В меня врезалось чужое тело, твердое и мускулистое. Сталь распорола мою куртку и царапнула ребра. Падая, я изо всех сил двинул кулаком и попал в чье-то лицо. Ко, мне протянулись руки, пошарили по груди и нащупали горло. Стальные пальцы вцепились мне в шею, я лягнул ногой. Она попала в пустоту, я перекатился на спину. В мою грудь уперлось чье-то колено, я задохнулся. Ухватившись за толстые волосатые запястья, я отчаянно пытался оторвать их от своего горла, но пальцы держали как тиски. В ушах застучала кровь, я почувствовал, что теряю сознание. Горло мое было сдавлено с невероятной силой: кем бы ни был мой душитель, он был силен как бык.

Я попытался его ударить; мои кулаки лишь легонько шлепнули его физиономию, как хлопья снега оконное стекло. Тьма в моих глазах превращалась в ревущий красный шар. Я снова попробовал поднять руки, чтобы ударить, но они налились свинцом. Я попытался крикнуть. Потом красный шар взорвался в моей голове, и я погрузился в безмолвную темную бездну.

Шериф подвинул ко мне бутылку виски. Его добрые синие глаза неотрывно смотрели на меня.

– Глотните-ка, – сказал он. – Похоже, вам это не помешает.

Я глотнул. Напиток показался мне не крепче молока.

– Вам повезло, что я вовремя появился, – сказал он. – У этой колючки вполне деловой вид.

Он кивнул на нож с узким лезвием, лежащий на столе.

– Да уж, – просипел я и потер саднящее горло. – Вы его видели?

– Он услышал мои шаги и убрался. Я так торопился, что забыл взять револьвер.

Я налил себе еще. Было ясно, что вот-вот начнутся расспросы. Я все еще чувствовал себя слишком плохо, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное. Я знал, что погубил не только себя, но и Мэддакса. Этот шериф с ласковым взглядом не отпустит меня, пока не получит разъяснений, которые бы его удовлетворили, а по его виду было ясно, что удовлетворить его будет нелегко.

Пока я валялся без чувств, он осмотрел мои карманы: мой бумажник, лицензия и визитная карточка были разложены перед ним на столе. Ему было известно, кто я такой и кого представляю.

– Слушай, сынок, – мягко произнес он, – ты можешь загреметь в тюрьму за то, что вломился сюда, но, мне кажется, у тебя была причина. Ты хотел опознать девушку?

– Да, – подтвердил я.

– Она была у вас застрахована?

– Послушайте, шериф, я влип. Она была застрахована у нас, но мы заподозрили обман. Нам кажется, что ее убили. Я приехал сюда убедиться, что она действительно Сьюзен Джеллерт, а не ее сестра-близнец Коррин Конн. Если выяснится, что я здесь был, моя компания вместе с девятью другими потеряет миллион баксов.

Он сложил губы трубочкой и тихо свистнул.

– Расскажи-ка мне все, сынок, – сказал он, устраиваясь в кресле. – Может быть, я смогу помочь.

Его вежливость меня не обманула. Я должен был ему все выложить, иначе попал бы в еще худшую ситуацию. Я ему рассказал. На это ушло какое-то время, но он узнал обо всем, включая похищение Джойс Шерман.

– Да, история странная, – произнес он, когда я закончил. – Но вы на ложном пути. Эта девушка погибла случайно. Нет никакой речи о нечестной игре. Я здорово повозился, чтобы все проверить. Когда Конн сообщил, что нашел ее мертвой, я сразу же спросил себя, не он ли ее прикончил. Мне не нравится этот тип. Он мошенник, и я подозревал его, когда отправился на остров. Я очень тщательно все проверил. Я осмотрел стремянку она была гнилой, как он и говорил, и одна из ножек сломалась. Я видел разбитое окно, и оставшиеся осколки стекла были в крови. Следы ног в доме принадлежали только Конну и девушке.

Именно это и делает ее смерть случайной. Она была одна на острове, когда погибла. Док говорит, что она скончалась примерно в три часа дня. Ладно, дадим ему три часа на ошибку. Конн уехал с острова и явился в отель в десять часов утра. Есть тут один тип, Джейк Оукли, он немножко браконьерствует на Мертвом озере, когда там нет Конна. Он спрятался на берегу и ждал, когда Конн уедет, и он его видел. Он рыбачил там до половины пятого вечера. Никто на остров не приезжал. Конн вернулся в половине пятого. Оукли скрылся из виду, когда услышал, как Конн заводит свою моторку. Он видел, как Конн причалил, и видел, как через две минуты он снова подбежал к лодке и уплыл на берег. Тогда Конн обнаружил тело девушки и поехал за мной. Оукли все еще наблюдал за островом, не понимая, что Происходит, когда я со своими людьми и Конном сели в моторку и прибыли на остров. Там не было никого, кроме девушки. Я частым гребнем прочесал всю хижину и весь остров и могу поклясться, что там никого не было. Это несчастный случай. Можешь выбросить из головы мысль об убийстве.

