– Как думаешь, они смогут нас простить? – его глаза были наполнены всепоглощающей печалью. Холодный ветер трепал его всклокоченные волосы, а за горизонтом догорал закат. В тот момент он подумал о том, как неестественно холоден этот летний вечер. Он сжимал дрожащие ладони своей возлюбленной, пытаясь запомнить каждую маленькую черточку ее лица.

– Мне кажется, тебе не стоит беспокоиться, это все, что сейчас мы можем сделать, – девушка с любовью погладила огромный живот и закрыла глаза, положив голову ему на грудь.

– Дай мне пару минут. В таких делах не может быть спешки. Я понимаю, что должен сделать это, но… – он взволновано коснулся губами ее волос и глубоко вздохнул.

– Я даже не думала торопить тебя, если хочешь, мы сможем все отменить и еще раз обдумать, – она нежно посмотрела в его глаза и улыбнулась.

– Нет, мы на грани, поэтому принимать решение нужно сейчас. Это единственный правильный путь. Другого у нас нет. Я уже смирился со своей судьбой, но сможешь ли ты пройти все это?

– Я готова, – ее голос слегка дрожал, но она была настроена столь решительно, что уже никто и ничто не могло заставить ее изменить свое решение.

Он поцеловал ее, словно они расставались на век, и протянул зачарованный флакон. Ветер усилился, раскачивая высокие пшеничные колосья, с тяжестью бьющиеся о его порывы. Убедившись, что зелье начало действовать с первого же глотка, мужчина поспешил вслед за ветром, хотя это расставание стоило невероятных усилий. Но он искренне верил в то, что безумный план поможет ему спасти любимую…

О, Боже мой, как же болит голова. Я не помню ровным счетом ничего, что было вчера вечером. Еще эта жара, как можно находиться в таких угнетающих условиях? Обои в комнате вызывают ощущение того, что слой грибка на них куда толще, чем они сами, поэтому иногда мне кажется, что едва уловимый рисунок, разрывающий мой мозг, не что иное, как очередной шедевр жизнедеятельности бактерий, которые живут здесь, наверно, тысячу лет. Деревянный пол казался настолько ветхим, что, ступая на него каждый раз, ставишь ногу так аккуратно, чтобы не насажать заноз в ступни. Тишина и сдавливающая духота сводили с ума и приводили к головокружениям. От такой атмосферы боль не просто мучила меня, она проникала в глубину моего сознания и пожирала остатки рассудка. Кто я? Откуда? Как оказалась в этой ужасной комнате? Вот вопросы, которые мучают меня изо дня в день, но я не нахожу на них ответы. Большую часть своей жизни я лежу на жесткой койке в комнате, очень похожей на больничную палату, и изучаю окружающие меня предметы. В остальное же время я сажусь за стол, стараясь забыть обо всех тяготах своей нелегкой судьбы, и начинаю творить…

Где-то в глубине моей памяти, точно во сне, мне видится образ маленькой девочки, которая стоит перед мольбертом и фантазирует, изображает, мыслит. Каждое ее прикосновение к холсту превращает его в живое создание, которое двигается, начинает дышать, существует. Но я не уверена, я ли это или мой очередной сон? Откуда мне знать, ведь все, что я видела в жизни – это лишь мои сны, отображаемые на бумаге, и эти стены, скрывающие меня от внешнего мира.

Каждый день «ужасные люди» приходят ко мне, чтобы сделать укол. О том, зачем они делают это, мне ничего неизвестно, но «ужасные» говорят, что так положено. Потом я ложусь в свою кровать и засыпаю. Каждый раз, когда мои веки смыкаются, я погружаюсь в удивительный мир моих снов. Мои сны – самый важный материал для исследований. Как я могу судить из рассказов женщины, которая приходит ко мне мыть пол, «ужасные люди» что-то изучают.

Клавдия – единственный человек, который хоть как-то говорит со мной. Ей много лет, гораздо больше чем мне. Благодаря тому, что она рассказывает, я узнала, что стол – это стол, стул – это стул, что лежу я на кровати, а то место, где она находится, называется палатой. Клава добрая женщина, и я много раз спрашивала ее о том, почему эти люди «ужасные»? Но она только смотрела в пол и, тяжело вздыхая, ничего толком не могла мне объяснить.

