— Добро пожаловать, девочка. Мы ждали тебя давно. Ты будешь жить здесь, — Шами с нечто похожим на улыбку указал на дом, утопающий в роскоши зеленых густых тиковых деревьев. Двадцать четыре массивные резные колоны по кругу поддерживали розовый купол, сияющий под брызгами солнечных лучей.

— Этот дом построен в честь богини Геры, она поможет вам с Фазаром построить счастливую семью и теплый домашний очаг, — сияющая красотой и лучезарным светом сказала София.

— Благодарю вас, — смогла тихо промямлить Арайя.

— Не бойся, дитя мое, — София взяла ее за руку и увлекла за собой внутрь здания. Открытая терраса, кругом растительность. Персиковые ковры внутри комнат, запах благовоний, роза, можжевельник. Когда они вошли в дальнюю комнату, Арайя невольно распахнула глаза. Тигриные шкуры украшали полы, настилом укрывая холодный мрамор. Оранжевые гобелены свисали на стенах, пестрые рисунки, традиционные орнаменты. Справа на пьедестале возвышалась огромная мягкая кровать, восходить на которую было необходимо по небольшой лесенке. Вся комната освещалась свечами разных размеров и цветов. Искусные вазы с ручной росписью, садовые цветы с яркими природными ароматами. С потолка спускались причудливые кашпо, в которых торчали красно-розовые шапки. Золотые подсвечники мерцали среди мелких огоньков. Легкие белые шторы отгораживали комнату от открытой террасы, с которой можно было спускаться в глухую часть сада. Буйство растений здесь напоминало характер девушки, которая теперь должна была поселиться с ними по соседству.

— Добро пожаловать, — сказала София. — Располагайся, устраивайся, отдохни, наберись сил, сегодня вечером тебя ждет ужин и знакомство с моим сыном.

Арайя чуть побледнела. Это не ускользнуло от взгляда правительницы, однако она сочла лучшим покинуть девушку и оставить ее наедине с самой собой. Не зная, что делать, Ари вышла на террасу и села на белый полукруглый диван. На маленьком плетеном столике стояли фрукты, кувшины с водой и белым вином, маслины и разные сорта сыров. Девушка взяла кусочек сыра и начала его тщательно прожевывать. Отчаяние было готово накатить с новой силой, но Арайя сопротивлялась изо всех сил, мало успешно, но похвально за само старание. Сыр был запит двумя стаканами легкого вина, спасительный сон заставил девушку свернуться калачиком прямо на улице. Стояла жара, но в саду гулял ветерок, который убаюкивал девушку, напевая ей о счастливом будущем. Арайя заснула.

Девушка проснулась от аромата корицы, щекочущего нос. Сонный покой плавно начал таять и Арайя обнаружила себя в реальности строгой жизни. Возле ее кровати крутились две молодые симпатичные девушки, раскладывая наряды на кровати. Они улыбнулись и слегка поклонились входящей с балкона Арайе.

— Как вас зовут? — с улыбкой спросила Ари.

— Меня зовут Ремия, — ответила высокая стройная блондинка.

— А меня Лориф, — подхватила вторая. — Отведайте кружку бодрящего напитка жизни, который был бережно приготовлен нашей кухаркой Милой. Он придаст вам сил и бодрости.

Девушка протянула Арайе стеклянный фужер, инкрустированный драгоценными камнями и обрамленный золотом, который пах корицей и лимонным паром. Ари сделала глоток и поняла, что это был самый восхитительный напиток, который ей когда-либо приходилось пробовать.

— Благодарю вас, — глаза Ари все еще были напряжены, но немного смягчились, так как тревожные мысли на время отпустили ее.

Глотая напиток, Арайя рассматривала наряд, который был подготовлен для нее на сегодняшний вечер. Белоснежное платье из легкого атласного шелка каскадами спадало вниз, скорее всего на ней оно будет до самого пола. Подол был разрисован разноцветными яркими цветами, переплетающимися с зеленой листвой. Грудь была собрана в нечто наподобие резинки, скрученной во множество роз, окрашенных в разные цвета. Плечи были открыты, но платье держалось на тоненьких шифоновых бретельках красно-розового цвета.

— Господи, какое красивое, оно восхитительно, — воскликнула Ари.