– Извините, – возразил я, – но я не верю. Это было убийство, но я понять не могу, как его провернули.

– Ну что ж, сынок, если ты сумеешь это доказать, желаю тебе удачи, но никакое жюри не поверит, что это не несчастный случай, когда услышит показания Оукли.

– А что если Конн подкупил Оукли, чтобы он рассказал эту историю? – предположил я. Шериф улыбнулся:

– Нет, я знаю Оукли с детства. Он ненавидит Конна, и он прямолинеен, как телеграфный столб. Извини, но тут ты ошибаешься.

– Вы обязательно должны докладывать о том, что я здесь был? – спросил я. – Сами видите, в какую лужу я сел. Мы думали дать Конну возможность подать в суд. Если он сможет доказать, что я здесь был, чтобы опознать тело, мы проиграем.

– Я не сую нос в чужие дела, но, если мне пришлют повестку и заставят поклясться на Библии, мне придется сказать правду.

Я кивнул. Я был уверен, что в покойницкой на меня напал Конн. Должно быть, он меня узнал, и обязательно привлечет шерифа как свидетеля того, что я здесь был. Я пропал и ничего не мог с этим поделать.

– Придется помолиться и надеяться на лучшее, – сказал я. – Надо бы мне вернуться в Лос-Анджелес, пока я еще чего-нибудь не напортил. Простите меня за вторжение.

– Больше так не делай, сынок, или тебе придется надолго здесь застрять. Хочешь еще раз взглянуть на труп?

Я покачал головой:

– Пожалуй, нет. У вас есть ее фотография?

– К завтрашнему дню будет. Я тебе ее вышлю.

– Мне нужно, чтобы была видна родинка. Можете так сделать?

– Конечно.

Я оставил ему свой адрес.

Около одиннадцати часов следующего утра я приехал в контору Фэншоу.

Мэддакс и Фэншоу работали над делом о похищении Шерман. Когда я закрыл за собой дверь и подошел к столу, Мэддакс поднял на меня сердитый взгляд:

– Где ты был? Я не мог тебя отыскать. Где ты был вчера?

– Простите меня, – сказал я. – Я ездил в Спрингвилл. Я надеялся обнаружить что-нибудь, чтобы раскрыть это дело, но у меня ничего не вышло. Вместо этого я все испортил.

Я ждал, что он взорвется, но этого не произошло. Он сидел неподвижно, взгляд сделался твердым как гранит, лицо чуть покраснело, но он держал себя в руках.

– Насколько испортил? – проскрежетал он.

– Как нельзя хуже.

– Сядь и расскажи подробно. Я сел и рассказал подробно.

– Ну что ж, надеюсь, ты получил удовольствие, – заметил он, когда я закончил. – Мне кажется, кто-то расставил тебе ловушку, и ты в нее угодил. Черт побери! Ты попал прямо к ним в руки!

– Видимо, вы правы, – сказал я, потея. Извиняться не было смысла. Мэддакса никогда не интересовали извинения.

Он потянулся за сигарой, откусил кончик и сказал:

– Ты слышал, что Гудьер уволился?

– Он говорил, что собирается это сделать.

– Правду сказать, я не жалею, что он ушел. В своем роде он был неплохим агентом, но позволял посторонним влиять на собственное мнение. Ты тоже такой.

– Наверное, тогда мне тоже стоит уволиться. Я с надеждой ждал, что он примется меня отговаривать, но напрасно. Он закурил сигару и молчал, размышляя, самые долгие две минуты в моей жизни.

– Этот твой поступок, – сказал он наконец, – может стоить нам сто тысяч долларов. Девяти другим компаниям он может обойтись в такую же сумму. Твой поступок – не простая ошибка. Это упрямый и безответственный саботаж. Тебе было велено этого не делать. Тебе объяснили почему. Тебе было сказано не один раз, и все-таки ты поехал прямо туда и угодил в западню, не обнаружив ничего, чтобы сгладить свой промах. У меня есть все основания тебя уволить. В любом случае я должен доложить об этом остальным компаниям, поскольку несу перед ними ответственность за проведение данного расследования. Вероятнее всего, они потребуют, чтобы я тебя выкинул. Если кто-то из моих людей перестанет выполнять мои приказы, ему не поздоровится. Что ты собираешься делать, Хармас?