Я перевела свой взгляд, уставившись в темноту внутри "Абсолютно Всего". Грифон-телохранитель Дитзи Ду всё ещё сидел у окна на втором этаже, как ястреб высматривая поднимавшихся пегасов... или, ну, как грифон.

Ужас пробежал по мне, как только я осознала, что ещё никто не позаботился о Дитзи Ду. Я могла видеть её со спины, освещённую свечением Паерлайт. Недвижимую. (То, что она не двигается, ведь нормально, да? — отчаянно спросила маленькая пони в моей голове. — Это ведь ещё ничего не значит. Гули и так мало двигаются. СтилХувз мог стоять на одном месте часами... Богини, бедный СтилХувз.) Сильвер Белл сидела рядом с кроватью гуля, жар-феникс свернулся у её передних копыт. Маленькая пони в голове перестала оплакивать моего Рейнджера, ушедшего достаточно давно, и вздрогнула, вспомнив, насколько вредным могло быть свечение Паерлайт для маленькой кобылки. Я молилась Богиням, что Дитзи Ду не потеряла весь свой запас Антирадина в тот момент, когда её фургончик разлетелся на кусочки.

Я попыталась подняться на копыта, надеясь доскакать до них, но ноги не выдерживали моего веса. Я взглянула на медицинский дисплей Л.У.М.а, надеясь, что меня не так уж и сильно поранили во время битвы. Да, броня защитила меня, но я была исчерпана, эмоционально жестоко избита, и в последний раз я спала перед похоронами. И только солнечный свет давал мне силы и энергию для того, чтобы идти вперёд. Даже если он был "исковеркан".

И тут свет начал тускнеть.

Я обратила свой взор к небу. Высоко над нами Анклавовские пегасы летали от одного края синего круга к другому, рисуя параллельные полосы из облаков на просвете. Странно, я вспомнила старую историю о фигуристах, разрезавших таким способом лёд во время Зимней Уборки. Но когда тонкие линии из облаков начали густеть, разбухать одна за другой, заполняя синие промежутки, я поняла, что это выглядит так, будто кто-то медленно закрывает жалюзи на окне. Пегасы снова заперли солнце.

Облачный занавес.

* * *

Мои мысли казались мне тёплыми, умиротворяющими и слегка пушистыми, словно плюшевый медвежонок, которого я обычно обнимала, засыпая. Лечебная микстура Канди содержала приличную дозу рома.

Каламити обнаружил меня рухнувшей в дверном проёме, пытающейся доползти до Дитзи Ду, и настоял на том, чтобы отправить меня в госпиталь. Я протестовала, так как не считала себя раненой настолько серьёзно, чтобы отвлекать на себя внимание, необходимое другим пони. Но я зря волновалась. Мне нашли койку примерно в полуквартале от переполненной клиники, освободили от доспехов и напоили из "исцеляющей фляги", содержимое которой сильно отдавало алкоголем.

Стоны и рыдания обволакивали меня, как густой дым. В воздухе витали запахи алкоголя, крови и жжёной плоти. На койке рядом со мной лежал пожилой земной пони с зёленого цвета шкуркой. Он вышел на улицу только для того, чтобы увидеть солнце, и лишился задней ноги. Канди с горечью в голосе говорила его внукам, что их дедушка крепко уснул и может проспать ещё очень долго. Молодая кобылка, обняв жеребёнка, который был немногим моложе её, разразилась в рыданиях.

Мне тоже хотелось разрыдаться. За СтилХувза. За Вельвет. За молодую кобылку, чей прах я носила в бутылке. За Дитзи Ду... Хотя я надеялась, что она выкарабкается. И за тех, кто не смог. Но я не могла. Я слишком устала для этого. И вокруг было чересчур много пони. Маленькая пони в моей голове шептала, что моя боль, моя скорбь — это моё, личное. Я могла плакать вместе с Каламити. Или с Хомэйдж. Но не перед всеми этими пони.

Каламити лежал недалеко от меня, шляпа сдвинута набок, а взгляд направлен в грязь под его ногами. Мой друг не плакал, но даже он не мог скрыть свою боль. Всем сердцем мне хотелось подойти к нему, обнять, но мои ноги меня не слушались.

— Мы исправим это, — заверила я его.

Каламити замешкался. Он смотрел не на меня. Взгляд моего друга был направлен на ряды бугорков, покрытых простынями. В каждом из них угадывались знакомые до боли формы — это были тела погибших сегодня пони.

— Нельзя исправить смерть.