Девушки нежно улыбались, и Ари подумалось, что они так похожи на жриц Храма, в котором она выросла. Какая-то странная нежность заструилась из ее сердца к этим юным чаровницам. Они, словно почувствовав это, начали суетиться вокруг нее, помогая раздеваться, принимать ванну в белокаменном резервуаре с розовой водой, протирая ее волосы и тело эфирными маслами, расчесывая ее шикарные рыжие локоны и одевая ее в роскошный наряд. Напоследок Ари одела белые сандалии с золотыми пряжками и подошла к зеркалу.

Рыжие локоны задорно завивались наверх, спадая в некоторых местах на плечи и спину. Белые и красные розочки, специально забальзамированные, невянущие в течение месяца, украшали прическу, живые и ароматные они были схожи с ней своей невинностью и внутренней страстью. Глаза были подведены тенями розового, бордового и белого цветов, ресницы подкрашены, длинны, касаются бровей, извиваясь и изгибаясь черной краской. Лицо чистое, словно персик, розовые румяна оттеняют щечки, на губах красная помада. Платье сидело, словно влитое, обнимало девушку, стягивая грудь снизу, но открывая ее в аппетитной небольшой ложбинке. Легкая ткань спадала на пол, сзади тянулся небольшой шлейф.

— Какое странное чувство, будто это вовсе не я, — задумчиво сказала Арайя.

Когда девушка вышла наружу, на улице уже было темно, время подходило к десяти часам. Арайю било мелкой дрожью, она дрожала, хотя улица была охвачена долгожданной прохладой после жаркого и душного дня. Дверь открылась, и в комнату вошел Шами. Его глаза странно блеснули, он довольно окинул девушку взглядом и сказал:

— Подойди, дитя. Арайя подчинилась. — Ты не должна бояться, дочка, — он взял ее за руки. — Ты будущая королева, — Ари зарделась. — Помни, — его глаза были уставшими, — я умоляю тебя, сбереги нашу страну, сбереги ее. Мой сын слишком горд, чтобы слушать мои советы, он эгоистичен, я упустил его… — он совсем поник и закашлялся. — Мне уже скоро будет пора идти к Богам, дочка, — он гладил ее руки… Его глаза выражали вселенскую грусть, он не боялся за себя, его долг был перед смертью позаботиться о своей стране.

— Как грустно осознавать свои ошибки тогда, когда понимаешь, что времени их исправлять уже нет, — продолжал Шами. — Фазар был единственным сыном, единственным наследником, София больше не смогла родить, такова была воля Творца. И в единственном дитя родители души не чаяли, все дозволяли, баловали и вырастили неплохого сына, если бы не его тщеславие, страсть к власти и управлению.

Шами достал из-под плаща темно-бархатную коробку, открыл ее и поднес к рукам Арайи. Ее взгляд упал на огромный кровавый кусок рубина, обрамленный в игриво изогнутую золотую оправу. Камень тянул ее к себе, словно змеиный гипнотизирующий взгляд, наполнял Арайю магическим ощущением власти. Он был живым, и она это остро чувствовала.

— Этот камень принадлежал всем женщинам нашего рода, теперь он твой. С днем рождения, детка. Шами взял толстую золотую цепочку и надел ее на шею девушки. Рядом с цепочкой лежали серьги с рубинами меньших размеров и огромный золотой перстень из того же камня, напоминающий мерцающее бордовое солнце. Арайя поблагодарила Правителя и надела серьги с кольцом. Последнее удачно уместилось на безымянном пальце. Ее тело, дрожащее до этого, неожиданно успокоилось и стало наливаться какой-то странной силой, словно не принадлежавшей ему, словно кто-то расширял его потенциал, давал опору для того, чтобы смочь жить дальше.

— Пошли, — Шами взял девушку за руки и увлек за собой. Улица была прохладной, кругом горели факелы, установленные на высокие, круглые железные подставки. Ароматы благовоний витали в воздухе, переплетаясь с запахами жасмина, магнолий и акаций. Ощущение праздника пропитывало все пространство, Арайя шла, словно в тумане, но волнение потихонечку стихло. Вместо него девушку охватило ощущение нереальности происходящего. Она была не способна мыслить трезво, ей казалось, что она двигается сквозь сон, который заставил ее потерять рассудок. Они вошли во дворец в какую-то странную узкую дверцу, которую не было видно во тьме. У входа их встречал огромный темнокожий слуга, который молча открыл перед ними дверь, а потом бесследно испарился, в то время, как они скользили по узким песочным коридорам, ярко освещенным свечами. Запах был сырым, но вполне приветливым, было очевидно, что это место скрывает своих путников от ненужных глаз.