Опять пробежал легкий смешок.

— Англичане, англичане, — сказал Джон с гадкой усмешкой, — ну, конечно. А все-таки, знаю я одного человека, который был бы очень счастлив выйти замуж за лорда Арбекля и…

Последовало ругательство.

В зале зашептались.

— В самом деле, Джон? И кто же это? — сказал трактирщик.

— Да ваша графиня Антиопа, черт меня побери!

Перешептывание усилилось. Джон вызывающе сжал кулак, подпер им бок и рявкнул:

— Да, ваша графиня Антиопа.

— Лжешь, — раздался чей-то голос.

Это был голос нашего кучера. Аудитория радостно заволновалась.

— Я лгу?

— Да, Джон, заявляю, что ты лжешь, и ты сам это знаешь.

— А ты поосторожней, Джозеф.

— Нечего мне быть осторожней, Джон. Говорю, — лжешь. Никогда ее сиятельство не выйдет замуж за англичанина, хотя бы и звали его лордом Арбеклем, или лордом Китченером, или мистером Ллойд-Джорджем…

— А вот посмотрим…

— Если бы даже пришлось ей бегать по воскресеньям, после богослужения, в лохмотьях по улицам Килларнея.

То, что в таком виде изображена была перед присутствующими Антиопа — настроило их совсем враждебно против англосакса. Но он стоял на своем. В нем заговорил задор. Послышались ругательства.

— Вот что, — раздался вдруг пронзительный голос доктора Грютли и покрыл собою шум, — я думаю, верх у нашей коляски уже подняли. Когда мы едем?

Все в зале замолкли. Кучер Джозеф опустил голову.

— К вашим услугам, ваше превосходительство.

Две минуты спустя мы уже ехали. Верх был поднят и скрывал от наших глаз редкие звезды. Я тронул локоть Джозефа:

— Лорд Арбекль, это — тот, который правил обогнавшим нас автомобилем?

— Да, — ответил тот. — Но Джон солгал, клянусь вам. Никогда ее сиятельство не выйдет за лорда Арбекля.

— Ну, знаете, — шутливо сказал доктор, — случались и не такие вещи. А лорд Арбекль, должно быть, очень богат, судя по его машине.

— Никогда не выйдет, — настаивал Джозеф.

Он сердито стегнул лошадь и все повторял:

— Никогда, никогда!

Д-р Грютли коснулся моей руки.

— Что вы на это скажете? — прошептал он. — Те жалкие доводы, какие можем мы со своих кафедр привести в доказательство антагонизма этих двух народов, — что они значат по сравнению с действительностью!

Я ничего не ответил. Мне было не по себе. Вспомнилась своеобразная красота недавно виденного юноши.

Слева от нас раздавался сильный мерный шум. По-видимому, совсем близко было море, но ночная мгла мешала нам видеть его.

Немного погодя стала вырисовываться на фоне неба какая-то темная масса на горе.

— Сейчас приедем, — сказал кучер.

Лошади сами пошли быстрее.

Очень длинная ограда, темная изгородь из боярышника. Высокая решетка; ее золоченые острия поблескивали в желтоватом свете луны. Едва экипаж остановился, ворота решетки открылись. Теперь коляска бесшумно катилась по песку аллеи, между двумя рядами больших черных деревьев.

Мы обогнули высокую стену, на которой кое-где проступали освещенные окна. Наконец, экипаж остановился перед широким подъездом, под навесом.

На последней ступени этого крыльца, ярко освещенного электрическими лампами, стоял мужчина в смокинге.

Это был почти колосс с густыми черными волосами, спадавшими на лоб. От сильного света его энергичное бритое лицо казалось синим и резким.

Кучер спрыгнул.

— Господин Ральф, — сказал он, и в голосе его были почтительность и страх, — могу вам доложить, что господа прибыли благополучно.

Не говоря ни слова, мужчина в смокинге поклонился и знаком пригласил нас следовать за ним.

