с ним дружит.

Однажды она поцеловала его в щеку.

Он вспомнил это ощущение. Как будто провалился куда-то. В какой-то тоннель, на другом конце которого оказалась счастливая яркая страна. Страна чудес. Страна исполнения желаний.

Страна Светы.

– Ну, а чем ты занимаешься? Как тебе удалось уехать из деревни? – прервала она молчание.

– А, да просто надо было как-то устраиваться. Сначала пошел в колледж в Твери, там давали направления, повезло поступить на юридический в Москве, – обыденно рассказывал Сергей. – Стипендию получил, а потом пригласили работать в одну фирму. Вот. Теперь юристом.