Среди безликих серых дней ярким пятнышком светился маленький островок радости – мир в моих снах. Он потрясающий, там все мне кажется знакомым и родным, там много людей, предметов, которые я никогда вживую не видела, только в книге с картинками. Эту книгу мне подарила Клава на день рождения. Когда мои руки устают рисовать, я беру ее на колени и рассматриваю картинки.

Чего только я там не видела. Каждый раз, перелистывая страницы, я вижу на них все новые и новые детали, которые не замечала раньше. Словно окно в большой мир, книга помогает мне узнавать о чем-то новом, потому что в моей комнате нет окон, и о том, что находится за ее пределами, я могу судить только благодаря этой занимательной вещице. Наверно, за пределами моей бетонной клетки с серым потолком светит солнце, идет дождь и жизнь идет своим чередом, даже не догадываясь о моем существовании. У меня вместо солнца электрическая лампочка, она конечно, едва ли похожа на солнце, но мне от нее светло и она тоже горячая.

Однажды я попыталась дотянуться до своего «электрического солнца», но мне не хватало роста, чтобы осуществить задуманное, поэтому я села на пол и стала думать. А что если бы я была не я, а какой-то объект в комнате? Взгляд искал что-то, что могло бы заменить лампочку, для эксперимента, чтобы можно было потренироваться на полу, прежде чем лезть на потолок. Я заметила деревянный шкаф, в котором лежала моя одежда, картонные коробки со старыми вещами, из которых уже выросла, и рисунки, нравившиеся больше остальных, поэтому их жаль было выбрасывать. «Это лампочка!» – с увлеченным видом крикнула я и легла на пол, упираясь ногами в стену, которая находилась напротив «лампочки». Лежа на шершавом дощатом полу, я наблюдала за воображаемой лампочкой, а в голову приходили различные идеи по поводу того, как можно дотянуться до нее.

Сначала решила сделать канат, связав вместе простынь с наволочкой, и, закинув его наверх, взобраться к недосягаемой цели. Подобно «ужасным людям», я взяла лист бумаги и поэтапно нарисовала то, что планирую сейчас сделать. В тот момент мне казалось все это невероятно важным, словно я стою на пороге великого открытия. От чертежей пора было приступать к делу. Туго связав простыню, наволочку и еще пару каких-то тряпок, у меня получился довольно длинный канат. Я заняла исходное положение у стены и, лежа на спине, с размаху кинула петлю импровизированного каната в сторону шкафа. После очередной попытки петлю удалось набросить, и меня охватило волнующее чувство, казалось, что вот-вот истина снизойдет на мою голову. Из последних сил я карабкалась по канату в сторону деревянной «лампочки». До нее оставалось буквально несколько шагов, когда «лампочка» вдруг превратилась в старый деревянный шкаф и со скрипом начала крениться в мою сторону. Едва я успела закрыть голову руками, как в ту же минуту на меня рухнул древний великан, который проглотил когда-то все мои вещи. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в чреве деревянных полок, крючков и вешалок. Абсолютно ясно – эксперимент провалился.

Но не успела я расстроиться, как на глаза мне попались мои битком набитые картонные коробки, поэтому новый план родился сам собой. На этот раз я решила оставить в покое свой старый шкаф и справиться с поставленной целью только при помощи того, что лежало передо мной. Собрав выпавшие коробки, я сгребла их в кучу и начала возводить башню. Это не составило особенного труда, и через несколько мгновений я соорудила картонное нечто высотой в мой рост. После завершения строительства, меня вновь охватило чувство великих открытий. Недолго думая, я взобралась на коробки, и лампочка оказалась на расстоянии вытянутой руки. Она так ярко светила и манила меня, что не было сил отвести от нее свой взгляд, но все же на мгновение я посмотрела вниз. Вся моя комнатушка, казалось, могла поместиться на ладони. Оставалось дело за малым. Я протянула руку и дотронулась до лампочки, но она оказалась такой горячей, что рука тотчас отдернулась, покраснев от ожога, а башня, не выдержав подобных колебаний, пошатнулась, и в мгновение ока я оказалась на полу. Зато теперь мне стало абсолютно ясно, что если когда-нибудь увижу солнце, я ни за что не буду строить башню, чтобы дотронуться до него.