Информационный дисплей снова мигнул.

Послание изменилось.

И я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук; и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.

Откровение Святого Иоанна Богослова, глава шестая, Новый Завет. Речь шла о Страшном суде и всадниках апокалипсиса.

Первый всадник всегда мчится на белом коне, и вся ирония состоит в том, что до сих пор так никто и не смог прийти к однозначному выводу, кто он, Антихрист или Спаситель.

Его символы лук и венок.

Венок — знак славы и победы. Лук со стрелой нужен, чтобы сражаться. Но ему ни с кем не нужно сражаться, ибо следом за ним идут другие три всадника, обладающие еще более разрушительной силой.

Открытие печатей знаменует самое начало Суда.

Белый всадник появляется сразу после снятия первой печати.

Жутковатое выходит начало.

Да, я знал Библию, великую книгу всех времен и народов, не скажу, что слишком уж подробно, но знал. Она наверняка переживет человечество, так и не научившееся правильно ее толковать.

Пожалуй, только это и останется от нас.

Книга — подсказка, книга — ловушка, обещающая свет, но в сущности лишь подчеркивающая ограниченность человека.

Смело брошенный вызов, так и не принятый людьми.

Библия единственное, что сохранилось в полном объеме после гибели Земли. Все другие тексты были практически утрачены. Но никто особо не горевал по этому поводу, ибо всегда, во все века существовала лишь одна великая книга, и сейчас я был вынужден читать вырванные из ее текста строки, огнем горящие на синем экране.

Я не понимал, чего неведомый собеседник хотел от меня. Если апокалипсис уже близко, то люди вряд ли смогут что-нибудь изменить. Стать лучше мы уже не успеем, ибо у каждого на этой планете руки по локти в крови.

— Я тебя не слышу, — произнес я, постучав пальцем по мерцающему экрану.

Послание исчезло. Так же внезапно, как и появилось. Флаер начал снижаться. Перелет был закончен, я прибыл на место.

Как я и хотел, воздушное такси село на окраине города.

Замки на дверях разблокировались лишь после того, как я сунул несколько мелких кредитов в узкую щель на приборной панели.

Ушлая техника.

Дверцы поднялись вверх, и я вдохнул тяжелый смог Литтон-сити. Заметно тянуло гарью. Запах неприятно раздражал гортань. Внутри поля защиты автоматически включились фильтры, среагировав на возникшее неудобство.

Народу было просто уйма. Чертово перенаселение. На тротуарах не протолкаться. В мое такси тут же плюхнулся какой-то толстяк в рабочей робе, но, увидев перчатку на моей правой руке, тут же изменился в лице:

— Простите, я думал, машина свободна…

Он сделал неуклюжую попытку выбраться из флаера.

Я безразлично отвернулся и зашагал прочь. В спину мне неслись отрывистые извинения, толстяк все не решался взлететь…

Разумеется, «жнецы» уже были в городе. Я сразу почувствовал их, как только воздушное такси приземлилось.

Я дал знак держаться от меня как можно дальше. Привлекать внимание к своей персоне сейчас не стоит. В том, что каждый встречный шарахается от тебя, словно от прокаженного, нет ничего приятного. Хотя многим доминаторам нравилось подобное проявление всеобщего внимания.

Спрятав руку в перчатке в карман плаща, я с трудом нашел свободное место на движущейся ленте тротуара.

Справа от меня застыл андроид с клеймом «Импланты» на лбу, слева стояла высокая женщина в золотистой, похожей на змеиную кожу одежде. Глаза у нее были узкие, с желтыми вертикальными зрачками, между ярко накрашенными губами то и дело проскальзывал раздвоенный язык. В кобуре на поясе лучевик. В горожанке безошибочно угадывалась клиентка одной из многочисленных клиник доктора Морта.

Интересно, какие биотехнические новшества скрывались у нее под одеждой?

Город жил в своем привычном ритме. Кое-где я заметил трупы на усыпанной гильзами проезжей части, вокруг суетились коронеры и следователи СБ.

Обычное дело.

