Они продолжали жить, как и жили, дни исчезали незаметно.

В день выборов сходили и проголосовали за действующего - умеренного - президента.

С утра погода была пасмурной, но вечером распогодилось. Да к тому же, по предварительным подсчетам голосов выходило, что зря они беспокоились, и все хорошо, президент побеждал.

На радостях они вышли пройтись — и всю ночь прогуляли по берегу моря.

Но на следующий день пришла новость, что кандидат в президенты от радикальной партии поражение свое не признал и объявил себя победителем на выборах. Его тут же признал и поддержал Вангланд. Радикалы засели в парламенте. Постоянно звучало зловещее: «Ультиматум!»

Она волновалась почему-то, а он, наоборот, был весел и не понимал, почему это у всех такие хмурые и тяжелые лица.

— Погудят и перестанут, — улыбался он. — До войны-то дело не дойдет!

И через пару дней все действительно начало затихать. Политики, видно, устали держать оборону в заблокированном парламенте и захотели вернуться домой.

Это еще больше развеселило его. Жизнь казалась такой веселой и чудесной.

Она тоже повеселела, и когда в воскресенье утром он вышел в лавку купить что-нибудь сладкое к чаю, он даже и подумать не мог, что видит ее в последний раз в жизни.

В лавочке, на улице под навесом, собралась целая толпа вокруг маленького телевизора. Новости шли без остановки, и он понял, что уже начали бомбить Авел Ишву, а это так рядом со столицей…

— Да это просто случайность… — нелепо улыбаясь, сказал он продавщице. — Это так… ради картинки… чтоб попугать. К обеду это все прекратится. Сядут за стол переговоров, никуда не денутся!

А когда он вернулся в их дом, то ее уже не было. Он выложил продукты в кухне-прихожей, окликнул ее, зашел в зал и тут же скрючился от удара в живот.

Он упал на землю, его начали запинывать ногами. Потом связали руки за спиной и поволокли в машину. Только тут он узнал, что это были ее братья, а ее саму, скорее всего, только что увез отец.

Они везли его мучительно долго. А потом остановились около небольшой колонны танков и грузовиков. Старший брат вышел из машины и спросил чумазого солдата, сидящего на броне:

— Знаете какие свежие новости?

— Авел Ишву утюжат уже сутки. С прошлой ночи как начали бомбить, так до сих пор не успокоились.

— А вы почему тут? Почему едете в другую сторону?

Солдат пожал плечами:

— Мы люди маленькие. Нам что прикажут, то мы и делаем!

Брат плюнул, и они поехали дальше.

— А и хорошо, что война! — сказал младший из братьев. — Так бы отвечать за него пришлось, а война все спишет. Кто его убил, когда, где? Пойди разберись!

Они отъехали совсем недалеко от колонны военных, как стали бухать взрывы.

Старший брат, что был за рулем, в недоумении остановил машину, и они оба вышли, все еще не веря в происходящее.

Взрывы лопались все ближе и ближе, и наконец сама машина дрогнула и завалилась на бок. И самое главное было то, что абсолютно непонятно откуда все это прилетало.

Но тут взрывы умолкли, и через несколько секунд в небе бесшумно промчался черный самолет, а еще через мгновение за ним пробежал грохот его турбин.

Он долго еще лежал в машине, совсем невредимый. Потом вылез и огляделся. Военная техника все еще горела вдали.

Оба брата валялись на земле. Он не стал проверять, живы ли они. Страшно звенело в голове, и он побоялся, что потеряет сознание.

Впереди, вдалеке, он увидел жилые районы, и пошел туда не задумываясь, со связанными за спиной руками и прихрамывая на правую ногу.

========== Глава 5 ==========

— Хорошо-хорошо… — согласился я, не позволяя мозгу представить себе, как это — когда перерезают горло. — У вас пропал мальчик. Я… вы пришли ко мне… я вам помогу, обещаю! Давайте зайдем ко мне домой и все обсудим, — я начал медленно вставать на ноги. — Вместе мы все решим!

Я аккуратно поднялся, открыл дверь и шагнул внутрь. Душная темнота обступила нас. Лезвие немного отошло от горла, и я, не думая, схватился за него левой рукой, а локтем правой двинул нападавшему в висок. Пальцы обожгло, и они закровоточили. Но это было уже не важно — я отобрал лезвие и в холодной ярости принялся долбить моего «убийцу» по голове. Повалив его на пол, я стал добивать ногами.

Когда он затих, я обмотал порезанные пальцы тряпкой и включил свет.

Пыльная лампочка высветила худое женское тело на полу.

Валить ее здесь? Нет! Останется кровь, да и до пустыря ее тащить, наверно, целый километр. Нужно привезти ее в чувство, отвезти подальше, кончить и хорошенько закопать.

Пришла за мальчиком! Твою мать! Такого у меня еще не было! Теперь каждый раз ко мне будут приходить родители тех мелких ублюдков, что я отвел дядюшке?

Нужно быть осторожнее, внимательнее, я совсем расслабился.

Худая на полу что-то простонала, и я опять пнул ей по животу. Схватил кувшин с водой и плеснул ей на лицо:

— Вставай! Давай, милая, помоги мне. Я тебя тут кончать не буду! Пошли со мной на улицу!

— Мальчик, — выдохнула она, — твой сын.

— Мой-мой… Они все мои дети… сука!

— Это твой сын! — она впилась мне когтями в щеку.

Я опять двинул ей по уху.

— Твой сын! От Эммы! Которую ты соблазнил, украл и увез в Авел Милу. Обрюхатил там и бросил!

— Какой сын?! Ты совсем наркоманка, что ли?!

Я, не дослушав, опять обрушил ее кулаком на пол, но она тут же стала подниматься. Хоть и худая, но, видно, крепкая, привычная к побоям.

— Закрой свою пасть! Не смей говорить о том, чего не знаешь! Не тебе судить меня!

Меня начало потряхивать. Напившись воды, я опять кинулся на нее:

— А ты, что ли, алауда?! Мать такого… длинноволосого… такого худенького… сегодня утром… я помню!

— Я не родная. Это ее сын. Ваш сын. Твой сын, чтоб ты сдох, и будь ты проклят!

— Лжешь, тварь! — вмиг вспыхнул я, схватил ее за горло и принялся душить. — Как тебе верить?! Что ты можешь знать?! Ты конченый человек! Урод! Кастрат, обрубок, извращенец! Ты… да ты посмотри на себя!

И я бы, наверно, задушил ее, но она успела протянуть мне красный плетеный браслет с золотой нитью посередине.

— Она сказала мне, что ни у кого такого не было… — еле слышно прохрипела женщина на полу. — Она сказала, что сама вплела туда золотую нить…

«Это для удачи, а нам нужна удача», — заныла мысль в самом моем сердце, и мне стало страшно.

— Это на удачу, а вам нужна была удача…

Не чувствуя себя, я взял браслет.

— А где твой? Потерял, поди, по пьяни?

— Не верю… — прошептал я, чувствуя, как кровь отступает от лица. И вдруг, совсем потеряв контроль над собой, принялся громить все свое обрыдлое жилище. Опрокинул шкаф, сорвал со стены зеркало, повышвыривал ящики… — Не верю! Не верю! Не верю! Все ложь твоя! Тупая, сраная ложь! Ничему не верю! Слышишь?! Ты конченый человек! Конченый! Ты даже и не человек! Получеловек! Алауда!