– Да какой Альцгеймер, Миша? Типун вам на язык, – отмахнулся Клюжев, вставая с дивана. – Если б у меня на руках были материальные доказательства гипотезы, я б стал академиком. Или на весь остаток дней своих загремел в психиатрическую клинику… А так… Только догадки… Они, правда, основаны на вполне серьёзных наблюдениях… Но кому и как я смогу всё это доказать? А?

Профессор подошёл к окну, отдёрнул занавеску и загляделся на улицу.

– Мне доказывать ничего не надо, Фёдор Алексеич, – ответил Миша.

Удивительно, но он заинтересовался. Поднявшись с кресла, подошёл к профессору. Встал рядом.

– Просто расскажите то, что знаете. А потом покумекаем, что можно сделать. Вместе подумаем. Договорились?

– Договорились, – отозвался всё ещё раздраженный Клюжев. – Только давайте после ужина. И Татьяне Власовне пока ни единого слова… Ох, ты. По запаху чувствую, что стол уже накрыт.

И точно. Не прошло пяти секунд, дверь в гостиную отворилась, и на пороге выросла «Берёза».

– Мужчины, прошу к столу. Буду вас кормить запечёной олениной.

Решили совместить полезное с приятным. Полезное для Дарии и приятное для Эрно.

«Юнайтед» вечером принимал у себя «Арсенал», и молодой человек, будучи ярым болельщиком последнего, даже обрадовался, узнав, что подруга собирается в Манчестер.

Дарька даже к стадиону его не повезла – настолько вымотала дорога. Высадила возле шумной толпы лондонских фанатов, которые шли в нужную сторону, сама же, крутанув пятака, покатила в сторону клуба, в котором и должна была пройти встреча. Слава Богу, тот находился недалеко. Иначе сошла б с ума, продираясь сквозь нескончаемые красно-белые стада, гремящие трещотками и вопящие кричалками.

Ей повезло. На парковке перед заведением было пусто, если не считать антикварного чёрного «мерседеса» с левым рулём. Его машина? Поставив свой крошечный «мини» на соседнее место справа, Дария глянула в зеркальце, поправила макияж и, подхватив сумочку, вышла из машины. Открыв багажник, достала упакованную Фергюсовой секретаршей посылку.

В небольшом уютном зальчике джаз-клуба за стойкой сидел всего один посетитель. Бармена тоже не наблюдалось. Даже на горизонте. Футбол!

– Здравствуйте, – сказала Дарька по-русски, подойдя к мужчине. – Вадим, если не ошибаюсь?

– Вовсе нет. Не ошибаетесь. Дария? – повернул голову тот и улыбнулся. Правда, как-то вымученно.

Вообще, выглядел «очень интересный персонаж» совершенно неинтересно. Потухший взгляд уставшего от жизни человека, седая шевелюра, тонкие жилистые запястья, выглядывающие из широких рукавов потёртого замшевого пиджака. В ладонях зажат высокий бокал с апельсиновым соком.

– Что-нибудь выпьете? – поинтересовался Терпилов.

– От кофе б точно не отказалась, – кивнула Дарька. – Столько времени за рулём… Это, кстати, вам.

Она поставила тяжёлую посылку на табурет.

– И это тоже.

Конверт с письмом от Макферерли перекочевал из рук в руки.

– Спасибо, – произнёс Терпилов.

К коробке он не притронулся, но письмо быстренько пробежал взглядом. Оторвав голову от бумаги, включил кофе-машину, стоявшую справа от него на стойке. И улыбнулся девушке уже гораздо приветливее.

– Похозяйничаю, пока Фил пялится в ящик. Через минуту, Дария, будет вам эспрессо, – проговорил Вадим, снимая с табурета посылку. – Вы присаживайтесь. Открою?

– Конечно, – сказала Дария, устраиваясь рядом. – Коллекционируете корабельные колокола?

– Нет, что вы, – отозвался русский, вынимая рынду с «Гермеса». – Просто господин Макферерли действительно знает, какой подарок от него будет мне приятен. Извинения тоже приняты, можете так и передать. Нда… Водопроводчика из него не вышло, решил переквалифицироваться в продюсера? Что ж, наверное, это более безопасно для окружающих. И, безусловно, полезнее. Современную музыку давным-давно пора начать изничтожать, а он в подобных операциях – непревзойдённый мастер. Можно сказать, эксперт.

Терпилов вновь улыбнулся и легонько щёлкнул ногтем по колоколу. Тот загудел.

Дарька насупилась.

