— Слава Всевышнему, — прошептала сквозь слезы Ари.

— Она говорила мне, что все не так, как мне кажется, — продолжал Леон. — Она учила, что настанет день, и ты вернешься, чтобы спасти королевство от разрушения. И еще она мне все время твердила, что ты любишь нас с Фелиной, но я не верил, так как отец внушал нам обратное.

Вскоре они подъехали к главному входу во дворец. Фелина встречала их в компании слуг. Она была уже совсем взрослой, хрупкая, одетая в нежно розовое платье, длинные русые волосы распущены и сплетены наверху розами, зеленые глаза полны слез.

Арайя первая выбежала из кареты и бросилась обнимать свою малышку. Они долго плакали, обнявшись. Ари шептала дочери, как скучала, как долго она ждала этого дня их встречи.

Когда Арайя вошла внутрь дворца, ее сердце невольно сжалось. Запустение, разруха, сырость и поблекшие краски кричали о горе, жившем в этих стенах долгие годы. Былое величие сменилось нищетой и ненавистью, щедро сыпавшейся с каждого обветшалого камня. Демид заметил боль его жены, сочившуюся из ее сердца. Он подошел к ней ближе и тихо шепнул на ухо:

— Мы все исправим, я тебе обещаю.

— Мама, твоя комната готова, там все выглядит так же, как и было до твоего отъезда.

Ари вытерла слезы с лица.

— Доченька, я бы хотела остановиться в храме Геры, надеюсь, он все еще стоит.

— Мама, да, только в нем я могла находить себе успокоение, — с улыбкой ответила Фелина.

Арайя и ее муж в сопровождении детей двинулись вглубь сада. Сияющий когда-то розовым перламутром каменный шатер, упирающийся резными колоннами в плодородные почвы родной земли, стоял теперь грустный, унылый, лишенный блеска и тепла. Капители утратили свою причудливую игру, потеряли цвет, казалось, что поругана сама идея данного храма — семья и любовь стали никчемным понятием в последние годы в Амалонии. Со слезами на глазах Арайя подошла к зданию, прикоснувшись теплой ладонью к холоду мрамора, словно желая согреть его.

— Ничего, — шепнула она, — скоро все измениться. Скоро все станет еще лучше, чем было.

Внутри все было по-прежнему, было видно, что Фелина действительно много времени проводила среди тишины этого дома. Из сада, единственного, не утратившего былую роскошь доносились чудесные ароматы жасмина, манговых деревьев, баньянов, смоковниц, бальзаминов, белой туберозы и золотистой чампы.

— Этот чудесный запах единственный напоминает мне о том, что я когда-то мечтала стать счастливой в этом дворце, — с грустью проговорила Арайя, обращаясь к самой себе.

Отдохнувши и помывшись после долго путешествия, вечером вся семья встретилась за ужином. Столовая сияла вновь рожденной жизнью. Несмотря на недавние государственные похороны, никто в стране не носил траур, и Арайя не винила за это людей. Наоборот, все вокруг оживало, напитываясь ветром перемен, так неожиданно ворвавшимся в затхлые пространства Амалонии. Слуги радостные носились с особым усердием, обслуживая их любимую Старшую Правительницу и ее семью. Столовое серебро и посуда были выдраены до блеска, помещение светилось свежестью недавней тщательной уборки, ставни были раскрыты нараспашку, освежая ужинавших вечерней прохладой. Из города доносились крики радостных гуляний в честь вернувшейся королевы. Приготовленные поваром Веравием блюда казались поистине произведениями искусства, и Арайя пригласила его в столовую, чтобы лично поблагодарить за старания. Она по-дружески обняла его, от чего он прослезился и восхвалял Бога за то, что Он услышал его молитвы и вернул Ари домой. После ужина, сидя у камина в нижней гостиной, семья тихо наслаждалась своим вновь приобретенным чувством полного счастья.

— Леон, сынок, — начала Арайя, — мы должны назначить дату твоей коронации. Фазар мертв, и страна нуждается в новом короле.

— Но я думал, что Демид, как твой новый муж станет управлять Амалонией, — спокойно сказал Леон. Теперь он был восхищен Демидом, всеми его внутренними качествами и готов был обожествлять его и служить ему верой и правдой. Он так разительно отличался от того человека, который отравлял ему жизнь столько много лет, что для молодого юноши он был героем из сказочных мифов, ожившим и горевшим для него пламенным примером.

