– Пускай поторопится, может ведь опоздать, – ухмыляется, демонстрируя белозубую улыбку.

– Я хочу уйти, пожалуйста, можно мне в другую комнату, – не выдерживаю я.

– Не-а, Сахарочек. Мне нравится наблюдать за краснеющими девушками. Я, понимаешь ли, незнаком с такими. Ты для меня как аттракцион, как попробовать сладкую вату…

Похоже, Хищник напился и несет бред. Стискиваю руки в замок на коленях, ерзаю, не зная, куда деть свой взгляд, потому что, кажется, начался второй акт оргии – и только мы с «шефом» остались не при этих проклятых занятиях… Воздух в комнате сгущается, музыка тоже продолжает нагнетать обстановку, становится невыносимо проникновенно-сексуальной, завораживающей, сплетенные тела движутся под нее, будто охваченные истомой, а у меня потеют ладони и дрожит подбородок. Моя любимая Лана Дель Рей… Fucked my Way Up…

Чувствую себя скованной, нежеланной, хотя знаю, что если мелодия так завела меня, то я могу буквально жить в ней. Прожить телом любой аккорд, ноту, на которую отзывается каждая моя клеточка, почти звенит от избытка напряжения.

Сидим с Хищником на пионерском расстоянии сантиметров в тридцать, он вроде как с насмешкой разглядывает облизывающиеся парочки. Еще одна девица сбрасывает одежду, оставаясь лишь в трусиках. Парень, рядом с ней, срывает тонкую материю с ее бедер, а я, кажется, подпрыгиваю слегка на диване.

– Не ерзай, Сахарок, – хрипло командует Хищник. Кажется, он и правда увлечен наблюдением за мной. Я поднимаю глаза, чтобы ответить колкостью, но встречаюсь с обжигающим пламенем в его взгляде и испуганно замираю. Он тоже возбужден, понимаю я. И то, что мы единственные в этом помещении, кто не сплетен в объятии, заводит, будоражит нас обоих. Понимаю, что тоже не могу оставаться равнодушной. Похищение и последующие события разрушили мою психику, надломили меня, и сейчас все эмоции вышли из-под контроля, над логикой взяли верх инстинкты. Проклятые инстинкты и ошеломительно-сексуальная композиция Ланы, которые царят сейчас в этой комнате, затрагивают что-то глубоко во мне.

Внезапно Хищник встает с дивана. Залпом осушает остатки напитка, ставит стакан на стол и поворачивается ко мне.

– Пошли, – взгляд, обращенный на меня, жесткий, буравящий. Теперь в нем и намека нет на смех или какую-то человечность. Ощущение, что показная веселость и подколки ушли, освободив прежнего монстра. Того, кто без зазрения совести еще несколько часов назад, приставив к моему боку дуло пистолета, выкрал из-под самого носа родителей.

Я не реагирую на протянутую в мою сторону ладонь. Мне совсем не улыбается перспектива идти с ним куда бы то ни было. Не дождавшись моей реакции, Хищник недобро прищуривается и, схватив меня за запястье, резко дергает на себя. Я буквально впечатываюсь в него, не ожидая такой силы от едва заметного движения. Он буквально силком вытаскивает меня из комнаты. Я упираюсь ногами, пытаюсь сопротивляться, хоть и понимаю, что это – глупые попытки. Только вот у Хищника с терпением не очень, спустя пару метров, он закидывает меня на плечо, как мешок картошки, и несет к лестнице на второй этаж. Понимаю, что нужно отбиваться, оказывать хоть какое-то сопротивление. Только ни руки, ни ноги не слушаются. А из горла, как ни стараюсь, ни единого звука не выходит. Когда мы проходим мимо танцпола, ловлю на себе откровенно ненавидящий взгляд Ани. Меня будто парализует от страха. Кажется, Ане известно то, о чем я могу лишь догадываться…

Запихнув меня в комнату, где мы уже были раньше, Руслан включает лампу на прикроватной тумбочке. Замираю в центре комнаты, не смея сделать больше ни шагу. Он приближается ко мне сзади, я прячу лицо в ладонях, медленно двигаюсь вперед, к дальней стене. Когда отступать становится некуда, замираю, едва дыша от страха, чувствуя, как его горячее тело прижимается ко мне сзади.