– Это ещё почему? – возмущённо спросила она. – Если вам не нравятся современные стили, совсем не значит, что вся планета должна слушать ваш допотопный джаз.

– Не обижайтесь, Дария. Вовсе не хотел вас задеть, – извинился Терпилов. – Но вот вам непрошенный и бесплатный совет: если хотите серьёзно заниматься музыкой – немедленно смените продюсера. Этот обязательно втравит вас в какую-нибудь авантюру.

– Зря вы так. Перестаньте, – попросила Дария. – Между прочим, я с музыкой завязала.

– Великолепно! – от души рассмеялся Терпилов. – Вы даже не представляете, как вы меня обрадовали этим известием. Чего ж вы от меня-то хотите?

– Великолепно? – совсем рассердилась Дарька, беря со стойку чашечку, подвинутую ей Вадимом. – Нет, вы это серьёзно?

– Более чем, – кивнул Терпилов. – Вы ждёте от меня каких-то объяснений?

– Вообще-то я ехала сюда за другим. За вашей историей. Фергюс сказал мне, что по ней можно… Впрочем, не важно. И теперь – да. Я жду от вас объяснений, – потребовала девушка, чувствуя, что еле сдерживается, чтобы не вылить кофе на голову этому самодовольному хаму.

– Мою историю мог бы вам поведать и сам Макферерли, – совершенно спокойно ответил Вадим. – Он в курсе абсолютно всех деталей. Я всё-таки думаю, что вы, Дария, оказались здесь совсем по другому поводу… Этот… эээ… Фергюс, которого вы натурально боготворите, ничего не делает просто так.

– Допустим, – ухмыльнулась Дарька. – И для чего ж я тогда тащилась через полстраны? Чтобы услышать, как вам не нравится моя музыка? Прекрасно! Вот честное слово, ушла б сейчас и на прощанье хлопнула дверью. Но мне ещё как минимум пару часов надо торчать в вашем городишке. Да и устала… Так что наслаждайтесь обществом. Одиночество ж невыносимо, правда?

Терпилов с интересом посмотрел на собеседницу. А девчонка-то с характером. Может, зря он с ней так?

– Простите меня, Дария, – произнёс Вадим совершенно серьёзно. – С хорошими манерами у меня и правда напряг. Кстати, насчёт вашей музыки. Не то, чтобы она мне не нравится… Но чего-то в ней не хватает. Вопрос – чего?

– Наверное, энергетики? – предположила чуть успоковшаяся Дарька.

– Что-что? – рассмеялся Вадим. – Энергетика необходима тяжёлой и лёгкой промышленности. Людям важнее совсем другое.

– И что, например?

– Например, душа, – пожал плечами Терпилов. – Безусловно, ваши цифровые эксперименты далеко небезынтересны, но если б вы решили продолжать в том же духе, то второй диск не собрал бы десятой части тех поклонников, что нашёл первый. Как-то всё у вас там не слишком естественно. Механически… Простите… А хотите наглядный пример?

– Пожалуйста, – попросила Дарька, она совсем перестала обижаться.

Слушала не без интереса. И понимала, что Терпилов был почти прав. Почему «почти»? Ну, уж нельзя, наверное, говорить, что, записывая музыку, она не вложила в неё ни капельки души. Хотя, Макферерли тоже о чём-то таком говорил…

– Подождите пару минут, – попросил Вадим и, спрыгнув с высокого с табурета, пошёл к выходу.

Как и обещал, вернулся через две минуты с громоздким чемоданом. Положив его на стол, открыл. Достал сверкающий полировкой чёрно-белый аккордеон. Накинув на плечо ремень, уселся на стул. Кашльнув, спросил:

– Готовы?

– Вполне, – ответила девушка, повернувшись к стойке спиной. – Что вы собираетесь мне сыграть?

– Давайте так, – попросил Вадим. – Сначала исполню одну вещицу, а потом вы скажете мне название. Или хотя бы имя композитора. Условия принимаются?

– Принимаются, – насторожённо улыбнулась Дарька.

– Тогда поехали.

Терпилов играл минут пять. Дария, чтобы не отвлекаться на зрительные образы, прикрыла веки и совершенно искренне попыталась всем своим существом прочувствовать музыку. Подходя к эксперименту скептически, она собиралась разнести Вадима в пух и прах, но уже через несколько секунд волны экспрессии, выдуваемой мощными мехами под быстрыми пальцами виртуоза, лёгкий свист верхних нот и густые трубы басов захлестнули её в водовороте ощущений. Мелодия, выдаваемая Терпиловым то как бы порционно, то накатами, казалась смутно знакомой, но назвать имя композитора…