Его тихий голос был унылым, разбитым. Мне хотелось зарыться в землю, лишь бы только не слышать его.

Я представила СтилХувза, мрачно шагавшего среди тел под простынями, отдававшего дань уважения павшим. Он должен был быть здесь, рыдала маленькая пони в моей голове. Затем моё извращённое воображение представило его как одно из этих тел. Я поперхнулась и отвела взгляд.

Я посмотрела на Канди, мои глаза следили за белой земной пони в жёлто-розовом халатике медсестры. Я фантазировала о ней один раз, и она стоила того. Но сейчас я жалела, что она не Вельвет Ремеди, навыки единорожки были крайне необходимы.

Или не Хомэйдж. Это было эгоистично, но я ничего не могла с собой поделать. Хомэйдж могла вылечить и успокоить меня лучше, чем ящик слабых лечащих зелий с ромом. Хомэйдж была солнцем для меня. Её присутствие согрело бы меня, её нежные слова прогнали бы мрачные мысли из моей головы. А её язык, спускающийся всё ниже, к...

Мои фантазии прервал Рейлрайт. Чёрно-серому жеребцу составила компанию безволосая, покрытая шрамами кобылка, которую я уже видела с ним. Её рейдерская броня не скрывала кьюти-марку: чёрный, иглоподобный кинжал, с которого капает кровь.

Мои глаза сузились.

— Ты дал Красному Глазу жар-бомбу, — выпалила я, когда он открыл рот, собираясь что-то сказать. Рот резко закрылся. Воздух между нами стал холоднее и начал потрескивать от странной, невидимой энергии.

Каламити встал, мрачно смотря на него.

Лысая пони вклинилась между нами, не обращая внимания на распри между мной и мэром, или не в состоянии понять, что к чему.

— Ничёсе. Терь я понимаю, каково это, — заявила она. — Чертовски здорово разок оказаться богиней проклятой героиней. Биться вместе с ангелами и типа того.

— Кто ты такая, черт побери? — проворчала я. Она выглядела, как рейдер. И разговаривала так же.

— Стилетто. — Её лицо перекосила дикая улыбка. — Рейдеры Разбитого Копыта... хотя какие мы теперь, к чёрту, рейдеры. Защищаем пустошь за крышечки и забавы ради.

Пони Гауды. Разбитое Копыто нанимало наёмников. Водилось с шипастыми пони, которых я видела раньше, и с грифонами-телохранителями, как у Дитзи Ду. Я знала, что Гауда не только объединяла свои силы, но и думала, что делать с "червивыми яблочками" в их рядах. Может, она решила, что эти бывшие рейдеры недостаточно мерзки или недостаточно безнадёжны, чтобы поближе познакомиться с её когтями, но не настолько, чтобы позволить им ошиваться рядом с домом?

— А ты её для него рванула, — с каменным лицом сказал Рейлрайт.

— Он угрожал этой бомбой Хомэйдж! — прошипела я. А поняв, что это имя для него ничего не значило, добавила: — Он угрожал всей Башне Тенпони. Тысячам пони!

— Твои действия поставили меня в трудное положение. Мне надо было показать Красному Глазу, что Новая Эплуза не против него, — негодовал Рейлрайт. — К тому же, думаешь, я предпочёл бы держать в городе неразорвавшуюся жар-бомбу? Да никто бы так не поступил. Это же чистой воды безумие!

Я чувствовала, что мои нервы натянуты до предела. Несмотря на истощение, я прилагала огромные усилия (Будь Милым), чтобы не врезать ему копытом по морде.

— Между прочим, ты, кажись, по-любому на Красного Глаза работаешь, — прошептал Рейлрайт. Жеребец непонятно усмехнулся. — От уничтожения его работорговцев и к уничтожению его врагов... Хрен бы кто догадался, что до такого дойдёт.

Чрезвычайное усилие. Каламити ощетинился, предостерегающе заржав.

— И у него, кажись, на тя планы.

Что ещё?

Очевидно, Стилетто заскучала. Она отошла в сторонку, села и стала начищать шипы на своей броне, глядя на небо.

— Ты о чём? — спросила я, неуверенная, что хочу знать ответ.

Рейлрайт пожал плечами.

— Не уверен. Но я пришёл сказать, что ты можешь возвращаться в Новую Эплузу, — сказал он. — Нет смысла тебя избегать, если ты в активе у Красного Глаза. Не буду говорить, каким непопулярным это решение сделало меня среди орды любителей этого ДиДжея Pon3. Мне вообще повезло, что мэром остался, — пробурчал Рейлрайт.