Я кивнула. И задумалась, не пригодится ли Хомэйдж бывший сырный магазин.

— Второй вопрос касается детей Монтерея Джека...

Я навострила уши. Что же с ними?

— ...которым, согласно закону, разрешено оставаться в личных апартаментах до конца этого месяца. Так что, хотя формально вы и владеете собственностью, боюсь, что вы не сможете прогнать их до первого числа...

Я чувствовала себя так, будто на меня рухнуло пианино.

Благодаря запутанному законоёбству Башни Тенпони, я стала той, кто выкидывает детей Монтерея Джека в объятия беспощадной пустоши!

Я почувствовала, что наконец-то вижу то, что было скрыто за занавесом. Казнь Монтерея Джека превращала меня, героиню его детей, в пони, крадущую их дом сразу вслед за смертью отца. Я поднялась на ихнем несчастье. Конечно, если бы я не сделала ничего, чтобы предотвратить это...

...как я уже сделала раньше. Я позаботилась о них ещё до того, как эта ловушка захлопнулась.

Я подняла взгляд на жеребца и мою депрессию сменило другое чувство — гнев.

* * *

— Он играл мной!

Я орала в своём номере, телекинезом опрокидывая кровати. Мои глаза жгло от слёз, моё сердце бешено колотилось, заходясь в приступе ярости.

— Он подставил меня! — Я пустила по комнате торнадо из одеял. — Я была добренькой кобылкой, которой, он знал, сможет легко манипулировать. И он был прав! — Я топала копытами. Одеяла ударились об окно и отлетели.

Я ненавидела Монтерея Джека. Я хотела, чтобы он умер. Но он и так уже был мёртв, и я не была пони, которая могла бы сорвать свою злость на его детях. Он был чертовски прав на мой счёт. Поэтому я обрушила всю свою ярость на комнату и радовалось, что рядом нет никого из моих компаньонов, чтобы видеть это.

Это было слишком. Стыд, что я испытывала из-за моей зависимости, боль от того, что я делала больно моим друзьям, предательский поступок Вельвет Ремеди, а теперь ещё и то, как Монтерей умудрился наебать меня даже с того света.

Я бросила одну из моих седельных сумок к стене. Если бы левитация могла обладать какой-то силой, то я наверно пробила бы в этой стене дыру. Вместо этого сумка просто ударилась о неё, упала и открылась, вываливая на свет своё содержимое. Пожизненный запас Праздничных Минталок рассыпался по полу. Заначка, найденная в сейфе Пинки пай.

Я уставилась на гору банок, застыв на месте.

Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы весь мой гнев переключился на наркотики. Не успев даже осознать это, я уже стояла в ванной, одну за одной спуская содержимое баночек в туалет, проклиная их и себя за всё, что мы сделали с моей жизнью.

Сплашшшш. Вот ушёл месячный запас. Сплашшшш. Вот ещё порция отправилась за ними.

Я опорожняла и опорожняла баночки друг за другом... скатертью дорога. Больше вы никому не сможете навредить.

Сплашшшш. Туда отправлялось то, в зависимость от чего я позволила себе попасть.

Сплашшшш. То, чему я позволила встать между мной и пони, которые были мне ближе, чем семья.

Я плакала так сильно, что почти ничего не видела. Но мне и не нужно было.

Сплашшшш. Сплашшшш. Сплашшшш.

* * *

Последняя баночка Праздничных Минталок парила в воздухе передо мной, прямо над туалетом. Мне нужно было всего лишь наклонить её и спустить воду. Простейшая вещь в мире. Детская игра для начинающего изучать телекинез. Наклони и спусти.

Баночка продолжала висеть, не наклоняясь.

Последняя баночка.

Вместе со всеми страданиями, что они принесли... что я позволила им принести... Праздничные Минталки спасали мою жизнь и жизни моих друзей. И не единожды.

Должна ли я сохранить одну-единственную баночку? Просто на всякий случай?

Но если бы я взяла даже всего одну, я могла бы снова попасть в зависимость. Всё началось так же с одной штучки. И я не могла позволить себе сделать это. Я не была Монтереем Джеком. Я не собиралась становиться такой.

Баночка начала наклоняться.