— Нет, — мягко, но с несгибаемой внутренней твердостью, сказал Демид. Я увезу Арайю домой, там ждет наш народ, там росли наши дети. Леон, — Демид встал, и Леон тут же поднялся. Демид положил свою руку ему на плечо и сказал: — вся ответственность управления новым государством ложиться на тебя, ты должен восстановить былую славу Амалонии, твоя мать расскажет тебе все необходимое, но ты и Фелина — вы должны стать достойными правителями. Фелина, молодая и божественной красоты принцесса, я уверен, обладает не меньшей мудростью, чем ее горячо любимая мной мать. Демид лукаво посмотрел в сторону зардевшейся Фелины. Ее голубые глаза играли в пламени огня переливающимися огоньками. Немного помолчав, она сказала.

— Демид, прошу тебя, разреши мне поехать с вами. Я столько лет была лишена счастья быть с моей матерью, Леон имел возможность хотя бы чуточку побыть с ней, но я… — ее глаза заблестели наворачивающимися слезами.

Демид взглянул на Арайю, которая немедленно встала и присела рядом с дочерью, обняв ее и прижав к себе, словно маленькую девочку. Она с мольбой посмотрела на мужа.

— Хорошо, — Демид улыбнулся и погладил Фелину по голове, хорошо, ты можешь отправляться с нами и гостить у нас столько, сколько потребуется. Думаю из этого даже можно извлечь двойную выгоду, — Демид хитро улыбался.

— Что ты имеешь в виду? — спросила удивленная Арайя.

— Фелине уже восемнадцать и она до сих пор не нашла себе мужа, у меня в королевстве много знатных воинов и достойных мужей, уверен, некоторые из них покажутся ей весьма привлекательными.

Фелина заулыбалась и снова покраснела.

— Спасибо, Демид, — тихо сказала она и снова заплакала от счастья.

— У меня есть одно дело, которое мне не терпится сделать, — радостно сказала Арайя.

— Какое, — хором спросили все присутствующие.

— Завтра утром я мечтаю навестить Кайлиму, мою любимую матушку. Я так истосковалась по ней. Она будет счастлива познакомиться с Дарой и Арно.

— Да, она уже ждет тебя, мама, она с так мечтает вновь увидеть тебя, — сказала Фелина, переполняемая счастьем. Младшие дети тоже мечтали увидеть мистическую хранительницу Храма Луны.

Следующим утром Арайя в сопровождении мужа и детей неслась в карете по направлению к своему детству. Роскошные аллеи акаций и финиковых пальм все еще украшали дорогу к храму Селены. Утреннее тепло укутывало путешествующих своей заботой, воздух был ароматным и животворящим. Через час карета приблизилась к воротам храма, в котором Арайя росла, который был частью ее истории. Ее сердце разрывалось от волнения, глаза были полны слез радости. Подъезжая к храму, Ари заметила, что в отличие от Амалонии все здесь цвело и благоухало жизнью. Портик был свежевыкрашен в белоснежный цвет, мрамор не потерял своего благородства, фонтаны все еще пели в хоре с великолепием садов и парков. Карета остановилась и Арайя выскочила наружу.

По ступенькам спускалась великолепной красоты женщина, стройная, легкая седина волос придавала оттенок глубокой мудрости, лицо носило на себе оттенок прожитых лет, но глаза горели черным огнем. Женщина светилась счастьем.

— Кайлима, — Арайя бросилась ей навстречу, обнимая, целуя и плача.

— Кайлима, — шептала она сквозь слезы, прижимаясь к своей второй матери словно ребенок.

— Девочка моя, — впервые в жизни Арайя увидела ее слезы. — Вот все и кончилось, доченька, теперь все будет по-другому.

Кайлима тепло приветствовала Демида, вглядываясь в его внутренний мир с такой же легкостью, как если бы разглядывала его пиджак.

— Ты была права, Кайлима, — сквозь слезы говорила Арайя, — все было не так, как казалось, — она обняла своего мужа и поцеловала детей.

— Да, дитя мое, да, а твои младшие дети такие же красавцы, как и старшие! — Кайлима улыбнулась и пригласила всех к накрытому легкому обеду.