— Хорошо, — развернувшись и обращаясь ко всем, сказала я. — План меняется. — Я посмотрела на пони (и грифину), зашедших со мной так далеко. Часть меня смертельно боялась того, что я должна была сказать. Но часть меня знала, что иначе поступить было нельзя. — Нам нужно разделиться.

Прежде чем кто-нибудь начал бы возражать, я объяснила:

— Сейчас Анклав движется к Собору. И они прибудут туда часов через несколько, так? — я посмотрела на Каламити, кивнувшего в знак согласия. — А все вместе мы пойти не можем. Ксенит не следует беспокоить, в особенности после того, как Лайфблум использует своё заклинание. — И с большим нежеланием я добавила: — Как и адского пса.

Вельвет Ремеди тихо согласилась, глядя на своих пациентов. Лайфблум подошёл к кровати Ксенит, готовясь произвести заклинание трепанации.

— Я и Лайфлум должны остаться, — произнесла Вельвет, избавляя меня от необходимости говорить это. — А ты, любовь моя, должен идти, — грустно улыбнулась она Каламити.

— Паерлайт, защищай их, — дала я указание. Жар-феникс заворковал, выпрямившись, и отсалютовал мне одним крылом.

— Я не знаю, смогу ли я сделать это, — признался Каламити. — После всего, что они натворили, после того, как столько пони погибло... Я знаю, Отэма нужно остановить. Но я не думаю, что смогу... — Он посмотрел на меня большими глазами, полными боли. — Мой родной брат.

Я вспомнила, как изменился Прайд, узнав о том, что Анклав отметил Каламити как подлежащего уничтожению. Именно Отэм Лиф (его родной брат!) приказал ликвидировать моего лучшего друга.

— Тады удачно, что я с вами пру, — сказала Реджи уверенно.

Вельвет Ремеди бросила страдальческий взгляд.

— Это трудно — идти против родни, — сказала Реджи. — Завалить собственного брата... Я не думаю, что мне бы удалось подобное, если бы Кейдж стал плохим. Никто не станет тебя обвинять, если ты не возьмёшь на себя этот выстрел.

Каламити смотрел, как она проверяет, заряжены ли её пистолеты, пистолеты, которые он изготовил специально для этой молодой грифины.

— Если тебе это хоть как-то поможет, ты всё равно поможешь положить конец его зверствам, — сказала она ему. Меня поразило, что Реджи рассматривала свои пистолеты как замену Каламити — словно это он принимал участие в деле, что должен был сделать, но не решился на это сам — во многом так же она относилась и к ножам Кейджа.

— Ну, Лил'пип, каков план? — спросил Каламити. — Каким макаром мы собираемся пройти через мили огня и чего б там ни было ещё, что Вечнодикий держит в рукаве, и добраться до базы Красного Глаза быстрее них?

— А мы и не собираемся, — ответила я ему просто. Я подняла копыто к небу, указывая на «Громовержец». — Нас подвезут. На этом.

* * *

Каламити, Реджи и я собирались, когда засветился рог Лайфблума, пытавшегося совершить чудо. У нас не было много времени: мы хотели дать «Громовержцу» достаточно, чтобы миновать нас, но не собирались позволить ему скрыться из виду.

— Это тайная операция, — объявила я, поморщившись от стонов, которые раздались в ответ. — Эй, у нас же есть два стелс-плаща. — Я показала на накидку адского пса, лежавшую рядом с плащом Ксенит. — И ещё у меня есть улучшенный СтелсБак.

— Которому хватает заряда всего на несколько часов, — напомнила мне Вельвет Ремеди.

— Верно, но у нас всё равно нету ничего лучше, — согласилась я. — Когда мы доберёмся до места, мы достанем силовую броню Анклава для Каламити, а я возьму его стелс-плащ.

— Вот дерьмо, — пробормотал Каламити. Он опустил голову, роняя шляпу на землю. — Тогда её придётся оставить тут. — Пегас взглянул на свою чёрную ковбойскую шляпу. Половина её сгорела ещё в Пиратской Вспышке. Честно говоря, она уже перестала быть похожей на шляпу и смотрелась теперь совсем не так, как раньше. Она скорее стала лишь напоминанием о том, какую боль испытал тогда мой друг. Меня передёрнуло при мысли об этом.

— Я любил эту шляпу.