Но что, если ясность ума, даваемая ими, была единственным, что могло спасти моих друзей? Что, если бы на кону была жизнь Каламити? Или Вельвет Ремеди? Или СтилХувза? Станут ли они жертвовать собой ради меня?

Да. Они станут.

Баночка перестала клониться и поплыла ко мне.

Но... могу ли я так поступить с ними? Заставить их снова пройти через это? Не будет ли это предательством по отношению к ним?

Баночка остановилась, зависла над унитазом.

— Литлпип? — раздался голос Хомэйдж у двери в ванную. Моя магия рассеялась, баночка упала в туалет вместе с содержимым.

Я смотрела на неё поражённая, с красными, опухшими глазами, зная, что выгляжу как полная уродина.

Хомэйдж вошла в ванную, такая элегантная в своём платье. Я отступила назад, не желая случайно прикоснуться к ней своим грязным телом. Она не пустила меня. Схватила и прижала к себе. Я не могла больше сдерживаться и громко разрыдалась.

Я услышала металлический скрежет, когда Хомэйдж левитацией вытащила железную баночку из унитаза и кинула к другим, таким же пустым.

Сплашшшш.

* * *

Затем Хомэйдж забрала меня из моего номера к себе в Библиотеку, где она жила. Она поставила лёгкую музыку и всё время оставалась рядом со мной, включив в эфире диджея Пон3 список новых песен.

— Сколько времени пройдёт, прежде чем это попадёт в список новостей? — устало спросила я, когда солнце начало клониться к закату.

Хомэйдж посмотрела на меня мягко, но с укором.

— "Ремонтница Тостеров, Победившая Наркоманию — подробнее в начале следующего часа"? — Серая единорожка ткнула меня носом. — Серьёзно? Мне кажется, это не для всеобщего слуха, а тебе?

Я благодарно улыбнулась ей.

— Позволь, я приготовлю тебе чего-нибудь перекусить, — сказала Хомэйдж, прежде чем удалиться. Я только сейчас осознала, насколько голодна. Я не ела уже... почти два дня?

Хомэйдж заставила бы устыдиться рестораны Тенпони с их банановым пюре в форме корзиночек и прочим. Простая, но вкусная еда. И она была не против приготовить ещё, после того как я съела предыдущую порцию и всё ещё не наелась.

После ужина я чувствовала себя очень уставшей и полностью истощённой эмоционально, не говоря уже о набитом животе. Однако у меня были силы, чтобы помочь ей убраться.

— Где ты научилась так готовить? — спросила я, думая о том, как здорово было бы, если б с нами путешествовал кто-то, хотя бы наполовину одарённый её талантом. Я боролась с сильным искушением позвать её путешествовать с нами (и не только для того, чтобы готовить), но я знала, что она нужна здесь. Вся Эквестрийская Пустошь нуждалась в диджее Пон3.

— У меня была бурная молодость, — подмигнула она. Я ткнула её копытцем, и она продолжила: — Я действительно была помощником у последнего диджея Пон3. Вот так и получила эту должность после того, как он заболел; я была единственной, кто знал его. Заклинание, меняющее голос, передавалось как минимум пять раз от одного диджея Пон3 к другому, так что Пустошь никогда не узнала и не узнает о замене.

Я кивнула, подозревая примерно то же самое.

— После того, как получила свою кьютимарку, я несколько лет потратила, бегая по руинам Мэйнхэттена и около них с Джоукблу, близкой подругой... — Подругой, догадалась я, о которой она уже упоминала раньше. — Местность отсюда до Филлидельфии не была такой опасной, как сейчас. Я искала записи и шары памяти и приносила их диджею Пон3, в надежде, что там будет новая музыка для передачи. Выполняла другие поручения для диджея Пон3. Заработала свое место в Башне. Научилась, как выживать. Готовка, обращение с оружием, много практиковалась во взломе терминалов, отпирала закрытые двери и сейфы.

Я подумала о всех совершённых мною взломах и вскрытиях, причиной которым в большинстве случаев было любопытство и потребность всё изучать. Даже если то, что я узнавала, не значило ничего. Словно то, что я хранила эти воспоминания, было данью ушедшему прошлому.

— Джоукблу отлично разбиралась в оружии, умела обезвреживать ловушки... — Хомэйдж умолкла. Воспоминание явно причиняло ей боль.