– Да и ты наверняка помнишь, что там, в центре земли, мы читали с тобой, нельзя проделать сквозную дырку, да и луна у нас только одна. Это отражение. Если бы ты подошла поближе, то увидела и себя, – договорила Клава и потянула меня за руку. – А сейчас пойдем, осталось немного.

Клава шла и улыбалась. Она добрая и всегда помогает мне разобраться в том, что меня окружает. Ведь у меня не было никогда матери, а она очень подходит на эту роль. У нее невероятно добрые глаза. Вот смотришь в них, и так тепло становится на душе, а ведь когда тебя окружают одни лишь стены, эти глаза заменяют тебе целый мир, в котором хочется оставаться, где живет любовь и сострадание.

Вдали меж деревьев показались огоньки – это виднелась деревня. Ноги немного ныли от усталости, но бушующие эмоции от увиденного и пережитого за сегодняшнюю ночь не давали думать об этом. Небо немного порозовело и окрасило все вокруг предрассветными красками. Мы вышли из леса на дорогу, неровную, покрытую рытвинами, а где-то в ямах даже стояли лужи. Клава заботливо просила обходить их, чтобы я не намочила ноги. Она говорила, что если их намочить, можно заболеть простудой и тогда придется пить лекарства, а кому, если не мне, знать каково это, поэтому я аккуратно перешагивала каждую лужицу. Вдоль дороги стояли дома, каждый из которых был особенным. Таких интересных домиков в книжке я не видела. Самые крайние казались крупнее остальных: окна с резными ставнями, везде росли цветы, а позади домов благоухал сад с яблонями, где располагались лавочки и качели. Скорее всего, в этих домах люди живут богато, по крайней мере, богаче остальных. Другие дома на этой улице выглядели просто: низкий маленький домик, у кого-то крыша покосилась, где-то развалился забор, кое-где я увидела велосипед без колес, одиноко лежащий у некрашеного забора. Мне стало жаль его, даже захотелось подобрать ржавую железку и вернуть к жизни. А ведь можно еще приделать колеса и покрасить. Я хотела бы, чтобы у меня был велосипед, а тут лежит, только нужно его немножко починить. Оставалось дело за малым, я подбежала к ржавому велосипеду и попыталась поднять его. Звонок на руле нехотя звякнул, и вдруг залаяла собака. Лай доносился откуда-то из-за забора. Мне стало страшно и, вернувшись на дорогу, сложно было не заметить недовольство моей наставницы. Она взяла снова меня за руку и до конца нашего путешествия не отпускала.

Мы прошли через всю деревню, казалось, что домов больше нет, и улица закончилась, но когда мы обошли разрушенный храм, показался еще один маленький домик. Это был какой-то особенный уголок деревни, даже возникало чувство, что мы в каком-то необыкновенном мирке. Дом был одноэтажный, а стены белого цвета, кое-где были обвивались плющом. Перед входом росло множество самых разных цветов: розы, ромашки, незабудки, ирисы, – все смешивалось в единый пестрый хор и будто посмеивалось над моей растерянностью. Каждый цветок, словно живой, посматривал на меня и с удивленным видом покачивался на ветру. Мы подошли ближе и увидели потрясающую белую лилию, она источала божественный аромат, будто пахла целая клумба нежнейших цветов. На тоненькой длинной ножке возвышался белоснежный бутон, который царственно выделялся на фоне остальных цветов. Все это было как во сне только лучше.

Клава подошла к окошку рядом с дверью и постучала, но никто не ответил ей. Тишина начала прерываться легкими трелями птиц, словно не обращающих на нас никакого внимания. Клавдия постучала сильней. На этот раз в окне зажегся свет, а спустя какое-то время послышатся ворчливый женский голос, мне он показался крайне неприятным. Было удивительно, как женщина с таким суровым голосом может быть подругой Клавы? Я стояла и рисовала себе картину злой ведьмы. Интересно, а здесь есть поблизости ножка от стула?