— Я сохраню её до твоего возвращения, — пообещала Вельвет Ремеди. В этих словах мне отчасти послышалась её попытка убедить себя, что он обязательно вернётся.

Яркий алый свет вспыхнул вокруг Ксенит, а потом образовал нечто похожее на нимб вокруг её головы, делая зебру отдалённо похожей на спящего ангела. Я вспомнила, как однажды она спасла свою дочь, отрастив себе крылья, как у летучей мыши. Моё воображение тут же нарисовало мне несколько совершенно нелепых сочетаний этих двух вещей.

Лайфблум обливался потом от напряжения, пытаясь оставаться сконцентрированным.

Каламити вывалил содержимое своих сумок (готова поклясться, груда вещей на полу была куда больше, чем могло вообще поместиться в его сумках, и среди прочего в ней было несколько бутылочек и склянок с сушёными травами и порошками, которые Каламити, очевидно, уже стащил из хижины), заявив, что хочет путешествовать налегке.

— Ты не станешь сражаться с братом, но унесёшь с его корабля всё, что сможешь, да?

— Агась.

Реджи тем временем была уже готова и сейчас стояла в дверном проёме, куря очередную сигарету. Увидев это, Вельвет Ремеди шикнула на неё.

— Ага-ага, — закатила глаза грифина. — Буду курить — спалю лес или ещё чё-нить.

— В конце концов, просто подумай о своём здоровье, — ответила Вельвет.

Реджи удивлённо подняла бровь, а затем обвела крылом нашу разношёрстную компанию.

— Ну да. Это в моём стиле. Выбирать то, что уж точно никак не повредит здоровью.

Вельвет открыла на мгновение рот, уже готовясь возразить, но потом, похоже, смирившись с поражением, закрыла его и лишь спросила:

— Уже слишком поздно?

— Это ты по поводу курения, или того, что я с вами? — Реджи выпустила колечко дыма. — Как мне кажется, бросить — всё равно что сказать: я ошиблась, когда настояла на своей помощи. Или сказать, что Кейдж тоже ошибся. В общем... этого просто не произойдёт.

Но Вельвет не была настроена обсуждать решения, которые Реджи приняла в своей жизни. Вместо этого она повернулась ко мне.

— Литлпип... пожалуйста... скажи честно... — Её голос звучал надломленно, а во взгляде читался ужас. — Сколько времени пройдёт, прежде чем пожар доберётся до Флаттершай? — Она нервно сглотнула. — Он ведь уже добрался. Да? Она уже мертва? Или... или... — Моя подруга не могла заставить себя сказать, что Флаттершай прямо сейчас умирает. Но можно было ясно понять по выражению её мордочки, что она уже представила себе, как кобыла министерства сгорает заживо, умирая в медленной и мучительной агонии. Это был слишком жестокий конец для её и без того полной жестокостей жизни. Я не могла заставить себя сказать, что, по самым радужным прогнозам, пожар достигнет тех мест к ночи. Может, это и была исковерканная доброта, но я просто не могла сказать Вельвет правду. Это бы просто сломало её.

Я уже открыла рот, чтобы солгать, но меня прервали, прежде чем я вымолвила хоть слово.

— Это не имеет значения, — сказала ей Реджи, притягивая взгляды всех, кто находился в этой комнате. Кроме Лайфблума — единорог был полностью сконцентрирован на своём заклинании.

Вельвет уставилась на нее, открыв рот. Казалось, можно было почувствовать, как её сердце сейчас разрывается на части.

— Ч-что?..

Реджи немного опешила.

— Погодите... — Она уставилась на всех нас. — Вы что, в самом деле ничего не знаете?

— Не знаем чего? — осторожно поинтересовался Каламити.

— Огонь не сжигает деревья, — заявила грифина. Похоже, что после такого заявления не только мне пришлось подбирать челюсть с пола. — Чёрт. — Реджи покачала головой. — Гораздо проще показать вам. Всё равно на слово вы мне не поверите.

— Что значит "не сжигает"?!

— То и значит, — ответила Реджи. — У меня была возможность полюбоваться на это, когда вы убежали, оставив меня едва живую там, на дереве, — начала грифина, однако её слова не звучали обвинительно. Казалось, что она даже находит это весьма забавным. — Там была бригада поджигателей Красного Глаза. Промаршировала мимо меня, паля из своих огнемётов во всё вокруг. И клянусь именем матери, что огонь проходил прямо сквозь стволы деревьев.