Катастрофа, стоившая графу Кендаллу жизни, произошла 6 июня 1914 года. Граф женился на Антиопе д’Антрим за три месяца до того. Венчание происходило в фамильном замке Денмор, близ Портраша, на северном берегу Ульстера. В этом замке Антиопа родилась, выросла. Не было решено, поселятся новобрачные в Кендалле или будут продолжать жить вместе с графом д’Антримом в Денморе. Несмотря на то, что детство Антиопы текло счастливо, ей не хотелось оставаться в Денморе, в этом, ненавистном ей, протестантском Ульстере. У ее отца была такая же ненависть, но думал он иначе. Он предпочел бы остаться здесь. "Ульстер, — говорил он, — стал таким потому, что ирландцы не исполнили своего долга. Они побросали свои родовые земли и отдали их иммигрировавшим сюда саксам. Нужно положить конец эмиграции".

3 июня 1914 года граф Кендалль отправился в Белфаст, чтобы принять только что им купленный великолепный автомобиль. Вернулся оттуда и привез жене в подарок маленький кодак. Решили завтра испробовать машину и фотографический аппарат.

Утро было ясное, сухое. Молодые люди уехали. Взяли с собою молочную сестру Антиопы, Эдит Стюарт, исполнявшую при графине роль и секретарши, и камеристки, и взяли также брата Эдит, маленького Роберта, двенадцатилетнего мальчика.

Драма разыгралась в двух километрах от замка. Автомобиль, которым правил сам граф Кендалль, ехал по очень узкой дороге, краем горы над песчаным берегом. В особенно живописных местах одна из молодых женщин вылезала, чтобы сфотографировать автомобиль и пассажиров. В пункте, носящем название Керрична-Курра, снимала Антиопа. Она прислонилась к скале. Позднее вспоминались ей лишь следующие мелкие подробности: стараясь уловить в маленьком четырехугольнике матового стекла, с бежавшими в нем облаками, прыгающее отражение автомобиля, она заметила, что ей мешает выглянувшее солнце. "Если можно, немного правее", — сказала она. Автомобиль опять не попал в фокус, Антиопе не было его видно. И вдруг три страшных крика, слившихся в один, заставили ее приподнять голову. На мгновение увидала она у края дороги наклонившийся кузов, две серые, совершенно новые шины. И больше ничего.

Согласно воле Антиопы, останки Эдит Стюарт и маленького Роберта были погребены на кладбище графов д’Антрим. Перед этим кладбищем, в тридцать квадратных футов, высеченном в скале против замка Денмор, катятся не необозримом пространстве унылые волны Северного моря. Чайки садятся на кладбищенские кресты. Когда мальчик и девушка были перенесены туда, Антиопа под длинной траурной вуалью проводила скалистым берегом до Портрашского вокзала погребальный кортеж графа Кендалла и села в поезд, увозивший к юго-западным графствам тело ее мужа. Там снова те же печальные церемонии. Крестьяне, стоя у своих изгородей, смотрели, сняв шапки, как шла в трауре эта женщина, делавшаяся теперь хозяйкой Кендалльского пэрства. Потом она поселилась в замке. Два месяца спустя, когда началась мировая война, местные жители увидали совсем седого старика, которого возили в коляске на резиновых шинах по лужайкам парка. Граф д’Антрим переехал к дочери. С тех пор оба они не покидали Кендалла.

Глупый человек… Я думал, что увижу Антиопу в первый же день по приезде в Кендалль. Меня ждало разочарование. Я не увидал даже ее отца.

Следом за человеком в смокинге, которого наш кучер назвал господином Ральфом, мы поднялись, доктор Грютли и я, по ярко освещенной парадной лестнице с глубокими темными ходами направо и налево. В тусклом освещенном коридоре со скрипевшим у нас под ногами полом господин Ральф остановился у высокой двери.

— Господин профессор Жерар, — сказал он с внушительною вежливостью.

Дверь отперли. Я вошел в комнату.

Комната была очень большая. Я сразу понял, что мне в ней будет удобно. Вместе со мной вошел лакей. Положил мой чемоданчик около умывальника.

— У господина был еще сундук. Его доставят сюда завтра утром.

Это было неприятно. Смокинг был в сундуке. В эту минуту я не хотел встретиться с Антиопой до завтрашнего вечера.

Я стал нервно вынимать мои убогие туалетные принадлежности. Их было мало, были они такие скромные, и мне было неловко перед лакеем. Чего он не уходит! Надо бы сказать ему. Но раз остается, очевидно, так ему приказано.