Дверь немного отворилась, и нам навстречу вышла женщина лет пятидесяти на вид. Она была рассержена из-за столь раннего визита, но, не смотря на это, производила впечатление доброго человека. Волосы у нее длинные и заплетены в косу, опрятно уложенную чуть ниже затылка. Интересно то, что я не заметила ни одного седого волоска, они так и бросались в глаза насыщено-черным цветом. Несмотря на свой уже солидный возраст, она была удивительно хороша собой: статная, с белой кожей, что совершенно не похожая на деревенскую женщину, привыкшую к сельским хлопотам. Глаза у нее бездонные, пожалуй, я видела такие только у Клавы. Смотришь в них, и чувствуешь, что этому человеку можно доверять, наверно, поэтому она стала подругой Клавдии.

Женщина была крайне удивлена, увидев нас. Ее гнев мгновенно растворился, повис в воздухе. После минутной паузы женщина едва смогла вымолвить:

– Клава, неужели это ты? Как ты? Я уж не думала, что свидимся еще, – едва сдерживая эмоции, произнесла женщина.

– Дарья Матвеевна, – Клава едва смогла выговорить ее имя, слезы подкатывали к глазам.

Женщины обнялись, было абсолютно ясно, что они не виделись долгое время. Странно, что заставило их так долго находиться в разлуке? Я же чувствую, что они очень близки, может, они были в ссоре? Нет, не похоже, чтобы это было так, они слишком рады друг друга видеть. Наверно, какие-то весьма серьезные обстоятельства заставили разлучиться таких близких людей.

Дом Дарьи Матвеевны был такой уютный и теплый, в нем пахло козьим молоком и хлебом. Так хотелось лечь и уснуть, окунувшись в эту обстановку спокойствия и деревенской тишины. Это ночное приключение отняло у меня все силы, поэтому, как только я опустилась в маленькое мягкое кресло, мне стало понятно – как же я на самом деле устала. Женщины уселись на диване рядом со мной и начали свою неторопливую беседу. У меня же слипались глаза, но прикладывая остатки своих сил, я пыталась делать вид, что участвую в их разговоре.

– Клава, где же ты была все это время, я уж думала, что в живых тебя уже не увижу? – взволнованно начала Дарья Матвеевна.

– Мне пришлось переехать. После той истории у меня не было выбора, – усталым голосом отвечала ей Клава.

– Куда же? Как Петя?

– Нет его, уже десять лет прошло, Дашенька, – Клава тяжело вздохнула.

– Так, получается, все зря было? Ты себе всю жизнь сломала, и ничего не вышло… – Дарья Матвеевна опустила взгляд, но ни одной слезинки не показалось на ее глазах, хотя было видно, что эта новость была для нее шокирующей. Она предстала передо мной как сильная волевая женщина. Да, ее характеру можно было только позавидовать.

– Можно и так сказать, – продолжила Клава, – да и еще тут такое дело, понимаешь, мы в бегах, – было видно, как это сообщение удивило Дарью Матвеевну.

– Как же это? Кто же это? Откуда? – послышались взволнованные вопросы.

Но я уже едва не понимала происходящего, звуки сливались воедино. Последние силы оставляли меня, и перед глазами начали всплывать картинки прошедшей ночи. Я будто снова переживала все, нечто новое и непонятное для меня. Оглушающая тишина, такого отсутствия звука мне не приходилось ощущать. Мой разум снова окунулся в сонливую негу, но как приятно было ее чувствовать.

Раньше каждый сон был подобен испытанию, и с каждым погружением оно становилось все тяжелее. Здесь же все по-другому, воздух наполнял меня, и так легко-легко становилось на душе, словно я бабочка с огромными крыльями. Непередаваемое чувство, вокруг зеленые холмы, один выше другого. Если присмотреться, можно увидеть небольшие каменные глыбы, они будто спрятались под зеленым травяным одеялом. А под ними что-то звенит и переливается. Что же это? Где-то внизу бежал ручей, прозрачный и такой резвый, что возникало впечатление, что ему все нипочем. Как странно, вроде камни такие мощные, твердые, что может сломить их? Какую силу нужно приложить, чтобы сдвинуть их с места? А ручеек такой маленький, но все же сумел проложить себе тропинку сквозь каменные преграды, сделав их круглыми и гладкими. Получается, если чего-то очень сильно захотеть, то, невзирая на то, маленький ты или огромный, возможно преодолеть любые камни, какими большими они не были.