Я не был здесь больше года, но вокруг мало что изменилось. Все та же грязь, невыносимая теснота и утробный гул, создаваемый наземным транспортом и снующими между зданиями флаерами.

На каждом шагу работали генераторы дневного света. Кое-где мерцало само покрытие тротуара. Без этой подсветки на улицах Литтон-сити царила бы ночь. Сейчас было где-то около полудня, но разглядеть с земли небо не стоило и пытаться. Переплетения воздушных мостов между зданиями и неистребимый смог скрывали его.

Черт побери, да я уже забыл, какого оно цвета.

Кажется, бирюзового.

Я сошел с бегущей дорожки в самом центре города. Если священник не передумал встречаться, то он наверняка ждал меня в «Некрономеконе», маленьком клубе, расположенном в одном из переулков района Ножей.

Я зашел в ближайшую будку нейрофона и, набрав генетический код отца Тэтлиша, принялся ждать, пока компьютер искал его по городу.

Результат вышел довольно неожиданным.

Искомый человек не был найден.

Отец Тэтлиш отсутствовал не только в городе, но и в его ближайших окрестностях, иначе он был бы четко зафиксирован нейрофоном.

Свернув в переулок, я все-таки направился к «Некрономекону».

На противоположной стороне дежурили шлюхи, но ко мне им хватало благоразумия не приставать. Уж больно я походил на наемного убийцу.

Правда, жрицы любви были отнюдь не беззащитны. Почти у каждой кобура. Забавно, но шлюхи предпочитали тепловой рассеиватель. Игрушка примитивная, но убойная.

В «Некрономеконе» было довольно людно. В основном сюда приходили завсегдатаи, желая по большей части не только выпить, но и послушать современную музыку.

Со сцены уже вовсю жужжала какая-то малоизвестная блэк-металлическая группа местного разлива. Перевернутые кресты и пентаграммы в обилии украшали сцену. Ревущие, словно грузовые краулеры, гитары, громоподобная ритм-секция и рычащий, полный ненависти ко всему живому вокал словно лишний раз напоминали о грядущем Страшном суде.

Видя мою перчатку, посетители поспешно пропускали меня, давая дорогу к сияющей хромом стойке. Было среди них много измененных со всевозможными живыми украшениями на теле.

Пролетариат, основной клиент «Импланты». Услуги изменения внешности стоили сравнительно недорого, зато клиенту предоставлялась великолепная возможность выделиться из толпы своей уникальностью.

Многие были хорошо вооружены. В «Некрономекон» пускали без ограничений, поэтому каждый вечер из клуба выносили два-три еще тепленьких трупа, особенно когда сюда случайно заглядывали киберпанки, ненавидящие «черную музыку».

Бармен, престарелый сатанист по имени Мардук, встретил меня радушно:

— Паромщик, давно ты к нам не заглядывал. Я сел за стойку:

— Ты, Мардук, как-то изменился, что ли, помолодел на пару лет?

Бармен улыбнулся, демонстрируя желтые волчьи клыки.

— Ты, наверное, заметил мое оригинальное новшество?

И он моргнул третьим, налитым кровью глазом, вживленным прямо над переносицей.

— Только вчера повязку снял. Чешется, сволочь, прямо спасу никакого нет.

— Смотри, внесешь инфекцию.

— Я слежу за этим. Обошлось все недорого. Правда, рекламные агенты «Импланты» слегка меня поимели.

— Да ну?

— Утверждали, что иногда я буду видеть при помощи третьего глаза потусторонний мир.

— И ты им поверил?

— Конечно. Мой приятель такой вот вставил, регулярно в ад заглядывает.

— Вживленные скопообразы?

— Так и ты о них слышал?

Я кивнул:

— Не отчаивайся, может, еще заработает.

— Пить будешь? Я призадумался:

— «Роза Ветров» есть?

— Обижаешь. — Мардук тут же протянул мне запечатанный спостер.

Упаковку можно было открыть, а содержимое выпить, но я предпочел более короткий путь. Закатил рукав плаща и, приложив спостер к запястью, слегка надавил на крышку. Четыре пневмоиглы мгновенно впрыснули алкоголь в кровь.