– Чего испугалась? Дрожишь вся, – шепчет он, проводя носом возле мочки уха. Его руки обхватывают мои запястья, и он тянет меня на себя.

– Ты же говорил, что не насилуешь девушек, – пытаюсь, чтобы мой голос звучал как можно тверже. Только вот терплю фиаско. Мои колени дрожат, а пол будто уплывает из-под ног. Чувствую аромат его одеколона, тот самый, с которого все началось, он окутывает, дурманит, лишает меня сил к сопротивлению.

Хищник резко разворачивает меня лицом к себе за плечи, внимательно вглядывается в мое лицо, буквально пожирает взглядом мои губы. Заглядываю в его глаза, пытаясь найти там хоть какие-то остатки трезвого рассудка и человечности. Только вот, встретившись с ним взглядом, замираю от дикого страха. Слишком много силы в нем, слишком много тьмы. Его взгляд пугающий, пропитанный похотью, грехом.

– Уйди, пожалуйста, – голос мой дрожит, спина покрывается липким потом.

– Что случилось, Сахарочек? Куда делась твоя храбрость? – его губы изгибаются в насмешливой улыбке. Хищник забавляется моим страхом, наслаждается игрой.

– Отпусти меня, – пытаюсь его оттолкнуть. Только он еще сильней прижимает меня к стене, раздвигает коленом мои ноги.

– Советую забыть это слово, сладенькая, – у него вырывается утробное рычание. – Сказки кончились. Я никуда не отпущу тебя. Слишком поздно… Уже не смогу…

– Мой отец… – он не дает мне договорить. Резко приблизившись к лицу, касается языком моих губ. Я вздрагиваю. Словно от удара. Мне дико страшно и невыносимо приятно одновременно. Кровь в венах закипает. Превращается в настоящую лаву.

Хищник бесконечно медленно, словно получая от этого животное удовольствие, ведет кончиком языка по очертаниям моих губ. А у меня электрические разряды под 220 вольт от кончиков волос до пальцев. И сердце захлебывается адреналином.

Словно почувствовав мою реакцию, Руслан отстраняется. Приподнимает мое лицо, подцепив указательным пальцем подбородок. Самодовольная улыбка на его губах и раздевающий взгляд рассеивают магию прикосновений, будят во мне злость.

– Только попробуй, тронь меня. Мой парень тебя из-под земли достанет, а отец прирежет, как скотину, – никогда бы не подумала, что способна сказать такое. Из пересохших губ слова вылетали вперемешку с рычанием. Не знаю, почему я решила угрожать Стафом. Наверное, потому что в этот момент в голове, словно птица в клетке, мысль металась: моим первым мужчиной должен быть Стаф, а не этот уголовник.

Хищник замирает на несколько секунд. В его глазах появляется искреннее удивление. Слегка отстранившись и склонив голову набок, он нарочито медленно проводит указательным пальцем по губам и подбородку. Зловещий, нахальный взгляд, обращенный на меня, не оставляет надежды на спасение. Тихий шепот слетает с моих губ, в то время как жилистые и неумолимые мужские руки аккуратно расстегивают молнию на моем платье.

– Я уже дрожу от страха, сладенькая, – тихий шепот, слетающий с его губ, кажется мне громче крика банши. Внутри словно сжимается пружина. Липкие щупальца страха окутывают сознание, лишая воли.

– Только пускай скорее приходит спасать тебя твой крутой мажорик. Боюсь, к этому времени я немного подпорчу его принцесску, – он снова отталкивает мои руки и оттягивает лиф моего платья. Я начинаю брыкаться, колочу его руками по спине, использую последние шансы на спасение.

– Отпусти меня, сволочь, – вгрызаюсь изо всех сил в его предплечье. Руслан шипит от боли, но спустя мгновение разражается довольным смехом. Скотина, просто издевается надо мной.

– Угомонись, – рычит, с силой впечатывает меня в стену, разводит мои руки в сторону. Приближается к моему лицу на непростительно близкое расстояние, прожигает меня колючим взглядом. А я еле сдерживаю себя, чтобы не плюнуть в ненавистную физиономию. У него что, синдром Бога?