Грифина подняла три когтя-бритвы и начала загибать их.

— Вы можете выбрать работу в Группе по Восстановлению Стойл. В области Филлидельфии находится много Стойл, богатых ресурсами. Но Стойла, как правило, опасны. Они зачастую имеют собственную систему безопасности или собственные... уникальные опасности.

Я вздрогнула, почувствовав новую волну ярости.

Грифина нахмурилась.

— И, конечно, есть Стальные Рейнджеры, которые охотятся за той же добычей. И, прежде чем у вас появятся какие-либо неправильные идеи, позвольте мне предупредить вас: Стальные Рейнджеры сразу убьют любого, кто встанет у них на пути перед изъятием старой собственности Стойл-Тек. Они начнут убивать вас так же быстро, как начали бы убивать нас. А в тех редких случаях, когда в Стойлах есть ещё живые жители, они, как правило, убивают их всех тоже. А Красный Глаз даёт им те же варианты, что и вам.

Мои глаза расширились, моя челюсть упала. Изнасилуй их Луна своим рогом!

— Если вы проработаете два года в Группе по Восстановлению Стойл, Красный Глаз обещает вам свободу. Вы будете помечены и получите разрешение жить так, как вам захочется. — Грифина понимающе ухмыльнулась, — До тех пор, пока вы не решите стать проблемой.

Два года. Это... не вариант. Но я действительно сейчас думала не об этом. Я думала о том, что мне с Блюберри Сэйбр нужно будет обменяться парой очень очень грубых фраз. Я уже выбирала патроны для знаков препинания.

Загнув второй коготь, Стерн продолжила:

— Вы можете работать в кратере Филлидельфии. Красному Глазу нужны радиоактивные материалы, и этот кратер просто сокровищница, заполненная ими.

Если Блюберри Сэйбер можно было верить, а с её стороны было бы глупо врать о моей цели, то я знала, зачем Красный Глаз раскапывал кратер. Ему нужно было топливо для реактора. Но работать в эпицентре взрыва мегазаклинания... даже в противорадиационном костюме это было бы смерти подобно!

— Красный Глаз заявил, что любой пони, который проработает полные шесть месяцев в кратере Филлидельфии, будет лечиться от лучевой болезни и получит свободу. — Её клюв скривился в ложно доброй улыбке. — Но так как он такой благотворительный жеребец, Красный Глаз недавно сократил срок до всего четырёх месяцев. — Я подозревала, большинство пони умирали от отравления в течение трёх.

— И третий вариант, — сообщила нам Стерн, держа оставшийся коготь, — состоит в том, чтобы сражаться в Яме. Яма — арена для битвы, пони против пони. В каждом Турнире по шесть раундов, и обычно Турнир проводят один раз каждую неделю. Чаще, если Красный Глаз почтит нас своим присутствием.

Грифина посмотрела сверху на нас, оценивая жалостное стадо новых рабов.

— Если вы последовательно переживёте шесть турниров, то не только получите свою любимую свободу, но и почётное место в армии Красного Глаза. — Она выпрямилась, сердито смотря на нас. — Но, откровенно говоря, никто из вас не выглядит достойным такой чести.

Чернотелая грифина фыркнула.

— Тем не менее, для меня дело чести — дать вам этот вариант. Просто постарайтесь не быть слишком лёгким врагом для вашего оппонента, если всё-таки выберете его. — Затем, нахмурившись на нас ещё раз, она предупредила: — Это способы, заработать свободу. Но есть ещё два способа получить её. Вы можете в любое время решить присоединиться к Единству. Если вы сделаете это, то ваша судьба будет в копытах Богини. — Она сказала это слово, как будто оно было неприятно. — Или, конечно, вы можете обрести свободу через смерть.

— Попытайтесь сделать что-нибудь глупое, попробуйте бунтовать, попробуйте бороться, попытайтесь сбежать... Что угодно из этого — прекрасный способ умереть ужасной смертью. — Стерн пригвоздила нас взглядом. — Но это то, чем они являются.

* * *

Добро пожаловать в Филлидельфийскую Ферму Развлечений!

Выцветшее, преувеличенно-большое изображение головы Пинки Пай и её передних копыт выглядывало, свесившись с верхушки стальных кованых ворот в виде арки. А за ней простирались гниющие руины того, что когда-то было огромным парком аттракционов. Я помню его по изображению на плакате в лачуге СтилХувза. ( "Таким должен был быть Гранд Галлопин Гала! Каждый день! Всегда!)

Нас погнали через арку. Значительная часть старого парка развлечений, где раньше проходили ярмарки, была приспособлена под жилища для рабов. Мне выделили циновку из соломы где-то в ограждении, где пони когда-то носились в небольших вагончиках, врезаясь друг в друга для развлечения. (Так как я была новенькой, мне не приходилось рассчитывать на четыре стены, только на крышу. И мне сказали, что я должна быть рада и этому. Дождь в Филлидельфии, как меня предупредили, жжётся.).

На тропинке к воротам, я увидела рабов, запряженных в те самые вагончики, расчищающих груды булыжников и одновременно тянувших за собой колесницу, в которой стояла пони-рабовладелец, которая хлестала их кнутом, если они шли недостаточно быстро. Либо если рабовладельцу нравились звуки, которые издавали бедняжки под ударами плетью. Либо ей просто было скучно.

Проводил ли хоть кто-нибудь из тех замученных пони свои ночи на Плугодроме? Заебись ирония.

Когда-то жеребята и молодые кобылки протащили бы своих родителей целые мили, чтобы играть и веселиться на глупых аттракционах и представлениях Филлидельфийской Фермы Развлечений. Теперь это был чудовищный памятник рабству и смерти, окрашенный в яркую, отслаивающуюся краску.

Пинки Пай не одобрила бы.

Над нами проплывали три Шара Пинки Пай по постоянной орбите над старым парком аттракционов. Один свободно перемещался, другие два были закреплены по одному на каждое из двух самых высоких зданий, которые ещё стояли по эту сторону Стены. Первый был привязан к старому отелю, избитому, но не сломленному, который возвышался всего в нескольких кварталах за пределами восточной окраины Филлидельфийской Фермы Развлечений. Огромная надпись на балконе на двадцатом этаже была изржавевшая и давно потерявшая своё освещение, но даже без него я могла признать отель Альфа-Омега с фотографии в статье, что я видела пару дней назад.

Второй Шар Пинки Пай был привязан к зданию, возвышавшемуся прямо из Фермы Развлечений. Оно явно было стилизованно под амбар, выглядя как ничто иное, как колоссальная версия здания на Ферме "Сладкое яблоко". Первые этажи были покрыты фресками ярких цветов и изображениями сказочных персонажей, большинство из которых соскользнули с Обрыва Детского Легкомыслия в Долину Тревожных Образов. Американские горки, которые описывали петли по всему парку развлечений, проходили сквозь здание на уровне шестого этажа. Огромная радио-баншя на крыше "амбара" была изменена, чтобы выглядеть как огромный смешной флюгер.

Я поняла, что смотрю сейчас на Филлидельфийский центр Министерства Морали.

Я должна была знать. Пинки Пай и её министерство создали спрайт-ботов. Источник вещания спрайт-ботов должен был быть в каком-то из центров Министерства Морали. Он был недостаточно мощным, чтобы охватить Мэйнхэттен, но каждый спрайт-бот ретранслировал сигнал, что позволяло Министерству Морали повысить эффективность до бесконечности. Когда Красный Глаз захватил центр, он просто добавил свои проповеди в список воспроизведения. Саму же музыку Министерство Морали транслировало ещё до войны.

Как будто в насмешку над моим откровением, в динамиках заиграл клавесин, и полились слова песни:

"Вы должны делиться, вы должны заботиться. Это то, что вы должны сделать!"

Я действительно очень захотела пушку.

— О, смотри, — крикнула кроваво-красная кобыла, чьи тёмно-зелёные волосы были уложены в форме шипов. Она развалилась на зрительских перилах арены Плугодрома. — Свежее мяско!

Рабовладельцы, которые шли с нами, ушли. Гнаш кинул мне прощальный взгляд, который я не могла никак объяснить. И нас оставили одних с другими рабами. Многие не обращали на нас внимания. Большинство, удостоившее нас взглядом, делало это с печальным, смирившимся выражением.